Ольга Ляшенко - Собиратель чемоданов

• Название: Собиратель чемоданов
• Автор: Ольга Ляшенко
• Издательство: Издательство: «ЭРА», Издательское содружество А. Богатых и Э. Ракитской
• Жанр: Современная проза
• Год: 2002
• ISBN: ISBN: 5-93721-139-1

Фабула романа, давно вывешенного в Интернет-библиотеке Максима Мошкова и потому многим уже хорошо известного до появления бумажного издания, на первый взгляд напоминает авантюрную сказку вроде приключений Незнайки. Однако «Собиратель чемоданов» — отнюдь не детская книга. Скоро выйдет и адаптированный для читателей младшего возраста вариант романа, но вот этот толстенный том — утонченное удовольствие для взрослых интеллектуалов с научным складом ума и далеко не средним образованием. Ведь, как подмечает один из персонажей книги, ум «у кого-то помещается где угодно, хотя бы даже и в голове. А у кого-то нигде не помещается».

В коллекции чемоданов, которые вложены один в другой, словно матрешки или миры Каббалы, завелись чемоданные жители — люди со съемными головами-«пеналами», в которые самой природой вложено столько вещей в первом значении этого слова, сколько в ином значении в голову обычного человека никогда не влезет. Осваивая Чемоданы, они строят свой мир, уверенно разрушая внутренние перегородки, но никогда не выходят за границы Последнего Чемодана. На этом единственном табу и держится их культура. Но, как и все на свете, до поры до времени. В конце концов, целостность «кожаного занавеса» нарушается, и обитатели выходят Наружу, прямо в квартиру скромного собирателя чемоданов… А случилось это по одной причине: как-то раз в Чемоданах совершенно случайно встретились и почему-то подружились философ-диссидент Упендра и идеальный гражданин, «сын трудового народа» Чемодаса.

Автор называет роман «книжной коллекцией» в том же смысле, в котором это определение можно отнести и к Библии. Есть здесь и приложения «избранных извлечений из сочинений различных авторов», и наукообразные комментарии дотошного Составителя, и даже «Очерк жизни и творчества Дмитрия Ивановича Менделеева» — ведь он, как известно, тоже «занимался чемоданами».

Не только написать «научное фэнтези» (что и само по себе случай беспрецедентный), но и создать в одной книге целый мир со своей наукой, философией, юриспруденцией после Толкиена смогла разве только Ляшенко. «Собиратель чемоданов» — одновременно и сборник забавных изречений, и утопия, и антиутопия, и приключения почище Гулливеровских, и скрупулезность бытовых зарисовок (почти все действие романа происходит в комнате Коллекционера). Логические парадоксы и уловки, курьезы как «внутреннего» (чемоданного), так и «внешнего» законодательства (сама писательница определяет жанр «Собирателя чемоданов» как «юридическое фэнтези»), мировоззренческие проблемы и даже любовные перипетии — все упаковано автором в Чемоданы. Читатель может извлечь то, что ему нужно, или скользнуть по поверхности.

Ольга Ляшенко — автор еще одной «бумажной» книги — «Об удивительных народах» и известный сетевой писатель, активный участник Интернет-журнала «Самиздат». Секретами своей сетевой жизни О. Ляшенко собирается поделиться с читателями в своем новом романе под условным пока названием «ROVER-BOOK».

Надежда ГОРЛОВА«Литературная газета», 2003.

---

— Вот именно! — подтвердил голос, принадлежащий, вероятно, другому судебному исполнителю. — Если вы там такой умный, можете сами попробовать. Да-да, выходите, я к вам обращаюсь. Я прекрасно видел, кто это сказал: вон тот, в зеленом шарфе. Что вы там прячетесь? А-а, не хотите? То-то же. А мы — не палачи. Мы — судебные исполнители.

— Точно, — сказал первый судебный исполнитель. — Мы — не Ироды, чтобы живого человека увечить.

— Не слуги Ирода, — поправил второй исполнитель.

— При чем здесь слуги? — возразил первый. — Слуги только исполняли приказ.

