Патриция Селайнен - Отступник

• Название: Отступник
• Автор: Патриция Селайнен
• Издательство: Тролль
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-87365-039-2

..Волей случая, Конан и Белит попадают на остров, где противостоят таинственному магу…

---

— Зачем это?

— Ты отведал напиток, который принес Мэн Чан? Это был сок молочного дерева.

— Боги хлопочут за тебя.

— Сомнительное благодеяние, — скривился гандер. — Праздность обременяет. Приходится выдумывать новые хлопоты, чтобы развеять скуку.

— Тут ты мастер.

— Пустяки! — махнул рукой Симплициус. — Взгляни сюда!

Он подвел гостя к невысокому кудрявому дереву, крона которого пестрела плодами всех цветов радуги, сорвал один из них — ароматный, желтый, с восковым налетом на тонкой кожице — и протянул киммерийцу.

— Попробуй!

Рот Конана наполнила медовая сладость.

— А теперь вот этот! — Симплициус подал лилово-черный плод.

Варвар надкусил его и тут же сплюнул:

— Ну и дрянь! Горчит, как желчь.

Гандер расхохотался.

— Моя гордость. Я называю его древом судьбы. Никогда не знаешь, что оно преподнесет тебе. Разве провидение играет с нами не те же шутки?

Конан набычился:

— Со мной шутить опасно.

— Прости. Я надеялся тебя позабавить.

Киммериец молча зашагал дальше. Занятная манера развлекать гостей, пичкая их всякой дрянью… Симплициус нагнал спутника.

— Право, я сожалею. Одичал, наверное, в глуши.

Извинения не смягчили Конана. Все он врет, этот лицемер. Его бесцветная физиономия до сих пор расплывается в ехидной улыбке. В душе варвара всколыхнулась давняя неприязнь, которую горцы питали к своим южным соседям. Он с трудом подавлял желание разбить в кровь тонкие губы, искривленные усмешкой. Вспыльчивый великан никогда не принадлежал к тем, кто молча глотает оскорбления, но с возрастом научился на время приглушать ярость, если на то была серьезная причина, как, например, сейчас. Варвара не смущала ни колдовская власть Симплициуса — он не единожды вступал в схватку с чародеями, ни звериная сила асиров. Конан не хотел ставить под удар жизнь Белит, которая, может быть, ожидала его где-то на диком берегу, одинокая и отчаявшаяся.

Четверка людей, разъединенных тягостным молчанием, достигла границы сада. Дальше прямая как стрела дорожка пролегала между оливковой рощей и прямоугольниками обсаженных кипарисами полей, золотых от спелых колосьев и бурых, распаханных под пар. Поля занимали не так уж много пространства, что не удивило киммерийца, который знал, что в здешних жарких краях успевают снять два-три урожая, пока на севере дождутся одного, да и зерна собирают куда больше. И какого зерна! Не серой ржи вперемешку с плевелами, которой рад был почтенный родитель Симплициуса, или как его там по-настоящему — Хартвига или Енса? Что-то боги слишком расщедрились к этому тощему всезнайке с белесыми лохмами, хоть он их знать не желает. За полями владения гандера кончались. Здесь вступали в свои права низкие заросли кустарников, через которые не мог продраться ни зверь, ни человек. Колючий дрок, усыпанный желтыми цветами, сплетал ветви с можжевельником, миртом, карликовыми дубами и лаврами. Цепкие плети лиан делали их союз нерасторжимым. Повсюду на темно-зеленом фоне были разбросаны яркие венчики цветов, малиновых, синих и лиловых. Дорожку усыпали белые лепестки, которые распространяли сладковатый запах ладана, как будто недостаточно было одурманивающего букета из ароматов лаванды, розмарина и шалфея.

— Сад Богов, как ты говорил, — завязал разговор Симплициус, не смущаясь тем, что с лица Конана не сходила пасмурная отчужденность.

— Угу… Аж тошнит от этой вони, — пробурчал киммериец.

На самом деле ему нравилось втягивать ноздрями пряный воздух, но суровый варвар скорее дал бы отсечь себе руку, чем сознался в этом. Нюхать цветочки и растекаться сиропом — это для женщин и придворных щеголей. К тому же Конана разозлило, что ему напомнили ту дурацкую присказку — «Сад Богов». По чести говоря, он позаимствовал ее у одного бродячего трубадура, с которым осушил на пару бочонок пуантенского. Рифмоплет врал тем вдохновенней, чем больше пил. Он обучил варвара паре цветистых фраз, на которые так падки все женщины. Даже умница Белит млела, когда Конан нашептывал ей на ухо нежные глупости. Воспоминание о прекрасной шемитке заставило прибавить ходу.

Близость океана уже давала о себе знать глухим шумом прибоя и свежим йодистым запахом, перебивавшим цветочные ароматы. Заросли сменились бурыми пустошами, среди которых возвышались затейливые сооружения из глины, в человеческий рост высотой, составленные из бесчисленных выступов и пиков.

