А Киселев - Полководцы и военачальники Великой Отечественной-2

• Название: Полководцы и военачальники Великой Отечественной-2
• Автор: А Киселев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1979

В серии «Жизнь замечательных людей» двумя изданиями вышел сборник «Полководцы и военачальники Великой Отечественной». Редакция предлагает читателю второй выпуск сборника, продолжая таким образом знакомить читателя с замечательными полководцами и военачальниками, чье военное искусство, талант и мужество наиболее полно проявились в суровые годы Великой Отечественной войны. Авторами двух очерков выступают соратники и боевые друзья тех, о ком идет рассказ, — ото дважды Герой Советского Союза Маршал Советского Союза А. М. Василевский и дважды Герой Советского Союза генерал армии П. И Батов

---

17 августа Шапошников и я решили при докладе Верховному поставить вопрос об отводе войск правого крыла Юго-Западного фронта на левый берег Днепра. Но Сталин был уверен, что если Еременко и не разобьет 2-ю танковую группу, то, во всяком случае, задержит ее, не выпустит на юг, и отклонил наше предложение.

Член Ставки ВГК командующий Резервным фронтом Г. К. Жуков направил 19 августа Верховному Главнокомандующему доклад, в котором высказывал, по существу, ту же точку зрения, что и Генеральный штаб. В тот же день Ставка в ответе Жукову сообщила, что его соображения насчет вероятного продвижения немецких войск в сторону Чернигов, Конотоп, Прилуки считает правильными. «Это продвижение, — говорилось далее в ответе, — будет означать обход нашей киевской группы с восточного берега Днепра и окружение наших войск Третьей и Двадцать первой армий. Известно, что одна колонна противника пересекла Унечу и вышла на Стародуб. С целью помешать в осуществлении замысла противника создан Брянский фронт во главе с Еременко. Принимаются и другие меры, о которых будет сообщено особо».

Как мы видим, Верховное Главнокомандование и Генеральный штаб были едины в оценке складывающейся обстановки. Все дело в том, сможет ли решить Брянский фронт поставленную перед ним задачу. Все последующие дни Ставка и Генеральный штаб занимались вопросом ликвидации опасности, нависшей с севера над Юго-Западным фронтом. И Шапошников и я с самого начала считали, что Брянский фронт не располагает достаточными силами для достижения победы над группировкой Гудериана и должен решать более скромную задачу — сдержать его наступление. Мы предпринимали все возможное, чтобы укрепить опасное направление, и прежде всего Брянский фронт, резервами — танками, артиллерией, людьми, вооружением, привлекли сюда авиацию соседних фронтов, резерва Главного командования, а также части дальнебомбардировочной авиации.

24 августа при обсуждении вопроса пришли к заключению о целесообразности объединить усилия наших войск, действовавших против наступающей с севера на конотопском и гомельском направлениях вражеской группировки. Для этого следовало расформировать Центральный фронт, передав его войска Брянскому фронту. Прежде чем окончательно принять это решение, Верховный Главнокомандующий посчитал нужным запросить мнение самого Еременко. В телеграфных переговорах с ним вместе со Сталиным в моем присутствии принимал участие Шапошников, уточнявший не вполне ясную к тому моменту обстановку на Брянском фронте. Телеграфные переговоры Верховного Главнокомандующего с командующим Брянским фронтом показали, что последний по-прежнему настроен весьма оптимистично.

В ночь на 25 августа Ставка издала подготовленную нами тут же в Кремле после окончания переговоров с Еременко директиву, по которой Центральный фронт с 26 августа упразднялся. Его войска передавались Брянскому фронту.

Читателю может показаться странным, как быстро принимались столь важные решения. Одни фронты расформировывались, другие создавались. Одни армии переставали существовать, другие возникали. Должен сказать, что одна из особенностей войны заключается в том, что она требует скорых решений. В непрестанно меняющемся ходе боевых действий, разумеется, принимались не только правильные, но и не совсем удачные решения. В данном случае организационные решения преследовали цель усилить Брянский фронт, и Шапошников как начальник Генерального штаба поддерживал их. Однако у него возникало беспокойство, что преувеличение командующим Брянским фронтом своих возможностей может в дальнейшем повлиять на оценку реальной обстановки Верховным Главнокомандующим. Сталин все еще надеялся, что Еременко выполнит свое обещание разбить «подлеца Гудериана».

27 августа Ставка решила провести 29 — 31 августа воздушную операцию против 2-й танковой группы противника на брянском направлении. В выполнении задания должно было участвовать не менее 450 боевых самолетов. В ночь на 30 августа в адрес Еременко была отправлена директива, которая обязывала войска Брянского фронта перейти в наступление, уничтожить группу Гудериана и, развивая дальнейшее наступление на Кричев, Пропойск (Славгород), к 15 сентября выйти на фронт Петровичи, Климовичи, Новозыбков, Щорс. Это означало бы крах правого фланга немецкой группы армий «Центр». Но попытки фронта выполнить эту директиву оказались безуспешными. Не смогли его войска и остановить врага. Его танковым соединениям удалось прорваться на левом фланге Брянского фронта за реку Десну. 7 сентября они вышли к Конотопу. Противник сумел активизировать свои действия во всей полосе Юго-Западного фронта...

