Альберт Зарипов - Первомайка

• Название: Первомайка
• Автор: Альберт Зарипов
• Жанр: О войне

---

Тут для меня опять как гром ударил среди ясного неба: пригибаясь, майор подскочил ко мне и, показывая на мой винторез с оптическим прицелом, заявил:

- Вон там, за бетонными блоками, засел снайпер. Надо его долбануть.

Проскочи вон к этой стенке, посмотри в прицел, где он сидит. Хорошо?

Мы находились за полуразваленными бетонными стенами какого-то строения; перед нами в десяти метрах был канал, за которым на расстоянии пятнадцати - двадцати метров располагался сложенный из фундаментных блоков бывший милицейский блокпост. Левее него стоял и БТР. Установить, откуда по нам велась стрельба, было очень трудно. Боевики могли проделать в шиферных крышах узкие щели для стрельбы и вести оттуда огонь, не выдавая себя вспышками выстрелов. Радуевцы могли также обстреливать из бойниц, сделанных в стенах домов у самой земли, но в этом случае у них резко ограничивался обзор. Могли боевики стрелять и из оконных и дверных проемов, стоя в глубине комнаты, что тоже делало их стрельбу малозаметной. Хорошими укрытиями для них служили различные дворовые постройки. Даже домашние коровы и быки были выпущены из боковых проулков на улицу, проходившую вдоль канала. Напуганные буренки недолго метались среди грохота автоматных очередей и разрывов гранат и теперь лежали, сраженные, на улицах родного села.

Поэтому определить среди всей этой картины сельского сражения одного снайпера было практически невозможно, но попробовать стоило. Хоть у меня и была в руках снайперская винтовка, и даже бесшумная, да еще девятого калибра, но вступать с тем парнем в снайперскую дуэль у меня почему-то желания не возникало. Для такого случая не жалко было и «Мухи», которую я добросовестно протаскал за спиной целый день.

Увидав, что очередная пара двадцатьчетверок легла на боевой курс и зависла перед селом, и дождавшись, когда вылетит первая ракета, я быстро перебежал влево, к остаткам глинобитного дувала. Сидя на корточках спиной к стенке, я переводил дыхание и наблюдал следующую картину. Прямо передо мной в ста метрах зависла пара Ми-24 и вела огонь управляемыми ракетами.

Вертолеты были мне видны в фас, я даже видел отчетливо, как один из летчиков сделал движение рукой. В ту же секунду геликоптер слегка качнулся, и под его правым крылом появилось дымное облачко, в котором возникло тупоносое рыло управляемой ракеты. «Штурм» чуть поднырнул вниз и, выровняв свою траекторию, понесся прямо на меня. Несколько секунд я сидел как каменный, наблюдая за зеленой сигарой. Вот она с громким и резким хлопком пронеслась в нескольких метрах правее и выше меня и разорвалась в каком-то доме. Я перевел взгляд опять на вертушки, которые выпускали одну за другой ракеты.

Мне впервые в жизни довелось наблюдать боевую стрельбу вертолетов огневой поддержки с такого близкого расстояния, да еще спереди. Я сидел под стеной, прислонившись к ней спиной, и смотрел на вылетающие управляемые ракеты. При ее приближении голова инстинктивно и самопроизвольно убиралась в плечи, а тело так и норовило сползти на землю. После оглушительного хлопка пролетевшего надо мной «Штурма» почти судорожно сглатывалась отсутствующая слюна и наступало облегчение, но ненадолго. Под крылом вертушки вспыхивал очередной огонек, и все повторялось снова и снова. Чтобы отвлечься от всякой ерунды, лезущей в голову, я рассматривал вооружение «двадцатьчетверок». У каждого вертака было по два крыла, и на каждом крыле находилось по четыре управляемых ракеты. Две сверху крыла и две снизу. А еще под каждым крылом крепилось по одной большой подвеске с НУРСами, которыми, к моей большой радости, огонь не велся. Если пролетающие ракеты и были управляемыми, то НУРС расшифровывается как неуправляемый реактивный снаряд. А слово «неуправляемый», на мой взгляд, было упомянуто в названии данного вооружения, чтобы хоть как-то оправдать большой разлет этих самых снарядов.

Но убеждаться в этом мне не хотелось… На носу Ми-24 была установлена 12,7-миллиметровая скорострельная авиационная пушка с четырьмя стволами, которые вращались при стрельбе, создавая высокую скорострельность.

«Так, штатное вооружение «двадцатьчетверок» запомнили, и скорее всего, на всю оставшуюся жизнь. Когда же у них эти ракеты кончатся? Нет бы на другую позицию перелететь, так прицепились же к одному месту. И что они там так упорно долбят?»

