Ольга Ляшенко - Собиратель чемоданов

• Название: Собиратель чемоданов
• Автор: Ольга Ляшенко
• Издательство: Издательство: «ЭРА», Издательское содружество А. Богатых и Э. Ракитской
• Жанр: Современная проза
• Год: 2002
• ISBN: ISBN: 5-93721-139-1

Фабула романа, давно вывешенного в Интернет-библиотеке Максима Мошкова и потому многим уже хорошо известного до появления бумажного издания, на первый взгляд напоминает авантюрную сказку вроде приключений Незнайки. Однако «Собиратель чемоданов» — отнюдь не детская книга. Скоро выйдет и адаптированный для читателей младшего возраста вариант романа, но вот этот толстенный том — утонченное удовольствие для взрослых интеллектуалов с научным складом ума и далеко не средним образованием. Ведь, как подмечает один из персонажей книги, ум «у кого-то помещается где угодно, хотя бы даже и в голове. А у кого-то нигде не помещается».

В коллекции чемоданов, которые вложены один в другой, словно матрешки или миры Каббалы, завелись чемоданные жители — люди со съемными головами-«пеналами», в которые самой природой вложено столько вещей в первом значении этого слова, сколько в ином значении в голову обычного человека никогда не влезет. Осваивая Чемоданы, они строят свой мир, уверенно разрушая внутренние перегородки, но никогда не выходят за границы Последнего Чемодана. На этом единственном табу и держится их культура. Но, как и все на свете, до поры до времени. В конце концов, целостность «кожаного занавеса» нарушается, и обитатели выходят Наружу, прямо в квартиру скромного собирателя чемоданов… А случилось это по одной причине: как-то раз в Чемоданах совершенно случайно встретились и почему-то подружились философ-диссидент Упендра и идеальный гражданин, «сын трудового народа» Чемодаса.

Автор называет роман «книжной коллекцией» в том же смысле, в котором это определение можно отнести и к Библии. Есть здесь и приложения «избранных извлечений из сочинений различных авторов», и наукообразные комментарии дотошного Составителя, и даже «Очерк жизни и творчества Дмитрия Ивановича Менделеева» — ведь он, как известно, тоже «занимался чемоданами».

Не только написать «научное фэнтези» (что и само по себе случай беспрецедентный), но и создать в одной книге целый мир со своей наукой, философией, юриспруденцией после Толкиена смогла разве только Ляшенко. «Собиратель чемоданов» — одновременно и сборник забавных изречений, и утопия, и антиутопия, и приключения почище Гулливеровских, и скрупулезность бытовых зарисовок (почти все действие романа происходит в комнате Коллекционера). Логические парадоксы и уловки, курьезы как «внутреннего» (чемоданного), так и «внешнего» законодательства (сама писательница определяет жанр «Собирателя чемоданов» как «юридическое фэнтези»), мировоззренческие проблемы и даже любовные перипетии — все упаковано автором в Чемоданы. Читатель может извлечь то, что ему нужно, или скользнуть по поверхности.

Ольга Ляшенко — автор еще одной «бумажной» книги — «Об удивительных народах» и известный сетевой писатель, активный участник Интернет-журнала «Самиздат». Секретами своей сетевой жизни О. Ляшенко собирается поделиться с читателями в своем новом романе под условным пока названием «ROVER-BOOK».

Надежда ГОРЛОВА«Литературная газета», 2003.

---

— Что же было дальше на суде? — спросил он.

— Да ничего. Слушание отложили, потому что начались беспорядки: митинги, собрания, дебаты. Кончилось всеобщим референдумом. Меня об этом никто не информировал, все происходило за моей спиной, да это и к лучшему, по крайней мере я не несу никакой ответственности за то, что они там напринимали. Потом снова был суд. В общем, мне предложили — на выбор: или высшая мера, или пожизненное изгнание.

— Пожизненное изгнание? Раньше такого не было, — удивился Чемодаса, — И что же ты выбрал?

— Странный вопрос. Конечно, высшую меру. Головы-то все равно нет.

— А они?

— Сказали, раз головы нет, чтобы выбирал из того, что остается.

— А ты?

— Слушай, тебе не надоело задавать глупые вопросы? — неожиданно вспылил Упендра, — Что я мог выбирать, один против всех? На меня навесили кучу самых нелепых обвинений. Припомнили все, вплоть до взрыва, который ты тогда устроил в моем сарае. Приписали даже неуважение к суду!

15. «Да, дело нешуточное!» — подумал Чемодаса. При всей своей неприязни к Упендре, который принес ему столько зла, сейчас он не мог не испытывать к нему сочувствия.

