Алан Фостер - Програмерзость

• Название: Програмерзость
• Автор: Алан Фостер
• Жанр: Киберпанк

"Несмотря на недостающие части тела, в трупе не было ничего достопримечательного. Он был одним из многих регулярно находимых на улицах, неделю за неделей, месяц за месяцем, словно выброшенных с <американских горок> жизни по капризу какого-то лопнувшего ремня безопасности. Субъекты, лежащие растерзанными и разломанными, как этот неопознанный труп, у его ног, были скорее правилом, чем исключением. В буйных, бурных, бурлящих глубинах Полосы ничто не пропадало зазря. Об этом заботились уличные падальщики и пожиратели тины.

Эллен Ватубуа склонилась над трупом. Быстро просканировав тело и найдя что искала, она терпеливо копалась около оголенного левого предплечья. Там, среди порванных волокон мускулов и голубых капилляров, непосредственно под кожей находился миниатюрный фрагмент нерастворимого в кислотных средах пластика с впечатанной в него информацией. Она осторожно переместила наконечник экстрактора в свой спецспиннер и выпустила туда крошечную находку. Через несколько мгновений она уже читала вслух ее содержимое..."

---

Карденас показал на все еще обтягивающий талию парнишки броский пояс.

— Впечатляющий набор.

Слегка сбитый с толку такой сменой темы, Дикий Дох быстро оправился. Так как музолинзы по-прежнему оставались отключенными, инспектор заметил, что один глаз у парня голубой, а другой черный.

— Без тонтос[24], хомбер. Почти целый год собирал весь комплект.

— Но кое-что пропустил. — Карденас показал на пробел с правой стороны пояса. — Могу достать тебе Седьмую Ноду.

Последние остатки настоящего страха в глазах мальчишки сменились алчностью.

— Чингуешь, федоко. Седьмую Ноду никто достать не может. Они пропали, умуэртвились, кончились, заэкспиались. Нобуру отправил всего несколько, прежде чем комиссио по безопу заставила их прекратить и демонтировать.

Карденас отвел взгляд, словно ему было совершенно безразлично все, что мог подумать Дох.

— Именно такое я и слышал. Знаешь, нам по ходу работы случается конфисковывать всякие незаконные материалы, которые люди пытаются тайком провезти через такие места, как Санхуана и Пеньяско.

— Ты действительно можешь заполучить Седьмую Ноду? — Карденас промолчал, а Дикий Дох помассировал ладонью левой руки недавно подсаженную миражовку и пробормотал: — Чего ты хочешь узнать, хомбер?

— Ты боишься за Катлу Андерсон, потому что она знает определенные «вещи». И боишься за себя, потому что она рассказывала тебе об этих вещах. — Карденас сцепился взглядом с подкодом и не отпускал его. — А теперь ты можешь передать их мне. Не волнуйся. Что бы там ни было, твое имя в деле фигурировать не будет. Я об этом позабочусь.

Дикий Дох медленно кивнул.

— Да уж, лучше позаботься, федоко, а то однажды найдешь меня в конце калле[25] со всеми семью нодами в зубах. Катла, она всегда болтала о своей семье.

— У нее были какие-то семейные проблемы?

— Только не у Катлы, хомбер, уж никак не у Катлы! — Паренек зажестикулировал, призывая к молчанию, и Карденас снова принялся слушать. — Она была отличная девчонка. Правда, отличная. Но, как я сказал, транкило[26]. Уже не девочка, но еще и не женщина. Но здесь… — он постучал себя по голове, аккурат там, где ее окружал ремешок музолинз и ниже зеленой изгороди из волос — …она была металл, хомбер. Металл и Музон, и желторотый ящик на плечах, сабе?

— Значит, она была умная.

— Не просто умная, федоко. Взять, к примеру, меня. Я, может, и антиоб, но у меня есть хороший кранч, понимаешь? В натуре. Но по сравнению с Катлой, и я и мои компадрес просто криль. А проблемас были не у нее. Они возникли у остальной семьи. — Подавшись вперед, он понизил голос до шепота, словно поблизости могла таиться какая-то громадная, зловещая сила, следящая и слушающая. — Ты когда-нибудь слышал о хомбере по имени Клеатор Моккеркин?

Карденас с миг подумал и отрицательно покачал головой.

— Папаша Катлы. Настоящий карактер фео[27], дурной хомбер, сабе? Вердад чингаринга. Во всяком случае, именно так говорила мне Катла. Он…

— Минутку. — Говорил Карденас по-прежнему сочувственным тоном, но, тем не менее, этот тон заставил подкода оборвать фразу. — Ты уверен? Клеатор Моккеркин?

Парнишка ничуть не заколебался.

— Эй, федоко, думаешь, я мог бы напутать с таким имечком?

— Она когда-нибудь упоминала о Джордже Андерсоне? — не отставал инспектор.

Лицо парня исказилось.

— Андерсон? Катла говорила, мол, это тот хомбер, который живет с ее матерью. Что ты о нем знаешь?

Как раз над этим вопросом Карденас немало размышлял в последнее время. И связанных с ним подробностей от этого дерзкого и все же напуганного парнишки ждать не приходилось.

— Неважно. Значит, Катла не любила своего папашу, говорила тебе, что он мало[28]. И что насчет него? Что она тебе рассказывала?

Дикий Дох с самого начала не казался особенно диким. Теперь же он выглядел просто обеспокоенным.

— То, что я обещал никому больше не рассказывать. Хой, знаю, ты можешь получить ордер на выкачку правды. — Глаза мальчика-мужчины впились в смотрящего на него следователя умоляющим взглядом. — Прошу тебя, хомбер, не делай этого. Не заставляй меня стучать на нее.