Вечером 7 сентября Военный совет Юго-Западного фронта сообщил главкому Юго-Западного направления и Генеральному штабу, что обстановка на фронте стала еще более тяжелой. Противник сосредоточил превосходящие силы, развивает успех на конотопском, черниговском, остерском и кременчугском направлениях. Ясно обозначилась угроза окружения основной группировки 5-й армии. Фронт прилагал основные усилия на кременчугском направлении, чтобы ликвидировать здесь вражеский плацдарм. Резервов у фронта больше не оставалось. Военный совет фронта просил разрешения отвести 5-ю армию и правый фланг 37-й армии на рубеж реки Десны. Военный совет Юго-Западного направления согласился с предложениями Военного совета фронта. Обсудив столь тревожное донесение, мы с Шапошниковым пошли к Верховному Главнокомандующему с твердым намерением убедить его в необходимости немедленно отвести все войска Юго-Западного фронта за Днепр и далее на восток и оставить Киев. Мы считали, что подобное решение в тот момент уже довольно запоздало и дальнейший отказ от него грозил неминуемой катастрофой для войск Юго-Западного фронта в целом.

Разговор был трудный и серьезный. Сталин упрекал нас в том, что мы, как и Буденный, пошли по линии наименьшего сопротивления: вместо того чтобы бить врага, стремимся уйти от него. Попытки Бориса Михайловича объяснить, что такова неумолимая действительность, не возымели действия. И только 9 сентября нам было разрешено наконец передать командующему Юго-Западным фронтом: «Верховный Главнокомандующий санкционировал отвести 5-ю армию и правый фланг 37-й армии на реку Десна на фронте Брусилово — Воропаево с обязательным удержанием фронта Воропаево — Тарасовичи и Киевского плацдарма». Иными словами, было принято половинчатое решение.

Борис Михайлович заметно осунулся в те тяжелые сентябрьские дни. Выглядел он крайне переутомленным и усталым. На его плечах в первую очередь лежала весьма неблагодарная миссия по нескольку раз в сутки докладывать Верховному об обстановке, становившейся все более напряженной, и высказывать предложения, которые из нее вытекали. При одном упоминании о жестокой необходимости оставить Киев Сталин выходил из себя и на мгновение терял самообладание. Однако обстановка диктовала только такой выход.

Ухудшилось положение и под Ленинградом. Ставка приняла решение назначить командующим Ленинградским фронтом генерала армии Жукова. Вместо Буденного главкомом Юго-Западного направления назначался Тимошенко, Западного фронта — генерал-лейтенант Конев. Шапошникову и мне было приказано вызвать Тимошенко в Ставку и продумать вместе с ним предложения по Юго-Западному фронту.

Примерно в то же время Сталин, считавший исключительно тяжелым положение Ленинградского фронта, отдал распоряжение возвратившемуся из Ленинграда наркому Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецову относительно Балтийского флота:

— Ни один боевой корабль не должен попасть в руки противника.

Затем распорядился, чтобы была подготовлена телеграмма командующему с приказанием все подготовить на случай уничтожения кораблей.

Рассказывая об этом эпизоде в своих воспоминаниях, Кузнецов пишет, что он отказался подписать такую телеграмму, мотивируя это тем, что Балтийский флот оперативно подчинен командующему Ленинградским фронтом и потому такая директива может быть дана только за подписью Верховного Главнокомандующего. Сталин после короткого размышления приказал Кузнецову отправиться к начальнику Генерального штаба и заготовить телеграмму за двумя подписями: Шапошникова и Кузнецова. Однако Борис Михайлович отказался поставить свою подпись под телеграммой. Составив ее текст, он отправился к Сталину вдвоем с Кузнецовым. Выслушав доводы начальника Генштаба и наркома ВМФ, Сталин оставил документ у себя.

Вплоть до 17 сентября Сталин отказывался серьезно рассматривать предложения, поступавшие к нему от главкома Юго-Западного направления, члена Ставки Жукова, Военного совета Юго-Западного фронта и от руководства Генерального штаба. Объяснялось это, на мой взгляд, тем, что он преуменьшал угрозу окружения основных сил фронта, переоценивал предпринятое Западным, Резервным и Брянским фронтами наступление во фланг и тыл мощной группировке врага, наносившей удар по северному крылу Юго-Западного фронта. Сталин, к сожалению, всерьез воспринял настойчивые заверения командующего Брянским фронтом Еременко в безусловной победе над группировкой Гудериана. Этого не случилось.