Полина Бон - Записки фотомодели - стразы вместо слез

• Название: Записки фотомодели - стразы вместо слез
• Автор: Полина Бон
• Издательство: Амфора
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-367-00939-2

Полина Бон – псевдоним известной российской фотомодели.

Роман рассказывает о закулисной стороне жизни «красивых, богатых и знаменитых».

Изображенный на страницах книги мир модельных агентств, подиумов, олигархических вечеринок, дорогих курортов поражает точностью деталей, убийственным сарказмом и безжалостной честностью.

---

Другие игроки за столом, кто с нескрываемым интересом, а кто незаметно, наблюдают за этим диалогом. Кое-кому эта сцена начинает действовать на нервы, и два человека отходят от стола. Саша садится на освободившийся стул и взглядом приглашает меня сесть рядом. Землистое лицо толстяка приобретает какой-то баклажанный оттенок. Мне кажется, он хочет убежать, возможно даже без денег. Но он понимает, что большой хищный зверь еще не наигрался с ним. Я наблюдаю, как под пристальным взглядом темных жестких глаз толстяк одну за другой начинает делать ставки. И раз за разом проигрывает.

– Ахмет, Ахмет… – с деланым сочувствием произносит Саша каждый раз, когда крупье сгребает очередную партию фишек и жетонов. – Я же говорил, что ты не умеешь играть.

Баклажановый толстяк остервенело делает ставки, меняет крупье. Ему даже снова начинает везти, но везение быстро заканчивается. Гора жетонов перед ним стремительно тает. Когда на столе остается только небольшая кучка фишек, баклажановый с каким-то бурлящим горловым звуком отшвыривает их движением кисти к крупье и встает из-за стола.

– Сколько проиграл? – холодно спрашивает Саша.

– Пятьсот тысяч.

Баклажановый протягивает ладонь для рукопожатия, но Саша не торопясь встает со стула и уже на ходу говорит:

– Ну, значит, с тебя еще столько же. Если перестанешь появляться в моем казино, можешь оставить эти деньги себе.

На мгновение умиротворяющие звуки казино смолкают в моей голове, и я слышу хруст костей, которые перемалываются в пасти хищника. Я слышу последний обреченный писк маленького зверька, который исчезает в глотке. И довольное урчание в животе крупного зверя.

Я успеваю подумать о том, что можно купить на пятьсот тысяч долларов. Но мои мысли неожиданно прерывает жутковатое хохотание гиен. Спутники Александра и стайка моделей-биороботов уже кружатся вокруг нас и требуют новых впечатлений. Мы грузимся в саркофаги тяжелых машин. На заднем сиденье одной из них я оказываюсь рядом с Александром, который посмеивается уголками глаз и наблюдает за мной. Я уже видела это выражение лица. Так смотрит большой человек, решивший поиграть с котенком… Другие ассоциации не приходят мне в голову.

В клубе «First», в одном из тех мест, куда деньги и красота приходят на встречу друг с другом, самые опытные охотницы за ходячими кошельками смотрят на меня с нескрываемой злобой хищниц, у которых украли добычу.

Я должна торжествовать. Я должна пользоваться случаем. Но я не понимаю, ЧТО конкретно я должна делать! Отдаться ему в туалете? Или щебетать глупости, касаясь губами самого уха, при этом как бы невзначай запустить руку в штаны и ласкать его член? Или сразу выставить счет за возможность провести со мной ночь?

Отдельные молекулы Богатства и Красоты хаотично перемещаются по пространству зала, создавая ощущение колышущейся лягушачьей икры. Они соприкасаются друг с другом и ищут свою пару, которая позволит им достичь гармонии на ближайший час или ночь.

Это инфернальное варево сопровождают вспышки стробоскопа, трассирующие зеленые лучи и звуки музыки, похожие на звон миллиардов металлических шариков, мчащихся по желобу рулетки. Я глохну от алкоголя и звуков. В моей голове остается только голос, который игриво спрашивает: «ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ВРЕМЯ ОСТАНОВИЛОСЬ?»

«ДА, черт возьми, ДА! Хочу! – беззвучно кричу я в ответ. – Хочу, чтобы время остановилось и кто-нибудь решил все за меня!»

Другой голос, прямо возле моего уха, говорит мне:

– Ну все, пора, пора домой. Саша уже уехал. Тебя отвезут.

Это Виктория.

