Владимир Контровский - Томагавки кардинала

• Название: Томагавки кардинала
• Автор: Владимир Контровский
• Жанр: Альтернативная история

Это мир, в котором Североамериканские колонии остались за французами, более того им даже удалось вытеснить от туда англичан. Причём одним из факторов этой победы стала иная политика в отношении ирокезов, тесный союз с ними и принёс французам победу (отсюда и название книги).

Хочется отметить историческую часть произведения - альтернатива очень реальна и продумана, что достаточно редко встречается среди современной АИ. Кстати, в произведении нет ни каких попаданцев, да они и не нужны, мир и так смотрится очень реально.

---

Юлиус Терлиг умел говорить. Он хлестал толпу бичами резких фраз и доводил людей до состояния ментального оргазма — слушавшие его были готовы на всё, лишь бы испытать ещё раз это пьянящее чувство единения и ликующей сопричастности. Юлиус Терлиг играл с толпой — люди слышали то, что хотели слышать, и бурлящее людское море вздыбливалось высокой волной, готовое нести великого вождя на своём гребне — вперёд, вперёд, вперёд, пока тонкая нить горизонта не лопнет под напором этой волны.

Канцлер говорил, люди заворожено слушали. Взрывы криков «Хох!» случались лишь в конце фраз вождя, когда Юлиус делал паузы, — всё остальное время на Конунгплац царила трепетная тишина, и поэтому негромкий хлопок выстрела услышали тысячи людей.

Толпа ахнула и качнулась, словно суп в тарелке, которую неосторожно задели локтем, и вскипела неподалёку от трибуны — там, откуда взлетел сизый дымок выстрела. А через три секунды люди в чёрно-серебряном выволокли из толпы тщедушного человека — он растеряно мотал головой, как будто не понимая, что случилось, и что с ним происходит. Человек этот был бледен и немного растрёпан, однако цел-невредим — телохранители Терлига успели выхватить стрелявшего из десятков вцепившихся в него рук прежде, чем они разорвали его на части.

На следующий день потрясённая и возмущённая страна узнала подробности. Стрелял польский еврей, движимый чувствами ненависти к великому конунгу Тевтонского Рейха (и, естественно, ко всему германскому) и мести за сородичей, так или иначе пострадавших во время возрождения Великогермании. Более того, выяснилось, что покушавшийся выполнял задание польских спецслужб и лично президента Пилсудского, и только благоволение Тора и Вотана спасло великого вождя Юлиуса Терлига — любимец богов не получил ни царапины.

На некоторые нестыковки официальной версии никто не обращал внимания, и никто не слушал жалкий лепет оправдания, раздавшийся из польских пределов. Преступник был публично повешен — с гипсовым кляпом во рту, чтобы не посылал перед смертью проклятий германскому народу. Его тело ещё дёргалось в конвульсиях, когда бронеходы гвардейской штурмовой бригады «Потомки Зигфрида» раскрошили гусеницами пограничные столбы и, рыча моторами, устремились в глубь Польши, сметая жиденькие заслоны польских войск. Эскадрильи «воронов Вотана» обрушили бомбовый ливень на Варшаву — военная машина Тевтонского Рейха успешно проходила ходовые испытания.

Судьба Польши была решена: через три дня после начала германского наступления с востока, навстречу стремительно продвигавшимся легионам тевтонрейхсвера, пошли полки Вечевого Союза.

* * *

Европа безмолвствовала.

Формально Франция и Англия объявили войну Германии, но фактически войны не было: самолёты союзников сбрасывали на Рейх только листовки, а десятки французских и английских дивизий тихо сидели в окопах, уютно обустроившись, и не выказывали никакого желания вылезать из этих окопов. Немцы тоже не суетились — Даладье с Чемберленом имели все основания полагать, что «цепной пёс Терлиг» чутко принюхивается к востоку (что и требовалось) и ждёт только удобной минуты, чтобы намертво вцепиться в горло восточному соседу. При таком раскладе можно и потерпеть, что этот пёс задирает ногу на рубежи стран, которые было решено ему скормить, рычит и даже скалит клыки на кое-что священное. И Европа молчаливо признала Польшу, равно как и ранее съеденные Австрию и Чехословакию, законной добычей Тевтонского Рейха.

Тимур Железный, неукоснительно следуя логике империй — если пошла делёжка, зевать некогда, а то останешься на бобах, — забирал своё. Румыния молча уступила грозному восточному соседу изрядный кусок своей территории — лучше откупиться частью, нежели потерять всё, — зато Болгария на волне народного ликования вошла в состав Вечевого Союза на правах Общинной Земли. Лозунг воссоединения с братьями-славянами, веками спасавших болгар от турецкого геноцида, был очень популярен в Болгарии, и её присоединение к Союзу прошло без сучка без задоринки (незначительные эксцессы не в счёт).