— Вот именно. Чего и от нас сейчас требуют. С ними все точно так же было: пришли, смотрят — голова не отделяется. Что делать? Пойти сказать Ироду? А вдруг еще попадет! А, ничего, мол, что приказано, то и будем делать. Мы — люди маленькие, наше дело — выполнять приказ. Они хотят, чтобы и мы точно так же.

— Ирод и сам прекрасно знал, чем чревато отделение головы, — заметил первый исполнитель.

— Ничего подобного! Ирод не знал, — возразил второй.

— Знал. У меня в Писании черным по белому сказано, что Ирод еще заранее хотел убить Иоанна, но боялся народа.

— А у меня в Писании сказано, что не Ирод, а жена его Иродиада, злобясь на Иоанна пророка, желала убить его, но не могла, — живо процитировал второй исполнитель. — Ибо Ирод боялся Иоанна, зная, что он муж праведный и святой, и берег его; много делал, слушаясь его, и с удовольствием слушал его.[170]

В зале снова полнялся шум: одна часть публики поддерживала точку зрения первого исполнителя, другая — второго.

Пришлось прокурору опять вмешаться для наведения порядка, чтобы судебные исполнители смогли продолжить свои прения.

— Ну так и что же, что слушал? — сказал первый судебный исполнитель. — Подсудимый здесь тоже много чего рассказывал, я — так даже заслушался. Но я же его за это не оправдываю!

— Как не оправдываешь? — воскликнул второй исполнитель. — Ты что, уже передумал? Решил-таки его обезглавить? Ну, так сам этим и занимайся! А я не стану пачкаться.

— Подожди! Ничего я такого не говорил. Обезглавить его невозможно, это факт, мы сами видели. Но нельзя же на этом основании его оправдать.

— Я и не говорю, что его надо оправдать.

— А сам оправдываешь.

— Я оправдываю?! — возмутился второй судебный исполнитель. — Да как его можно оправдывать? Это кем надо быть, чтоб за такое оправдывать? Я вовсе не его оправдываю, а царя Ирода. Потому что Ирод, отдавая приказ об отделении головы, думал, что это не причинит Иоанну никакого вреда…

Последние его слова потонули в дружном смехе публики.

— Уж конечно! — раздался звонкий женский голос. — Такой он был наивный!

— Видно, только из Чемоданов вылез, не успел освоиться! — весело подхватил другой женский голос.

— Не успел разобраться, что к чему!

И опять — общий хохот.

9. — Тише! Тише! — добродушно сказал судья, постучав молотком. — Ведь договорились дать слово исполнителям. Пусть уж они выскажутся, когда им еще такая возможность представится? Они ведь у нас всегда молчат, их дело — последнее. А тут — такой случай… Продолжайте, мы вас слушаем.

— При чем здесь Чемоданы? — сказал второй исполнитель. — Просто я хотел рассказать, как лично я себе это представляю. По-моему, дело было так. Ирод знал, что Иоанн — святой человек. А раз святой, значит, у него и природа не испорчена. Ну, может, слегка и подпорчена, но все-таки не так, как у других. Вот Ирод и подумал: «Что ему будет от того, что я возьму у него на время голову и отдам ее жене, чтобы она успокоилась?» Должен же был он как-то успокоить свою жену. «А когда, думает, Иродиада успокоится, я заберу голову обратно, а перед пророком извинюсь». Так он планировал, но у него не получилось довести до конца, потому что пришли ученики Иоанна и увели тело своего учителя.

— Не увели, а унесли, — поправил прокурор.

— Степан Сергеевич! Зачем же сам перебиваешь? Ведь договорились: пусть люди выскажутся, — сказал судья. — И между прочим, ни в одном писании не сказано, что они его несли.

— В писаниях говорится: «взяли». Но в данном случае это может иметь только один смысл: «унесли», — уверенно сказал прокурор.

— Почему же? — возразил судья. — Возможно, Иоанн не хотел уходить, и им пришлось увести его насильно. В этом случае тоже можно сказать «взяли».

— Ну, вы скажете, Федор Соломонович! — засмеялся прокурор. — Почему же это он не хотел?

— Ну-у… Во-первых, чтобы не обижать Ирода, все-таки тот к нему неплохо относился. В каком-то смысле Ирод тоже был его учеником, ведь он его во всем наставлял. Может, он ему, как ученик, был даже дороже, чем те, другие ученики. Так сказать, заблудшая овца… Во-вторых, он расчитывал получить обратно свою голову, разве непонятно? Хотя возможно, и другое: возможно, он обиделся на Ирода и нарочно притворился мертвым, чтобы обмануть стражников. Они-то были уверены, что он умер, потому так легко и выдали тело. А Ирод, между прочим, никогда не сомневался в том, что он жив. Как только он услышал молву об Иисусе, первое что подумал: «Да это же Иоанн Креститель!» Есть свидетельства, что он многим это говорил.

— С этим я согласен. Это он действительно многим говорил.

— И заметьте, — увлеченно продолжал судья. — эта мысль ему пришла после того, как он услышал молву. Если бы он увидел Иисуса, то, конечно, не подумал бы, что это Иоанн.

— Само собой! — хохотнул прокурор. — Отличить, думаю, было нетрудно. Но Ирод отнюдь не считал, что Иоанн все это время был жив. Он думал, что Иоанн просто воскрес.

— Что значит «просто воскрес»? — вмешался судебный исполнитель, защищавший Ирода. — Как вы себе это представляете, Степан Сергеевич? Воскрес без головы?

Слушатели дружно замеялись. Судья постучал молотком.

— Тише! Тише! Я думаю, мы сильно отклонились в сторону. Давайте держаться ближе к нашему делу. И зачем так далеко ходить за примерами? Ведь мы, слава Богу, живем не в библейские времена. Тем более, что вина Ирода пока не доказана.

— Как это не доказана? — снова вмешался прокурор. — А кто собственноручно зарубил мечом апостола Иакова, брата Иоаннова? Кто незаконно задержал апостола Петра и держал его несколько суток под арестом, не предъявляя никакого обвинения? Разве не Ирод?

— А вы уверены, что это был тот самый Ирод? — невинным голосом спросил судья. — Может быть, вы полагаете, что он же и младенцев избивал в Вифлееме?

Последним вопросом судья здорово рассмешил публику. А прокурор, наоборот, обиделся.

— Знаете, Федор Соломонович! Если вы меня решили выставить дураком, то предупредили бы заранее, я бы тогда и не высказывался. Я думал, мы серьезно обсуждаем, а вы…

— А разве мы не серьезно? — неожиданно строго сказал судья. — Это вы, Степан Сергеевич, все время подбрасываете суду какие-то посторонние темы. И сколько я вас знаю, еще со студенческих ваших лет, никак не возьмете в толк, чем отличается суд от ток-шоу. Взять хотя бы того же Ирода. Даже если вообразить, что это был один и тот же человек! Спрашивается: какое это имеет для нас значение? Да ровным счетом никакого. Мы ведь сейчас его судим не за избиение младенцев и не всемирный потоп. Мы исследуем конкретное дело — дело об усекновении главы Иоанна Предтечи. И суд должен дать ответ на единственный вопрос: о наличии преступного умысла в действиях царя Ирода, когда он отдавал приказ об отделении головы. Ведь в том, что он отдал такой приказ, кажется, ни у кого нет сомнений? Впрочем, давайте для полной ясности спросим суд. Итак, перед присяжными ставится вопрос: отдавал ли царь Ирод приказ об отделении головы пророка Иоанна?

— Да что там, Федор Соломонович? С этим и так все ясно! — смущенно запротестовал прокурор.

— Нет уж. Ясно, говорят, бывает в небе, когда туч не видно. Сейчас ясно, а через минуту ветерок подул — вот уж и пасмурно. А в суде существует процедура. Если суд решит, что ясно, значит ясно. Итак, отдавал ли царь Ирод приказ об отделении головы?

10. «Отдавал» — единогласно ответили присяжные.

— Вот видите! — торжествуя, сказал судья. — А теперь можно поставить и следующий вопрос: отдавал ли он при этом себе отчет в том, что отделение головы может иметь для пророка непоправимые последствия? Лично мое мнение — что Ирод отчета себе в этом не отдавал и никоим образом не желал смерти своего учителя. Но это, подчеркиваю, мое личное мнение, я его никоим образом суду не навязываю, а подтверждением ему служит тот засвидетельствованный многими факт то, что, будучи уверенным в том, что Иисус и Иоанн — это одно и то же лицо, Ирод при встрече обошелся с ним доброжелательно, а в начале даже изъявил радость. Кстати, здесь была выдвинута частная версия о том, что после усекновения главы Ирод понимал, что Иоанна нет в живых, а, услыхав молву об Иисусе, решил, что он воскрес. Что ж. Такое вполне возможно, но из этого вовсе не вытекает, что он уже заранее, до усекновения главы, отдавая приказ об ее отделении, знал, что Иоанн в результате этого действия умрет. Наоборот, это даже косвенно подтверждает его невиновность. Если развить эту версию, то вырисовывается следующая картина. Отдавая приказ об отделении головы, Ирод не желал смерти своего учителя, а собирался только взять у него голову на время, чтобы уладить семейный конфликт. Впоследствии, узнав о своей ошибке, он огорчился и в дальнейшем, считая Иоанна погибшим, страдал от сознания своей невольной (подчеркиваю: невольной) вины. Вот почему, услыхав об Иисусе, а затем встретившись с ним, он, как сказано в Писании, обрадовался. При этом он вполне мог допускать, что Иоанн воскрес с новой головой. А почему бы и нет? Что в этом удивительного? И тем более смешного? Вспомните воскресение Лазаря. Ведь с ним было куда хуже. Только представьте себе: человек четыре дня пролежал мертвый, в жаре! Даже родная сестра его, Марфа, в последний момент засомневалась, стоит ли его воскрешать, и предложила: мол, не лучше ли оставить все как есть, раз уж так вышло? Конечно, она заботилась о самом Лазаре. Лучше уж, думает, совсем не воскресать, чем жить в таком виде, а главное, с таким запахом. Но, как мы знаем, все обошлось. Правда, ни в Писании, ни в Предании, ни даже в апокрифах ничего не говорится о дальнейшей судьбе этого человека, но как раз это-то и подтверждает, что он жил как все, ничем не выделяясь. Думаю, если бы он ужасал окружающих своим видом или распространял вокруг себя невыносимое зловоние, это как-то дошло бы до нас, хотя бы в виде легенды. Однако мы ни о чем подобном не слышали, ни в Чемоданах, ни даже здесь, на Поверхности. После этого я спрашиваю вас: неужели при таких возможностях могли бы возникнуть какие-то проблемы с восстановлением головы, пускай даже и из ничего? Тем более, кто — Лазарь, а кто — Иоанн! Одно дело — «некто Лазарь из Вифании», который только тем и был знаменит, что сестра его, даже не эта Марфа, а совсем другая, по имени Мария, как-то раз помазала Господа миром и отерла Его ноги своими волосами. И совсем другое дело — Иоанн Креститель! Да неужели для такого человека у Господа не нашлось бы лишней головы? Потому в Писании и говорится, что «Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо давно желал видеть Его». Чему бы он, спрашивается, так сильно радовался, и зачем бы так желал Его видеть, если бы не находился в полной уверенности, что это его бывший наставник? Тем более, в Писании прямо говорится, что он «наделся увидеть от него какое-нибудь чудо». О каком же чуде может идти здесь речь, как не об обретении новой головы? Поэтому Ирода ничуть и не смутило, что предполагаемый Иоанн предстал перед ним не только не обезглавленным, но даже помолодевшим и похорошевшим. И лишь задав ему ряд вопросов и не получив на них ни одного вразумительного ответа, Ирод заподозрил, что перед ним все-таки не Иоанн, а какой-то другой человек. Убедившись в своей ошибке, он, разумеется, испытал сильное разочарование, почему и «насмеялся» над Иисусом, впрочем, без всякой злобы, а просто чтобы сорвать досаду. Тем не менее, он ничего плохого Ему не сделал, а, наоборот, одев в светлую одежду, отослал к Пилату. Поэтому, с учетом всех представленных доказательств, а также принимая во внимание принцип презумпции невиновности, я ставлю перед судом один-единственный вопрос: виновен ли царь Ирод в усекновении главы Иоанна предтечи, повлекшей за собой смерть пророка?