Ральф Шеппард - Зло Валузии

• Название: Зло Валузии
• Автор: Ральф Шеппард
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-7906-0011-5

После разгрома Красного Братства Конан оказывается в степях Гиркании,

где с новыми друзьями вступает в неравный бой с пробудившимся злом

древней Валузии - могущественным магом-змеем.

---

В тот же миг жуткий хохот потряс все огромное здание Зиккурата Уту. Если бы Конан находился снаружи, то увидел бы, как из трубы, по которой подавался горючий газ питавший неугасимый Светоч Солнца, прямо в факел струей эфемерного вещества устремилось туманное облако, смутно повторяющее очертания тела Заркума. Попав в огонь, облако вспыхнуло синим пламенем — и с воем взмыло в черное небо.

Прочертив огненной стрелой угрюмые облака, дух Заркума устремился к возвышавшимся в отдалении вершинам Рипейских гор, А в кресле осталось сидеть искусно сделанное чучело с черепом древней рептилии.

Колдун избежал возмездия. Но Хрустальный Трон был свободен от узурпатора. Конан повернулся к Таргитаю и молча встал на одно колено, приветствуя нового правителя Аргаима...

Часть четвертая ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ

Глава 1. У Хрустального Трона

В тронном зале царского дворца Цитадели Уту наконец-то стихли шаги многочисленных придворных, военных, жрецов, купцов, испрашивавших для себя всяческие льготы у новой власти. И они остались одни: юноша, на котором неловко сидела королевская одежда, явно слишком просторная для него, и могучий воин в самом расцвете сил, синеглазый и черноволосый.

Молодой правитель задумчиво сидел, оперевшись утонувшими в пышных складках раззолоченного одеяния руками о подлокотники огромного, искусно вырезанного из цельной глыбы горного хрусталя, трона. За троном стояли неподвижно, как статуи, гвардейцы, держа в руках посеребреные алебарды. А перед троном, вальяжно развалившись на ступеньках гранитного подиума, сидел Конан и сосредоточенно занимался своим делом — тщательно чистил и точил свой гирканский меч, обильно поливая его маслом из специальной глиняной бутылочки. Капли масла стекали на пол, оставляя жирные пятна на роскошных рысьих и медвежьих шкурах, но Конана это абсолютно не волновало. Что ж, он заслужил это право: сидеть и, мурлыкая себе под нос, чистить оружие у самого престола владыки Страны Городов...

***

... Через много лет Конан вспомнит эту полузабытую сцену, вновь оказавшись в похожей ситуации.

«Где-то я уже это видел?— подумает он. И в памяти его всплывет далекий, затерянный в северных горах город и тронный зал; молодой правитель на Хрустальном Престоле и он, Конан, у его подножья. Вот только сам он теперь будет сидеть на Рубиновом троне, а рядом, мурлыкая себе под нос, поправлять доспехи доблестный аквилонец Просперо...

«Все в мире повторяется, но на ином уровнем,— навсегда уяснит себе в тот день умудренный годами король самой великой хайборийской державы. В голове его мелькнет замысел — отправить посольство в Аргаим. Но водоворот новых невероятных происшествий закрутит Конана в ту же ночь, и он позабудет об этом. Однако долго еще при аквилонском дворе барды будут петь сагу о неведомых землях Сакалибы — крае суровых Рипейских гор, где правит отважный правитель и где стерегут несметные сокровища грозные грифы...

***

— Конан,— мечтательно произнес Таргитай,— я жду не дождусь, когда кончится этот суматошный день и настанет вечер. И тогда я встречусь с моей любимой. О, Нэркес!

Конан искоса глянул на пылающего страстью правителя и скептически хмыкнул. Он отнюдь не разделял восторгов Таргитая по поводу его новой пассии.

«Нергал ее разберет, эту Нэркес. Конечно, голову оттяпала Шульге — это не шутка. Но чудится мне, темнит девка. Никто о ней ничего толком не знает...» — И все же Конан не стал высказывать своих подозрений, а лишь пренебрежительно повел могучими плечами.

Это не ускользнуло от внимания Таргитая. Лицо его недовольно сморщилось:

— Ну вот, опять ты за свое. И чем тебе так не угодила моя красавица?

— Твоя ли?— протянул Конан с сарказмом.— Сегодня твоя, завтра чья-нибудь еще, а насчет прошлого — тут и вовсе сказать нечего. Достаточно я насмотрелся на таких бабочек, порхающих у трона.

— Да что прошлое!— вспыхнул горячий юноша-правитель.— Я его не знаю и не желаю знать! Я верю в мою Нэркес! Да, сегодня она моя. И я сделаю так, что она будет моей и завтра, и послезавтра, и еще много дней — всю жизнь! Завтра же объявлю о нашей помолвке!— торжественно заявил Таргитай и победно глянул на Конана.

Тот пожал плечами:

— Мое дело — сторона. В конце концов, на твоей голове — тиара, и не мне указывать тебе, как следует поступать.

