Кэролайн Черри - Врата Изгнанников

• Название: Врата Изгнанников
• Автор: Кэролайн Черри
• Издательство: publisher: Penguin
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1988
• ISBN: isbn: 0-88677-254-0 / 978-0-88677-254-3

Триумфальное возвращение Моргейн, Белой Королевы! (1988)

После десяти лет долгого ожидания появился новый роман об одной из наиболее знаменитых и популярных героинь Кэролайн Дж. Черри, Моргейн, закрывателе мира Ворот. Моргейн, вместе с магическим мечом Подменышом и верным вассалом Вейни, путешествует из мира в мир в поисках Ворот, смертельного наследства давно исчезнувшей расы, которые могут навсегда исказить — или уничтожить — прошлое, настоящее и будущее. Этот мир терзают восстания и войны, и Моргейн должна встретиться со своим величайшим врагом, Гаултом, человеком и нечеловеком, который собирается подчинить себе мир и Врата. И здесь же Моргейн встанет лицом к лицу с настоящим повелителем Врат, загадочным существом огромной силы — быть может большей, чем сама Моргейн.

---

Он разбудил себя, когда они остановились, чтобы поменять лошадей. — Тебе не нужно, — сказала Моргейн, скользнув на землю со спины мерина. — Этот конь достаточно силен, и способен нести тебя. Я же возьму Сиптаха — все-таки я вешу меньше.

Вейни благодарно посмотрел на нее. Он проглотил лекарство, которое она принесла ему, запил водой из ее фляжки, и сидел на лошади, пока остальные разминали ноги. Он не то, чтобы спал, но каким-то образом сумел расслабиться и отключиться. Он точно не знал, как это ему удается. Но встрепенулся, когда они опять сели на лошадей и двинулись вперед, и опять отключился, доверив Моргейн наблюдать за местностью вокруг.

Никому другому он бы не доверил… и ей, тоже, если бы решил, что Чи и его люди замыслили предательство, если бы они не рисковали и своими жизнями, если бы они так не держались за свои жизни, а, значит, боялись предать.

Тем не менее госпожа нуждалась в защите. И, наполовину спящий, раненый, несчастный, он продолжал ехать между ней и ними: под ним был отлично выдрессированный конь, с достаточно ровным ходом, и Сиптах — слава Богам — привык держаться близко от него.

В конце концов он уснул по-настоящему. Голова откинулась назад, он решил, что падает, выровнялся, открыл глаза и увидел, что утесы не стали ближе.

Или они были дальше, чем его глаз хотел увидеть. Ногу свело. Он с трудом перетянул ее обратно, постарался расслабить мышцы, на глазах появились слезы. Все тело болело.

Но он упрямо ехал все дальше и дальше, несколько облаков проплыло по небу, закрывая звезды, потом они исчезли, поднялся ветер, взъерошив бесконечную траву.

Еще одна перемена лошадей. На этот раз он спустился на землю и немного прошелся, разминая ноги и доказывая себе, что может идти, несмотря на боль; заодно проверил подпруги у Эрхин и жеребца.

Но потом надо было садиться в седло. Он остановился, схватился за луку седла и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы набраться мужества перед толчком.

— Вейни! — сказала Моргейн, как раз в тот момент, когда нашел его. Он остановился, лишившись силы духа как раз перед толчком, который должен был выбить слезы из его глаз. — Чи, — сказала она, — пусть один из вас поможет Вейни подняться в седло.

— Миледи, — мгновенно ответил Чи, быстро подошел и предложил свои руки как стремя.

Стыд ужалил его. Но он все-таки поставил ногу в сведенные руки Чи и дал ему поднять себя в седло, как беременную женщину.

— Помощь воину от воина, — сказал Чи.

Вейни вспомнил эти слова. И, сбросив руку Чи с колена, отвел Эрхин подальше от него.

Утесы прорезали небо перед ними, звезды уже таяли на небе, а за ними оставался след, по которому мог пройти ребенок: полоса среди высокой травы. Лошади время от времени набивали рот: на большее не было времени.

Моргейн пересела на жеребца, Сиптах отдыхал. На небе над восточными холмами уже не было звезд. Солнце всходило.

Нам не нужно ничего вспоминать. Сейчас эта мысль грызла его. Поздно менять решения, умные они или нет.

Боже, спаси нас.

* * *

Уже при свете солнца, под монотонный шаг усталых лошадей, они увидели гигантскую утес, заполнивший весь горизонт, от края до края, а перед ним только равнина с сухой землей, а потом невообразимо ровная и высокая стена из живого камня, упиравшаяся в небо и отрицавшая любую логику.

И дыра, синий проход в желтом камне, тень под полуденным солнцем — и закрывающая его сторожевая крепость, о которой говорил Чи. Сейирн Нейс.

Дверь — глаза человека из Карша отказывались верить, что бывают двери такого размера. И только когда сокол пролетел рядом с ними, точка в вышине, Вейни поверил своим глазам.

Врата Изгнанников.

Чи повернул чалого к ним, натянул поводья и поднял руку. — Здесь, — сказал он, — вы видите то, на что мы собираемся напасть. И тем не менее это только самое низкое место в Манте. — Он оперся о луку седла, пожал плечами и содрогнулся. — Мужчина, глаза которого привыкли к размерам Морунда, забыл об этом. А мальчик, мои друзья… мальчик испугался.