Глава одиннадцатая

Если не существует глобального мирового заговора, в котором участвуют хозяева рекламных агентств, то кто тогда распространяет повсеместно слухи об огромных гонорарах, которые получают модели? Эту сладкую приманку видят во сне тысячи голодных провинциальных девочек, живущих в семьях пожарников, инженеров, уборщиц, сельских учительниц. Они мечтают о том, чтобы их заметили, и тогда только лишь за красоту их будут осыпать деньгами и бриллиантами, богатые и красивые женихи будут стелиться у их стройных длинных ног, их лица будут украшать глянцевые обложки, и каждый день после ванны с шампанским они будут выбирать, на какую бы закрытую вечеринку пойти сегодня… Лежа на тощих матрасах в своих маленьких постельках – в Новосибирске, Самаре, Калуге, Сызрани, Омске, Ярославле, – они во сне видят, как сосут эту сладкую золотую конфету: свою придуманную будущую жизнь. И не подозревают, какой на самом деле леденец приготовлен для маленьких наивных девочек, мечтающих стать моделями…

Чтобы заработать свои триста или шестьсот долларов за съемку, мне нужно вначале объехать несколько кастингов. Иногда бывает так, что меня берут на первом же кастинге. Но это почти чудо. Чтобы получить работу, нужно посетить пять кастингов, а иногда девять кастингов, а иногда пятнадцать кастингов. И наличие длинных ног, симпатичной мордашки, хорошей кожи и идеальной фигуры никак не увеличивает шансы. Все эти достоинства могут просто не совпадать с концепцией рекламного ролика или фотосессии, которую утвердили заказчики. Возможно, им требуется совершенно определенный тип модели, и вовсе не обязательно, что женщина-вамп; возможно, наоборот, им нужна «деревенская простушка» с волосами цвета прелой соломы, круглым подбородком и ямочками на щеках. А возможно, они вообще не представляют, кого они хотят видеть в своей рекламе, но и тогда шансов угадать их желания практически нет. Поэтому чаще всего агентства приглашают на кастинги максимальное количество моделей, с которыми они работают. Прежде чем получить работу, я записываю даты, время и адреса. Я приезжаю на кастинги и провожу часы и дни, снимая и надевая одежду, показывая, как я хожу, как я сижу, как я демонстрирую эмоции.

Покажите нам радость…

Покажите нам уверенность…

Покажите нам независимость…

Я не удивляюсь, если, стоя перед заказчиками и представителями агентства с голой грудью, я слышу просьбу: расскажите нам свое любимое детское стихотворение. Это не стеб и не издевательство. Просто заказчику приходит в голову идея увидеть, насколько непосредственно и живо может вести себя «лицо рекламной кампании». Хотя почти на любом кастинге присутствует человек, который пожирает маслянистыми глазами каждую входящую девочку, незаметно поправляет вздыбившиеся штаны и старается в коридоре сунуть тебе свою визитку, попросив взамен номер твоего телефона под предлогом «обсудить возможности сотрудничества».

Количество рекламируемых товаров в нашем похожем на Диснейленд мире так велико и разнообразно, что в конце концов каждая девочка, желающая получить работу модели, получает ее. Или получает какие-то другие возможности, которые могут предложить ей дяди и тети, отбирающие на кастингах лица для рекламы йогуртов, шоколадок, лосьонов, духов, макарон, стиральных порошков, прокладок… Свое лицо нужно даже крему для проблемной кожи, и лосьону от угрей, и даже средству для мытья унитазов.

Заглянем на съемочную площадку, где я пытаюсь заработать свои триста или пятьсот долларов, болтаясь на высоте десять метров над землей в длинном красном платье с глубоким декольте. Когда после завершения съемок полученные изображения обработают при помощи компьютерных программ, я буду просто парить над землей, как ангел нового поколения – сексуальный ангел с бесстрастным взглядом. А пока я привязана к лонжам и тросам и чувствую себя как маленькая муха, распятая между натянутых нитей большой и прочной паутины, раскинутой между мрачными корпусами какого-то заброшенного завода.

Там внизу кучка пигмеев вот уже в который по счету раз пытается решить какую-то очередную проблему. Ушел свет. Или, наоборот, слишком ярко. Потерялся сценарий. Или режиссеру срочно приспичило прогнать «фен» через нос, чтобы настроить себя на рабочий лад. Неизвестно, сколько мне еще придется висеть между небом и землей. Поэтому я стараюсь не думать о неприятном – например, о том, что какой-нибудь помощник режиссера, бутылкой пива с утра снявший негативные последствия вчерашнего приема «винта», забыл закрепить трос или лонжу. Пока есть время, я стараюсь насладиться пьянящим ощущением высоты и покоя. Меня не беспокоит даже то, что на улице едва ли больше плюс восьми градусов. Как-то раз в ноябре я двенадцать часов провела в открытом поле, где снималась в шмотках какого-то именитого кутюрье. Платья, как будто взятые напрокат в палате для неизлечимо больных, и сарафаны цвета перемазанных зеленкой бинтов как нельзя лучше смотрелись на фоне пожухлой травы и неба цвета тухлой селедки. На десятом часу съемки я не чувствовала ни рук, ни ног, ни лица… Позже я увидела по телевизору, как фотограф, делавший эту сессию, с удовольствием делится своими профессиональными секретами с эстетской аудиторией одной из программ: «Все, что снято в первые четыре-пять часов, я, не глядя, убиваю. Это шлак. Настоящая работа начинается, когда модель уже измотана настолько, что перестает контролировать свои эмоции и мимику. Тогда получается оголенная сексуальность, совершенно отфильтрованная красота». На экране идет слайд-шоу его работ, среди которых я вижу и себя, стоящую в мерзлом поле с обмазанной известью головой.