— Не волнуйся. — Карденас приложил все силы, пытаясь успокоить паренька, насколько любой федерал мог успокоить нинлоко. — Я прошу тебя помочь, а не давлю.

Дох устремил взгляд мимо инспектора, мимо нависающей, громыхающей массы «Мелариума», в ночь.

— Он богат, этот ее папан. Купается в динеро[29]. Держится особняком. Катла, она не так уж много и знала о его бизнесе. Так, слышала иногда, как он орал в голком. Скверные слова, хомбер. Мат-перемат. И не просто ругань, а угрозы, сабе? Она рассказывала, что он говорил страшные вещи, страшно угрожал, если думал, будто выходит не по его задумке. Как-то раз она долго не ложилась и прошла мимо его кабинета, и рассказала, что ей послышалось, будто оттуда доносились вопли. Вопли и громкие звуки.

— Какие звуки? — терпеливо спросил Карденас.

Дикий Дох на миг задумался.

— Примерно вот такие. — И, опустив правую ладонь, с силой шлепнул по гладкой мостовой. — Громкие, но приглушенные, словно по земле колотят чем-то мягким и тяжелым. До своей комнаты она добралась бегом. Этот Моккеркин, он дрался и с ее матерью. Сурци… — Инспектор кивнул. — Бил ее бывало не только руками, но и словами. По словам Катлы, мать говорила, что слова били больнее рук. Я пару раз встречался с ее мамашей. — Парнишка сделал бессознательный жест, означающий умеренно-непристойное одобрение. — Что за чудо, хомбер! — И поспешил сделать оговорку комплименту. — В смысле, для старой леди.

— Значит Моккеркин, бывало, бил мать Катлы. А может, и других людей. Еще что-нибудь? Как насчет самой Катлы?

Дох отвел взгляд.

— Я обещал не говорить, хомбер.

Карденас мог быть очень убедительным.

— Только мне, хомбер, — подался он к парню. — Обещаю, никуда дальше сказанное не пойдет.

И все же Дох колебался. Наконец, он придвинул рот вплотную к уху Карденаса. И от того, что он шептал, по коже инспектора пробежали мурашки. Карденас ничего не сказал, только выслушал и, когда дрожащий подкод закончил, выпрямился и серьезно посмотрел на мальчика.

— Она говорила, насколько часто это случалось?

Паренек отвел взгляд.

— Слишком часто. Раз в неделю. Иногда чаще. Она говорила, он называл это «дружничать». Говорила, ее трогали так, что ей тошно становилось, иногда она уходила в уборную и блевала. Но никогда не рассказывала. Никогда. Так что сам понимаешь, хомбер, — продолжал паренек, — почему она не очень-то обожала своего папана. Именно в этом все и дело, это-то и заставило ее мамашу свихрять при первой же возможности. Хотя, по словам Катлы, ее мамаша знала, что этот Моккеркин просто взорвется, когда выяснит.

— Так значит, они убегали. — Среди водоворотов мыслей инспектора начало смутно вырисовываться объяснение по меньшей мере нескольких ранее непроницаемых загадок. — От своего мужа и отца Катлы, этого типа Моккеркина.

Дох энергично закивал.

— По словам Катлы, ее мамаша больше года работала над их отрывом. Она готова была скорей умереть, пытаясь сбежать, чем хоть день еще прожить с тем хомбером. — Он знающе улыбнулся, готовый поделиться еще одной тайной. — Конечно, им требовалось на что-то жить. Поэтому ее мамаша, говорит Катла, сротала немного деньжат мистера Моккеркина.

— Сколько? — уточнил Карденас.

— Нонада[30], — пожал плечами парень. — Не уверен, что и Катла знает. Больше миллиона, меньше миллиарда. В любом случае это в общем тодо[31], чего она мне рассказала. Лишь что их было много. Достаточно, чтоб заставить папочку Моккеркина взбеситься сильнее, чем разозлился бы, просто выяснив про вихренье его женщины и дочки. Как я миро[32], эта чика Сурци респирает его личную жизнь, его деньги и его решпект. Хой, случись вдруг нечто такое со мной, я сам мог бы стать малость чересчур, сабе? И еще одно: сделали они это не в одиночку. Катла говорит, будто у ее мамаши был друг, который им помог. Один из самых близких деловых помощников папаши, какими б там делами тот ни занимался. — Он покачал головой. — Если этот чингарун Моккеркин и так уже не взбесился, то уж рогов, которые наставил ему партнер с его же женщиной, должно было хватить, как думаешь?

— Значит, Сурци сбежала с одним из партнеров Моккеркина, его дочерью и его деньгами. Катла рассказывала тебе, кем был тот партнер? Держу пари, его звали Джордж Андерсон.

Дикий Дох глянул на него с недолгим, но тем не менее желанным видом превосходства.

— Неверно эзе[33], федоко! Что до меня, то я никогда не видел этого хомбера. Но вот Катла, она как-то раз упомянула про него. Сказала, он, мол, был верным другом ей и ее мамаше, прежде чем они захомутали этого хомбера Андерсона. Буммер… нет, Бруммель. Хой, именно так. Уэйн, по-моему. Уэйн Бруммель.

Изумительно, размышлял Карденас, как многочасовые раздумья над спутанной граммой приводят лишь к перенапряжению мозгов, когда для разъяснения всего нужно лишь слово-другое от дерганого подкода. Благодаря этому нервничающему пареньку инспектор теперь со всей определенностью знал, кем был Уэйн Бруммель, равно как и Джордж Андерсон. Они были одним и тем же человеком, двумя личностями, и оба покойными.