Он дернул поводьями и послал чалого вперед, к своим людям.

СЕМНАДЦАТАЯ ГЛАВА

Еще немного скачки. На этот раз устремившиеся в небо скалы приближались с каждым шагом. Вейни время от времени поглядывал на двери с железными створками, на поверхности каждой было по двенадцать бронзовых панелей, украшенных фигурами в рост человека, и эти фигуры что-то делали, сначала он не понял что. Только разглядев детали, он сообразил, что это сцены казни и пыток.

— А они вообще когда-нибудь открываются? — спросил Вейни вслух, и голос оказался не такой спокойный, как бы он хотел. Он поискал взглядом маленькие двери для вылазок, которые должны были быть где-то среди панелей, но не нашел.

— Да, конечно, — ответил Чи. — Когда Мант хочет наказать вассалов и высылает их, они открываются.

— Мант вообще любит все чересчур большое.

— Они хотят, чтобы ссыльные помнили, — сказал Хесиен, — как трудно вернуться.

Вейни поглядел на Ранина, который скакал один впереди них, усталый человек на истощенной лошади, ведущий других, еще более усталых, и ставший как-то меньше ростом на фоне жестокой мощи, нависшей над ними.

Вейни почувствовал, как что-то зашевелилось в нем, по отношению к врагам, что-то вроде жалости, прокравшейся в сердце.

Внезапно он увидел перед собой не Сейирн Нейс, но дорогу, резко идущую вниз от подножия серых каменных стен, казавшихся высокими и могущественными, а на дороге юношу, почти мальчика, пораженного горем, в шлеме с белым шарфом, отправленного отцом в ссылку.

По меньшей мере было что-то общее. И были храбрые люди, которые не отступят, несмотря ни на что.

Этот барьер Мант называл справедливостью. Этим лицом он повернулся к своим отверженным и к слугам. Эта сила правила миром, и с уважением относилась к своим подданным — вешала их, сжигала живыми и скармливала волкам, и он не хотел видеть то, что находилась за дверями.

Он с трудом вдохнул поглубже и оперся о седло, перенос веса, который заставил притихнувшую было монотонную боль опять пробежаться по бокам и животу, проклятую, никогда не исчезающую боль. Он не был уверен, что в ногах осталась жизнь. Наконец он нашел новое положение, в котором болело меньше, и замер в нем. Но когда они подъедут к стене, будут изменения, а это означает — только Небеса знают, что это означает. Но если понадобится сражаться, он будет сражаться — во всяком случае пока не упадет с коня.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Моргейн.

— Я справлюсь, — ответил он.

Она не спускала с него глаз все время, пока они ехали. — Ты поклялся, Нхи Вейни.

Это потрясло его. Он слишком близко подошел к клятвопреступлению, так легкомысленно ответив. Но и она, тоже, поступила несправедливо — он давно знал, что она вообще плохо разбирается в таких вещах.

— Вейни, я должна обо всем догадываться?

— Я останусь на лошади, — сказал он, и это была половина правды. — Я смогу защитить себя. — Но он вполне мог себе представить, как она надеется на то, что он прикроет ее, или сделает какую-нибудь глупость чтобы спасти его, если он упадет. Он опять вспотел, в желудке образовался ледяной ком. Он никогда не любил пользоваться лекарствами кел. Он ненавидел их. Более того, он не думал, что они смогут победить окоченение, из-за которого при каждом шаге правой ноги в него впивались иголки. — Ходить — да, я не уверен. Но голова ясная.

На это она не сказала ничего. Наверно она думает — думает о вещах, о которых он не имеет ни малейшего понятия, думает что делать, насколько можно верить ему, и что в своих планах она должна изменить — все это, потому что он был дураком и привел их к этому проходу, а теперь стал бременем для нее.

Я не буду, мысленно запротестовал он. Но он уже. И знает об этом.

Он разрешил Эрхин слегка сбавить шаг — лошади волновались и фыркали, чувствуя в воздухе запах странного и предчувствуя сражения — война, всегда война, в какое бы обитаемое место они не попали. Кел не обращали на него никакого внимания. И Моргейн, тоже, глядела только на каменную стену перед ними.

Он вынул пакет из красной бумаги и, дрожащими пальцами, подцепил одну из крошечных пилюль на кончик ногтя, но затем, утратив решимость и доверие к подарку, шевельнул пальцем и сбросил пилюлю на бумагу. Сложил пакет и убрал его в карман пояса.

Дурак, опять подумал он. Трус.

Он сможет позаботиться о ней, внезапно подумал Вейни. И вообще непонятно, что эти пилюли в красной бумаге лечат. Лучше подождать момента, когда будут нужны ясная голова и твердая рука, а пока лучше не рисковать.

Он, насколько мог, устроился поудобнее, схватился руками за луку седла и посильнее оперся на нее, и дал боли свободно путешествовать по телу, согнув и разогнув правую ногу. Казалось, что в нее впились раскаленные иголки, пот тек по лицу и капал на побелевшие кисти рук.