В прибалтийских странах по аналогичному поводу ликовали существенно меньше. Их встраивание в структуру новой России было добровольно-принудительным, однако оно состоялось, и боевые корабли Красного Балтийского флота обживали старые базы флота императорского — Ревель, Либаву и Виндаву. Но на Карельском перешейке случилась осечка: убогие чухонцы предпочитали жить в своих приютах среди озёр, скал и лесов сами по себе, в сторонке от мировых гегемонов с их безразмерными амбициями. Финны взялись за оружие, и зимняя война обернулась для Вечевого Союза большой кровью, застывавшей на дымном снегу красными льдинками. В результате Финляндия пошла на территориальные уступки, но не была проглочена целиком, а Тимур Железный задумался над реальной боеспособностью своей армии. Зимняя война показала, что до титула «непобедимая» этой армии очень далеко, и Верховный Вождь выпустил из темниц часть опальных воевод — толковых полководцев у него явно не хватало.

Границы Тевтонского Рейха соприкоснулись с границами Вечевого Союза, и Запад, затаив дыхание, ждал лязга скрестившихся германского и русского мечей. Но вместо этого две империи заключили договор о ненападении — договор, который легко и просто мог стать союзным. В Европе и за океаном (особенно за океаном) встревожились не на шутку, однако анализ ситуации успокаивал: противоречия между Германией и Россией никто не отменял, и ни Юлиус Терлиг, ни Тимур Железный не собирались отказываться от своих идей: расовой избранности и геноцида «неполноценных» и, соответственно, мировой революции. Что же касается договора, то европейцы и франглы прекрасно знали по своему собственному опыту: все договоры заключаются только для того, чтобы быть нарушенными, как только одна из сторон сочтёт, что она сильнее и поэтому может использовать листы договора в качестве туалетной бумаги.

Европа безмолвствовала…

* * *

1940 год

Безмолвие было взорвано летом 1940 года громом тевтонских пушек. Накопив силы, Терлиг нанёс сокрушительный удар. Удар этот был многосерийным: сначала Рейх играючи заглотил европейскую мелочь вроде Дании-Голландии, а затем немецкие войска высадились в Норвегии.

Британский военный флот вчетверо превосходил по численности флот Германии, но немецкие крейсера только что сошли со стапелей, а корабли англичан воевали ещё в Первую мировую — новые линкоры и авианосцы ещё только строились. Французы не могли помочь своему союзнику: Италия выступила на стороне Тевтонского Рейха, и французский флот требовался на Средиземном море. Новейшие германские панцеркрейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау», вооруженные тридцативосьмисантиметровыми орудиями — по шесть штук на каждом, — потопили английский линейный крейсер «Ринаун», уступавший им по скорости и бронированию, затем растерзали авианосец «Глориес», шедший без прикрытия и на свою беду наткнувшийся прямо на них, и вынудили отойти линкор «Уорспайт». Направлявшийся к Нарвику линкор «Нельсон» был торпедирован тевтонской субмариной и вернулся в Скапа-Флоу — англичане вынужденно уступили противнику норвежские воды. Захват Норвегии немцами прошёл по плану, хоть и не без потерь для кригсмарине: в узкости фиорда погиб прорывавшийся к Осло тяжёлый крейсер «Зигфрид», пара лёгких крейсеров и несколько эсминцев стали добычей английской авиации и подводных лодок, а также мин и береговых батарей викингов.

Норвегия была потеряна, и под угрозой оказалось господство Британии на море — эта угроза не давала спокойно спать лордам Адмиралтейства ещё со времён Первой мировой. Англия взмолилась о помощи, и Франция откликнулась. Адмирал Дарлан действовал смело и решительно: сначала самолёты с авианосца «Беарн» атаковали Таранто, где они потопили один и вывели из строя ещё два итальянских линкора, а затем флот дуче, нацелившийся на Мальту, потерпел серьёзное поражение у южного побережья Сицилии. Победу французов обеспечила авиация и превосходные радары: были потоплены три итальянских тяжёлых крейсера, а флагманский линкор «Витторио Венето» получил повреждения и еле унёс винты. После этого флот потомков гордых римлян попрятался по своим портам, боясь высунуть нос, а французы перебросили значительную часть своих морских сил в Атлантику для поддержки англичан.

Британия вздохнула с облегчением, тем более что французская помощь оказалась эффективной: мёртрье-крейсер «Дюнкерк» перехватил и отправил на дно тевтонский рейдер «Адмирал Шпее», бесчинствовавший на атлантических коммуникациях.

Но радость была недолгой. Финальный удар германской серии оказался весьма впечатляющим: подмяв одним прыжком Бельгию, тевтонрейхсвер обошёл линию Мажино и вырвался на оперативный простор французских равнин. Бронированные клинья «Любимцев Валгаллы» взрезали французскую оборону — галльский петушок не успел и кукарекнуть, как ему свернули голову и начали деловито ощипывать для германского бульона. Это был шок, усугублённый дюнкеркским разгромом, где под гусеницами тевтонских бронеходов полегли лучшие английские дивизии. Из двухсот тысяч солдат британского экспедиционного корпуса уцелели немногие: тучи «воронов Вотана» висели над Ла-Маншем, а возле родных портов транспорты ждали магнитные мины и холодные глаза перископов немецких субмарин.