Я медленно приподнялся на затекших от долгого сидения ногах и стал осторожно перебираться к правому краю дувала, стараясь не обращать внимания на пролетающие ракеты… Пока село обстреливали Ми-24-е, огонь боевиков был заметно слабее и можно было даже выглянуть из-за дувала, чтобы посмотреть на происходящее. Первомайское продолжало гореть, застилая все вокруг сизым дымом. Автобусы почти все уже догорели, превратившись в обугленные остовы.

Справа вдалеке от села тоже был виден густой столб черного дыма.

Приглядевшись, я увидал, что это на позициях десантников горела БМП, приданная им в усиление. От окраины до моста было метров девятьсот, и поразить на таком расстоянии боевую машину пехоты мог или незаметно подобравшийся гранатометчик с РПГ, или же расчет ПТУР, засевший в крайних домах.

Снайпера нигде не было видно, и я выстрелил «Мухой» в бойницу, сложенную из кирпичей меж блоков. Разглядывать же в оптический прицел на таком близком расстоянии и во время перестрелки было чистым безумием.

Приходилось просто осторожно выглядывать, чтобы уследить за обстановкой. Моя группа практически в полном составе засела за невысокой каменной стенкой справа от меня и обстреливала крайние дома короткими очередями. Иногда раздавались и длинные пулеметные очереди, видно, гранатометчик, ставший на время боя пулеметчиком, решил тоже без дела не сидеть. Слева от меня залегла группа Валеры Златозубова. Положение ее было более трудным: солдаты заняли позиции за невысокими, по колено, остатками стенки, и плотный огонь с той стороны практически не давал им даже головы приподнять. Только когда вертолетная пара ложилась на боевой курс за ними и начинала долбить село ракетами, только тогда вторая группа могла вести более прицельный огонь по боевикам. Но даже если вертолеты улетали и огонь радуевцев становился более ожесточенным, они и тогда старались отвечать огнем на огонь.

Я собрался уже перебегать обратно к своей группе (все-таки сидеть в отрыве от основных сил не годится для командира группы, да и стрелять из бесшумной снайперской винтовки навскидку и одиночными выстрелами тоже было не в кайф), когда вертолеты внезапно улетели, и им на замену никто не прилетел. Видно, летчики израсходовали весь боезапас и улетели на аэродром пополнять его.

Я сидел на корточках, прислонившись спиной к глинобитной стенке, и чувствовал, как дувал сотрясается от пуль, попадающих в него с той стороны.

«Да, если долбанут из гранатомета, стенка не спасет», - лениво подумал я. Мое тело дрожало мелкой противной дрожью от холода. Обмундирование сильно промокло от лежания и переползаний по мокрому снегу, и очень сильно хотелось сменить белье и погреться у костра. Но до дневки было метров пятьсот, да и боевики постоянно напоминали о себе сильным огнем. Практически по всему периметру Первомайского стрельба почти затихла; наши доблестные спецформирования, находившиеся с юга, устроили массовый перекур, лежа на своих первоначальных позициях. Радуевцы, согласно законам шариата, были людьми равнодушными к табаку. И тем не менее решили дать прикурить, и довольно-таки основательно, нашим двум разведгруппам, залегшим на расстоянии броска ручной гранаты от северной окраины села. Огонь боевиков заметно усилился, и пули роями проносились сверху и по бокам дувала, с пронзительным визгом рикошетили от железных столбиков, возвышавшихся справа от меня, и с глухим чмоканьем втыкались в сырую землю. Перед моими глазами находился небольшой остаток дувала высотой в полметра, и пули, попадая в подсохшую глину, то отламывали ее кусками, то рикошетили, поднимая облачка пыли и песка.

«Наверное, с крыши долбят или сбоку», - равнодушная пробежала мысль.

Остатки глинобитных и каменных стенок, за которыми укрылись атакующие, когда-то давно были длинным зданием колхозной фермы, построенной вдоль канала. Мои солдаты сидели за сложенными из камня и цемента полутораметровыми стенками, и было им очень даже хорошо и спокойно. Вторая же группа лежала, прижавшись к земле, за небольшими остатками глинобитной стены, оставшимися от все той же фермы. А я сидел между группами и иногда жалел, что горе-строители колхозных ферм выложили это здание лишь наполовину из камня.

Осторожно пробую выглянуть из-за дувала, но очереди над головой не дают это сделать. Слышу за спиной чей-то топот и оборачиваюсь: к моему дувалу с телом АГС-17 несется, пригибаясь, откуда-то из тыла капитан Гарбузов.

Благополучно добежав до укрытия и едва отдышавшись, он орет кому-то: