Олег Селянкин - Будни войны

• Название: Будни войны
• Автор: Олег Селянкин
• Издательство: Пермское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1990
• ISBN: 5-7625-0182-5

Новая книга писателя-фронтовика О. К. Селянкина продолжает линию его творчества, представленную романами «Школа победителей», «Вперед, гвардия!», «Костры партизанские», многочисленными рассказами.

В буднях войны есть все: подвиг и рядовая работа, любовь и разлука, ненависть и фронтовое братство. Самые обычные люди проходят перед нами, но на их судьбах — трагический и прекрасный отблеск грозного пламени Великой Отечественной.

---

Здесь, когда бригада оставила за своей спиной уже и вторую линию обороны, с левого фланга прилетело тревожное, даже чуть-чуть истеричное:

— Комбата-три убило!

И по тому, что дальше не последовало информации о том, кто добровольно или по приказу начальства принял на себя ношу командира батальона, майор Исаев понял: в эти минуты батальон действует лишь в силу инерции и подражая соседям; еще немного такой анархии, и черт знает что может случиться. Понял это и сказал спокойно, будто давно заготовленное, даже надоевшее:

— Передать по линии: в командование батальоном вступил я, майор Исаев. Мой командный пункт пока здесь, во второй роте. — Помолчал, то ли давая возможность всем понять сказанное, то ли раздумывая, не забыл ли чего из главного, потом бросил адресованное лишь своим бойцам: — Командиром нашей роты временно назначаю… Зелинского Михаила Станиславовича.

А раненых несли на носилках, чаще — на плащ-палатках и шинелях. Были и такие, что брели с помощью санитаров или менее тяжело раненных товарищей. Но значительно больше их ковыляло, опираясь лишь на желание выжить. Чувствовалось, что той дивизии, которая, протаранив вражескую оборону, все шла и шла вперед, приходилось туго, что силы ее были основательно поистрачены, поизрасходованы. И майор Исаев вызвал к себе командиров рот, каждому из них, пожимая руку, глянул в глаза и сказал:

— Если предчувствие не обманывает, сегодня ночью настанет наш черед… А еще я пригласил вас сюда затем, чтобы показаться вам во всей своей красе, чтобы самому полюбоваться вами… Надеюсь, не обижаетесь, что пришлось пробежаться по окопу?

Они не обижались. Больше того — такой сугубо мирный вопрос, заданный спокойным тоном, немного снял нервное напряжение, ставшее уже ощутимо тягостным; на подчиненных в сложной обстановке всегда благоприятно действует уверенность непосредственного начальника: если он не психует, то с чего тебе на стену лезть?

Предсказание майора Исаева сбылось: едва стемнело настолько, что не стало видно ветвей сосенок, стоявших рядом с окопом, когда они стали казаться лишь темными пятнами, лишенными четких контуров, в расположении батальона появился полковник Муратов, даже не глянув в сторону затихающего боя, сразу нашел майора Исаева и спросил:

— Значит, командуешь батальоном? — И сам себе ответил без промедления: — Давно пора… Кстати, я не слышал твоего доклада о том, кому ты передал свою роту. И сейчас слышать об этом не хочу! — чуть повысил он голос, заметив, что майор Исаев намеревается исправить свою ошибку. — Понимаешь, некоторые товарищи, правда не очень настойчиво, уже спрашивали: а насколько это верно, что ею командует человек с основательно подмоченной репутацией?.. Я с чистой совестью ответил, что не в курсе дела. Надеюсь, ты уже уловил главное?

— Так точно…

А полковник Муратов, будто напрочь забыв то, о чем говорили с минуту назад, уже предлагает:

— Давай, майор, сверим наши наручные ходики… Ишь ты, из тютельки в тютельку… Так вот, ровно через час скрытно начинай движение вперед. Там, где нужно, тебя встретят, все объяснят и покажут. А я тебе уже сейчас скажу: как только увидишь красную, зеленую и снова красную ракеты, одна за другой ползущие в небо, поднимай батальон в атаку. Без артиллерийской подготовки ее начнем. Авось застанем фашистов врасплох… Тот, кого сменяем, почти полностью все наступлению отдал, значит, нам больше на свои силы надеяться надо. Но и его помощью не пренебрегай!.. Между прочим, мне очень нравится, когда кто-то из подчиненных мне офицеров и чужих солдат умеет под своей рукой держать… А если найдется там такой умник, что начнет артачиться, ты ссылайся на меня. Дескать, ты — человек маленький, дескать, это я тебе говорил, будто есть соответствующий приказ, наших с ними взаимоотношений касающийся. Нам не впервой, отбрешемся… Ну, почему молчишь, «длинная майора»? Или нет вопросов ко мне?

— Все яснее ясного, — пожал плечами майор Исаев.