— Да ладно, Конан!— При мысли о предстоящей свадьбе настроение Таргитая резко улучшилось,— Ты ведь и сам не без греха, а? Небось, сам-то сегодня поедешь к Бортэ?

— Да поеду!— ухмыльнулся Конан.— Но между этими красотками разница — как между ночью и днем. Моя-то не липнет ко мне, как муха на мед. А вот Нэркес... Ну, вообще, я много насмотрелся на таких красоток за свою жизнь.

— На что ты намекаешь?— вспыхнул Таргитай.

— Успокойся, я еще ничего не сказал,— немного смутился Конан,— но все же выслушай меня!

— Ну, что еще скажешь?— хмыкнул правитель, явно недовольный беседой.

— Так вот, Бортэ наотрез отказалась переехать ко мне в дворцовые апартаменты, хотя я долго уговаривал ее. «Мне дороже старый шатер, где мы живем вдвоем с бабушкой, и Вечное небо над ним,— так она мне заявила.— А дворец пугает меня и давит своей тяжестью и роскошью». Вот так-то Таргитай! А попробуй, заставь свою Нэркес пожить в шатре! К тому же Бортэ права! Лично мне тоже больше по душе широкая степь, где гуляет вольный ветер, чем этот раззолоченный склеп.

— Эх, Конан,— вздохнул Таргитай,— не был бы я наследником трона — бросил бы к Эрлику все эти пышные одежды, церемонии, утомительные приемы, вскочил бы на удалого скакуна и помчался бы опять в Великую Степь. Но это трон моего отца, я обязан продолжить его дело и править мудро и твердо, чтобы в Страну Городов вновь вернулись порядок, покой и веселье. Но все же, я думаю, нам пора поразмяться. Не съездить ли на охоту? Мне тут рассказали, что в нашем роду существует обычай: каждый год, в начале осени, правитель выезжает на большую охоту в заповедную пущу у подножья Рипейских гор! Как тебе эта идея?

— Идея хороша,— согласился Конан,— и все же дослушай меня. Мысли о Нэркес не дают мне покоя. Дело в том, что есть еще нечто, что отличает Борта от Нэркес.

— Ну-ка, ну-ка,— заинтересовался Таргитай.

— Дело в том,— задумчиво произнес Конан,— что Бортэ не отрезала собственными руками голову человеку, как это сделала Нэркес. И вот это меня больше всего беспокоит...

— Да что ты, в самом деле, Конан?— удивился Таргитай.— Не ты ли сам мне рассказывал о своих возлюбленных, которые сражались, как разъяренные тигрицы, и убивали врагов без всякой жалости, не хуже любого мужчины? Ты же сам рассказывал мне о Белит, или об этой, как ее... Кареле Рыжем Ястребе! Чем Нэркес хуже их?

— Да, Белит и Карела, не задумываясь, убили бы каждого, кто посмел бы встать на их пути,— ответил Конан,— но они никогда бы не забрались в постель к врагу, чтобы прикончить его там, воспользовавшись мужской слабостью. Нет, они убивали открыто и честно, сражаясь с противником на равных. Нэркес не такая. И раз уж она один раз смогла пойти на такое, что стоит ей повторить единожды проделанное? Пойми, Таргитай, я не хочу обидеть тебя, но я старше и опытнее! А сейчас что-то гложет меня изнутри и подсказывает: нам надо держаться настороже! Многих славных парней засосали, как коварная трясина, и погубили в своем чреве раззолоченные чертоги!

— Отчасти ты прав,— нехотя признал Таргитай,— но твои доводы я принять не могу. Нэркес поведала мне свою скорбную историю. Она была дочерью гордого кагана будинов. Когда ей было десять лет, Заркум и Шульга напали на ее племя, убили отца, а ее взяли в плен. Долгие годы ее держали в наложницах. Но она всегда мечтала отомстить. Любовь к отцу и поруганная честь направляли ее руку...

К тому же она любит меня — а это главное! Так что ничто и никто,— он сделал упор на последнем слове,— не помешает мне сделать королевой мою возлюбленную!

— Я уже сказал тебе — поступай, как знаешь,— ответил Конан.— Ты правитель, тебе и решать. А я, пожалуй, поеду к Бортэ.

— А я пойду к моей Нэркес!

Конан и Таргитай распрощались, однако не так тепло, как обычно.

И лишь выйдя из тронного зала, Конан огорченно выдохнул:

— Ведьма!..

***

Мускулистое, но еще по-юношески поджарое смуглое тело обнаженного правителя распростерлось на необъятной равнине атласных кхитайских одеял, пересеченной горной грядой подушек, набитых гусиным и лебяжьим пухом. Не тем пером, которое украшало тела уничтоженных гарпий, а взятым от гордых птиц, которые длинными караванами тянутся через осеннее небо, улетая к далеким зимовьям — теплым и влажным речным долинам Кхитая, лежащим за снежными горами Талакмы. Спящий Таргитай тоже был немного похож на ощипанного молодого гуся — в сонном человеке всегда есть что-то забавное и вызывающее умиление или насмешку. В зависимости от того, кто смотрит на спящего…