Мурасаки Сикибу - Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 3.

• Название: Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 3.
• Автор: Мурасаки Сикибу
• Издательство: М.: Наука. Издательская фирма "Восточная литература"
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1993
• ISBN: 5-02-017107-7

«Повесть о Гэндзи». («Гэндзи-моногатари»), величайший памятник японской и мировой литературы, создана на рубеже Х-Х1 вв., в эпоху становления и бурного расцвета японской культуры. Автор ее — придворная дама, известная под именем Мурасаки Сикибу. В переводе на русский язык памятник издается впервые — в пяти книгах. В первые четыре книги входят 54 главы «Повести». В пятой, справочной книге — «Приложение» — помимо обширной исследовательской статьи и свода цитируемых в «Повести» пятистиший из старых поэтических антологий помещены схемы, таблицы, рисунки, которые помогут читателям ориентироваться в сложном мире этого произведения.

---

— Вишня будет принадлежать тому, кто выиграет хотя бы два раза из трех, — шутили они.

Быстро темнело, и девушки перешли поближе к галерее. Дамы, подняв занавеси, внимательно следили за игрой, каждая молилась втайне, чтобы победа досталась ее госпоже.

Случилось так, что именно в тот вечер к То-дзидзю зашел Куродо-но Сёсё. Не застав юношу, который уехал со старшими братьями, и заметив, что в доме безлюдно и тихо, он украдкой приблизился к открытой двери галереи и заглянул внутрь. Сердце его радостно забилось. «Какая удача! Мне повезло не меньше, чем человеку, сподобившемуся присутствовать при явлении Будды», — подумал он. Поразительное легкомыслие!

Вечерний туман скрывал очертания предметов, но внимательный взгляд Куродо-но сёсё без труда отыскал ту, к которой стремилось его сердце. Облаченная в платье цвета «вишня» девушка была так хороша, что и в самом деле могла послужить напоминанием об упавших с веток цветах… (383). Но, увы, она была предназначена другому…

Рядом сидели молодые прислужницы, казавшиеся особенно привлекательными в лучах вечернего солнца.

Выиграла младшая сестра, сидевшая справа.

— Отчего же вы не приветствуете победительницу корейской здравицей?[141] — воскликнул кто-то из дам.

— Это дерево давно склонялось к правой стороне, не зря оно выросло так близко от западных покоев, — говорили прислужницы младшей сестры, радуясь за свою госпожу.

— А его предназначили левой, вот и стало оно предметом раздоров.

— Так, именно с этого все и началось…

Куродо-но сёсё, не совсем понимая, что происходит, с любопытством прислушивался. Ему очень хотелось вставить словечко, но он не смел, дамы ведь и представить себе не могли, что кто-то их видит. Он ушел, но снова и снова приходил в дом Найси-но ками, надеясь, что когда-нибудь…

Девушки весь день проспорили, кому принадлежит вишня, а вечером налетел неистовый порыв ветра, и цветы, взметнувшись, упали на землю. Проигравшая сестра сказала:

— Из-за вишни прекрасной
При каждом порыве ветра
От страха дрожу,
Хоть и знаю — не для меня
Раскрывает она цветы…

Дама по прозванию Сайсё, желая утешить ее, сложила:

— Раскрывшись едва,
Цветы осыпаются с веток.
И стоит ли, право,
Вздыхать потому лишь, что ими
Владеет кто-то другой?

А вот что сказала сестра-победительница:

— Так бывает всегда:
Дует ветер — цветы опадают.
Но не может никто
Равнодушно смотреть, как они,
Опасть не успев, исчезают.

Ее дама по прозванию госпожа Таю тут же добавила:

— Словно все понимая,
В воду у левого берега
Упали цветы.
Пусть же волны легкую пену (384)
Поскорее к нам принесут!

Девочки-служанки из свиты младшей сестры спустились в сад и, собрав облетевшие лепестки, поднесли их госпоже:

— С далеких небес
Прилетев, ветер повсюду
Разбросал лепестки.
Но мы бережно их соберем,
Они ведь наши по праву…

А Нарэки, девочка, прислуживающая старшей сестре, ответила:

— Как ни хочется нам
Удержать на ветках цветы
Нежно-прелестные,
Где отыскать рукава,
Способные небо прикрыть? (148).

— Не слишком-то вы щедры, — язвительно добавила она. Так дни и луны сменяли друг друга, а все оставалось по-прежнему, и Найси-но ками пребывала в постоянной тревоге за судьбу своих дочерей.

От государя Рэйдзэй каждый день приходили письма. А вот что написала как-то нёго Кокидэн:

«Обидно, что Вы словно забыли о нашем родстве. Государь часто изволит сердиться, полагая, что именно из-за меня Вы отклоняете его предложение… Может быть, он шутит, но мне все равно неприятно. Решайтесь, прошу Вас…»

«Должно быть, это судьба, — подумала Найси-но ками. — Если бы нёго так не настаивала…»

Все самое главное было подготовлено заранее, оставалось позаботиться лишь о нарядах для прислужниц и прочих мелочах. Узнав об этих приготовлениях, Куродо-но сёсё в отчаянии бросился к матери, и, встревоженная, она написала Найси-но ками письмо следующего содержания:

«„Когда б душа моя не блуждала во мраке“ (3), я не осмелилась бы обратиться к Вам со столь щекотливой просьбой. О, я знаю, что и Вам не чужды материнские чувства, так постарайтесь же понять меня и будьте снисходительны…»

«Ах, как тягостно!» — вздохнула Найси-но ками, прочитав это послание, возбудившее в сердце ее невольную жалость.