Действительно, пока все было ясно: нужно как можно быстрее догнать первый эшелон наступающих, осмотреться, прикинуть, куда и какими силами выгоднее ударить, и по сигналу — снова вперед! Теперь уже в бой… А как долго вести его, тот бой, об этом сейчас думать не надо: решения в бою сама обстановка и действия соседей подсказывают; да и приказы командира бригады, разумеется, поступать будут. Дай бог, чтобы не слишком много их было…

А пройти, чтобы догнать тех, кто сейчас ведет бой, если верить словам раненых, если судить по грохоту взрывов снарядов и мин, нужно всего лишь около трех километров. Хотя почему «всего лишь»? На войне иная сотня метров дается в несколько раз труднее и обходится дороже, чем многие километры…

Полковник Муратов одобряюще хлопнул его своей ладонью по плечу и заспешил в соседний батальон.

Ровно через час майор Исаев поднял свой батальон и впереди него, часто запинаясь за болотные кочки и корни сосенок, таившихся под снежным месивом, иногда попадая ногой и в недавнюю воронку, оставленную снарядом, зашагал туда, где сейчас нехотя переругивалось лишь несколько орудий; война, похоже, этой ночью намеревалась дать людям передышку.

У левой ноги майора Исаева, сторожко поводя ушами, семенил Пират. Он не знал, что скоро будет бой. Он просто, повинуясь инстинкту, следовал за хозяином. А бойцы все знали. Даже то, что кто-то из них уже не увидит завтрашнего рассвета. И все равно, пересиливая усталость, накопившуюся за последние дни, они шли. Может быть, и чуть нервозно, без особого желания, но шли, надежно сжимая оружие.

19

Двенадцать суток войска Волховского и Ленинградского фронтов, используя помощь партизан и артиллерии и авиации Балтийского флота, вели бои. Тяжелые, кровавые. И опрокинули, разгромили фашистские полчища. В ходе этого нашего наступления, полностью уничтожившего остатки блокады Ленинграда, было освобождено от фашистов семьсот населенных пунктов, в том числе Красное Село, Ропша, Урицк, Пушкин, Павловск, Ульяновка, Гатчина и Мга. Фашисты повсеместно были отброшены от Ленинграда на шестьдесят пять — сто километров!

А ведь еще в сентябре прошлого года немцы были лишь в трех километрах от Кировского завода, из ворот которого, грохоча по булыжной мостовой гусеницами, выходили столь ненавистные им танки КВ!

27 января 1944 года произошло полное и окончательное снятие блокады Ленинграда. Почти в то же время (с 14 января по 1 марта) войска Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов во взаимодействии с Балтийским флотом проводили и успешно завершили Ленинградско-Новгородскую наступательную операцию, в ходе которой почти всю Ленинградскую и часть Калининской области освободили мы от гитлеровцев и положили начало освобождению Эстонской ССР!

Подавляющее большинство частей и соединений Советской Армии, участвовавших в двух этих наступательных операциях, с боями пошли на запад. Бывшая бригада морской пехоты, боями ужатая до размеров роты мирного времени, с первых чисел февраля, вопреки предсказаниям полковника Муратова, ставшая не стрелковой дивизией; а лишь полком, влившимся в нее, сначала, чуть подавшись на юг, остановилась, чтобы пополниться людьми и техникой согласно своему новому Штатному расписанию, а потом, на ходу втолковывая молодому пополнению азбучные истины войны, с боями до тех пор незаметно для себя скатывалась к югу, пока вдруг не стала составной частицей 2-го Белорусского фронта. В последних числах марта это случилось. В дни, когда половодье уже набирало силу.

Пока колесили по нашей земле, очищая ее от фашистской погани, во многих боях побывали, правда в большинстве своем — яростных, но скоротечных. И не счесть, сколько видели такого, отчего сердце в ужасе и недоумении — неужели люди способны на подобное? — каждый раз трепетно замирало. И деревни, от которых лишь полуразрушенные печи остались, и трупы, трупы. Не только и не столько мужчин, способных владеть оружием, но и стариков, женщин и детей. Не захороненных, как того требовали людские обычаи, а разбросанных повсюду. Для устрашения населения нарочно разбросанных.

Было на их пути и стадо коров с ногами, перебитыми топорами и ломами, со множеством несмертельных ножевых и штыковых ран на теле. Коровы лежали по обе стороны проселочной дороги, сжатой сугробами, которые весеннее солнце заставило осесть и потемнеть, стать пористыми. Кровавя ноздреватый посеревший снег, они жалобно ревели и глядели на людей если и не с откровенной мольбой, то с явной надеждой; майор Исаев у многих из них видел слезы, крупными горошинами катившиеся из глаз.

Скрипнув зубами от злости и сознания полного своего бессилия, майор Исаев приказал пристрелить страдалиц. Чтобы не мучились. И всем, кого из людей доведется увидеть сегодня, обязательно говорить: на таком-то отсюда километре этой дороги лежит убойная говядина — берите вы, а нам больше не надо.