— Термитники, — пояснил Симплициус — Удивительные твари эти рыжие муравьи. Беспомощные поодиночке и страшные, когда их объединяет общая воля. Можно подумать, что у них одна душа на всех, так слаженно они действуют. Не истребляют друг друга, не обирают. Людям есть чему поучиться. Умей двуногие твари так же подчиняться одному разумному и справедливому началу, они жили бы куда лучше…

— Вроде этих двоих за твоей спиной?

— Тебе не угодили мои слуги?

— Нет. Они весьма расторопны. А это что?

К термитнику подбирался небольшой зверек. Узкую крысиную мордочку и спину покрывали костяные пластинки, ряды которых находили один на другой, как чешуйки еловой шишки. Под панцирем провисало мягкое брюшко. У существа был длинный голый хвост и коротенькие, забавно семенящие лапки. Крепкие когти зверька быстро пробили брешь в стене глиняного «дворца». Термиты суетились возле пробоины, а узкий язык ловко слизывал их и отправлял в пасть.

— И это могущество? — усмехнулся Конан. — Метаться, пока не сожрут?

— Гибель сотни тварей ничего не изменит. Как и гибель тысячи. Можно даже разрушить их дом. Уцелевшие переберутся на другое место и воздвигнут новый. Потому что умеют подчиняться.

— Тоже мне достоинство, — огрызнулся киммериец. — Человек — тот, кто борется. Остальные — скоты. Как твои слуги.

— Да, они не люди. Но не в том смысле, как ты это понимаешь.

— От призраков не разит потом. От живых мертвецов — тоже. Оборотни? Я видел волосатую тварь ночью.

— Они созданы мной. Каждый — для определенной цели. Эти двое — стражи. Мэн Чан — лекарь. И есть еще много других. Все они не обладают душой. Вернее сказать, в этом человеческом муравейнике одна душа, одна воля на всех.

— Твоя? А где же их души?

— Их никогда не было. Есть орудия из стали, дерева, камня. Эти существа — орудия из плоти. Их ум развит ровно настолько, насколько требуется для выполнения обязанностей. Одни сделаны искусней, например домашние слуги, другие — топорная работа. Но все лишь немного разумнее малого ребенка.

— А чувства?

— Самые нехитрые. Те, что испытывают животные.

Оба собеседника умолкли. Разговор не угас сам собой, как случается, когда предмет исчерпан и лень перебрасываться пустыми словами. Он оборвался, оставив висеть в воздухе невысказанное. Тишина пролегла между спутниками, словно пропасть.

Мысли Конана пошли вразброд. Он не смог бы вразумительно объяснить, какой отклик вызвали в нем откровения чародея. Киммериец, как всякий сын дикого племени, питал отвращение и страх к волшбе и ее созданиям. Однако ни Мэн Чан, ни молчаливые асиры, шедшие следом, не рождали ни гадливости, ни ужаса, а только жалость. Их лица носили одинаковый отпечаток тупой покорности, но в глазах иногда мелькало нечто такое, от чего щемило сердце. Впрочем, уже не оставалось времени копаться в туманных впечатлениях: дорожка привела к ступеням, вырубленным в скалах. Невдалеке от подножия каменной лестницы плескались волны.

— А где же лодки? — спросил Конан.

— Увидишь, когда спустимся.

Сойдя вниз, гандер остановился перед стеной черного камня и протянул к ней руки. Губы его задвигались, но варвар не разобрал ни звука. По поверхности камня побежала кривая трещина и стала расширяться, как река в половодье. С грохотом разъехались тяжелые неровные плиты, которые скрывали вход в пещеру. По знаку чародея слуги нырнули в темноту и вынесли лодку — деревянный каркас, обтянутый толстой промасленной кожей, бегемотовой, как пояснил хозяин. Этот легкий и маневренный челнок был рассчитан на одного гребца, который направлял суденышко при помощи весла с двумя лопастями, погружая в воду то правый, то левый конец почти невесомого шеста. Конану не приходилось плавать на такой посудине, но он легко приноровился к ней и вскоре вошел во вкус быстрых ритмичных движений, не требующих большой мускульной силы. Ловко орудуя веслом, варвар наслаждался тем, как стремительно челн скользит по волнам. Надо было только остерегаться острых скал, которые прятались под водой: они могли пропороть днище.

Слева по борту из жидкой сини вырастали громады камня. Кое-где в них вдавались бухточки со сверкающими подковами соляных отмелей. Тучи птиц носились над черными уступами. Обеспокоенные появлением человека, птицы взмывали вверх, метались в воздухе, тревожно крича, а потом снова облепляли скалы, как комья снега. Иногда на глаза Конану попадались гроты, в которых плескалась вода, оживляя трепетными бликами мрачные своды. Киммериец вглядывался в неприступный берег, но нигде не находил следов человеческого присутствия.