«Поверьте, я сама оказалась в затруднительном положении, — ответила она. — Государь продолжает настаивать, и я не знаю… Если у Вашего сына действительно твердое намерение, он должен набраться терпения, и тогда по прошествии некоторого времени я смогу утешить его. Думаю, что так будет лучше, до и молва отнесется к нам более благосклонно…»

Было ясно, что она решила отдать Куродо-но сёсё младшую дочь вскоре после того, как старшая будет представлена ко двору государя Рэйдзэй.

Устраивать одновременно судьбу обеих дочерей было не совсем удобно, люди непременно обвинили бы ее в непомерном честолюбии. К тому же пока Куродо-но сёсё не повысили в ранге… Однако юноша и помыслить не мог о другой. С тех пор как он увидел девушку, ее образ неотступно преследовал его, он только и мечтал о том, что когда-нибудь счастливый случай… Но вот надежды его рухнули, и Куродо-но сёсё пришел в совершенное отчаяние. Желая хотя бы поделиться с кем-нибудь своим горем, он по обыкновению отправился к То-дзидзю.

Когда он вошел, тот как раз читал письмо, полученное от Дзидзю Четвертого ранга, и, завидя гостя, попытался его спрятать. Однако, сразу же догадавшись, от кого оно, Куродо-но сёсё выхватил листок бумаги у него из рук. Понимая, что сопротивление лишь усилит подозрения друга, То-дзидзю не стал мешать ему, тем более что ничего особенного в письме не было — так, неясные намеки и сетования на печальный мир…

«Луны и дни
Безучастной текут чередою.
Счет им ведя,
Не заметил, как подошла
И эта весна к концу…»

«Даже изливая обиды, он не теряет самообладания, — подумал Куродо-но сёсё, — а моя неумеренная пылкость, очевидно, не вызывает ничего, кроме насмешек. Я, наверное, наскучил всем своими жалобами…» Ему стало так больно, что он не мог выговорить ни слова.

Скоро он перешел в покои дамы по прозванию госпожа Тюдзё, которая всегда принимала в нем участие, и долго сидел там, молча вздыхая. Да и что толку было жаловаться?

То-дзидзю: «Надо ответить на письмо», — сказав, ушел в покои матери, и Куродо-но сёсё впал в совершенное уныние. Одна лишь дума владела его юной душой. Он был в таком отчаянии, что госпожа Тюдзё совсем растерялась. Обычные шутки не шли ей на ум, и она лишь молча смотрела на него.

Поведав ей о том вечере, когда ему удалось подглядеть девушек за игрой в «го», Куродо-но сёсё сказал:

— Когда б я мог снова увидеть этот сон! Для чего мне жить теперь? Вот и с вами сколько раз еще придется беседовать? Увы, не зря говорят: «И печали могут быть любезны сердцу…»

Госпоже Тюдзё было жаль юношу, но могла ли она ему помочь? Возможность получить утешение, на которое намекала Найси-но ками, судя по всему, его вовсе не радовала. Должно быть, увидев в тот вечер старшую сестру, он навсегда отдал ей свое сердце. И неудивительно — она была так хороша…

— Надеюсь, что госпожа не узнает о вашем поступке, — сказала Тюдзё, решив, что и ей пора зажигать наступательные огни. — Иначе она принуждена будет переменить свое отношение к вам. Откровенно говоря, и я не могу больше сочувствовать вам так, как сочувствовала прежде. Позволить себе такую дерзость! Да с вас просто глаз нельзя спускать…

— Ах, не все ль теперь равно? Я знаю, что это конец, и меня больше ничто не пугает. Обидно только, что она проиграла тогда в «го». Вот если бы вы тихонько провели меня… Я глазами показывал бы ей, куда ставить, и она непременно выиграла бы…

— Когда человек
Столь ничтожен, ему не пристало,
Обо всем забывая,
Упорно стремиться к победе
И поражений бояться, —

говорит он, а Тюдзё, улыбнувшись, отвечает:

— Речи твои
Неразумны. Всегда побеждает
Тот, кто сильнее.
Вправе ли мы полагаться
Лишь на желанья свои?

Как видно, она и в самом деле больше не испытывала к нему сочувствия…

— Сжалься, прошу,
Руку помощи мне протяни
Еще только раз.
Ведь и в жизни своей, и в смерти
Я привык от тебя зависеть…

То плача, то смеясь, они проговорили всю ночь до рассвета.

Следующий день был Первым днем Четвертой луны, и единоутробные братья Куродо-но сёсё поспешили во Дворец. Сам же он целый день просидел дома, погруженный в унылую задумчивость. У его матери глаза были полны слез.