Упендра молчал, погрузившись в горестные воспоминания. Наконец он тяжело вздохнул и произнес:

— Все, что угодно для себя допускал! Никаких не исключал возможностей. Но чтобы вот так, на старости лет, лишившись всего, оказаться одному на чужбине!

«Отчего же одному? А я?» — удивился Чемодаса. Но другой вопрос волновал его куда больше, и его он задал вслух:

— Скажи, а как ты вышел оттуда? Как прошел сквозь стену?

— Очень просто, — устало произнес Упендра. — Выпилили кусок размером с дверь, выпустили меня наружу, а потом вставили этот кусок на место и залили клеем. И кстати, выяснилось, что уже и раньше кто-то так делал.

«Так вот оно что, — подумал Чемодаса. — Выходит, я не первый».

— Откуда ты об этом знаешь? — спросил он.

— От судьи, конечно. По этому поводу еще завязался спор. Прокурор начал ему доказывать, и между прочим, был совершенно прав, что это не прецедент, а он ни в какую не соглашался. В конце концов я не выдержал, взял слово и сам доказал, хотя перед этим дал себе слово не выступать,[86] из принципа. Какой же это прецедент, если неизвестно, кто, когда и зачем это сделал. Может, это природный дефект.

— Природный дефект?

— Ну да, то есть какое-нибудь случайное повреждение, которое было уже заранее. Судья не смог меня переспорить и объявил перерыв в заседаниях.

«А может, это и правда было заранее. Тогда я все-таки первый!», — с глубоким разочарованием подумал Чемодаса.

Больше он ничего не успел подумать, так как пол под ним вдруг зашатался, его и Упендру стало швырять от стенки к стенке, и оба почувствовали, что их временное убежище взмывает на головокружительную высоту.

Книга VII. (1-я Поверхности)

1. Предмет, который Чемодаса ошибочно принял за чемодан, был тем самым злополучным футляром для очков, с которого все и началось. Все это время он провалялся на полу, потому что Коллекционер так ни разу о нем и не вспомнил. А в это утро он, проснувшись, вдруг подумал: «А не могло ли так случиться, что я записал все шифры чемоданных замков мелким почерком на маленькой бумажке, а эту бумажку вложил под подкладку очешника?» И действительно, он вполне мог поступить таким образом.

Подумав так, он решительно встал, поднял футляр и открыл его.

2. Яркий солнечный свет ослепил чемоданных жителей. Чемодаса вскрикнул от неожиданности, а в следующее мгновение, разглядев Коллекционера, заорал от ужаса и, закрыв лицо руками, бросился ничком на подстилку, между тем как Коллекционер с Упендрой, оглохшие и онемевшие, во все глаза смотрели друг на друга.

Первым вышел из оцепенения Коллекционер. С трудом унимая дрожь в руках, он поставил футляр на стол, сказал: «Здравствуйте», — потом еще зачем-то: «Извините», — и, механически переставляя ноги, удалился на кухню.

3. Там он присел на край кушетки, ценой больших усилий овладел собой и попытался рассуждать.

«Во-первых, — думал он, — можно предположить, что они не местные. Причем явно прибыли издалека. Это очевидно. Во-вторых, остается непонятным, каким путем они проникли в квартиру. Дверь на замке. А что, если они подосланы нарочно, чтобы разведать о коллекции?!»

От этой мысли его бросило в жар, способность рассуждать пропала. Тогда он, чтобы успокоиться, поставил чайник и занялся нарезкой бутербродов.

Раскрошив полбатона, он спохватился: «Стоп. Так не годится. Этот нож не подходит. Надо взять сапожный».

Задача заключалась в том, чтобы отрезать настолько тонкий ломоть, насколько позволяла рыхлость выпечки. Для этого нужна была предельная сосредоточенность и хирургическая точность движений, почти как при починке чемоданов. И еще твердая рука, ведь плотность хлеба неравномерна, однако нож не должен от нее зависеть, он должен пройти сквозь ноздреватое тело батона как гильотина, без малейших торможений.

С первого раза не вышло, дрогнула рука, и лезвие пошло вкось — видно, сказалось все пережитое за последние дни. «Ладно, это съем сам», — подумал Коллекционер и, собрав всю свою сноровку на острие ножа, отбросив прочь посторонние мысли, сделал полный вдох и, не выдыхая, одним идеально плавным и неумолимо твердым движением срезал испорченный край.

Получилось! Поверхность среза была абсолютно ровной.

Но это — только подготовительная операция, теперь предстояло самое трудное — провести второй, параллельный разрез, предельно приближенный к первому.

И это получилось!

Дальше было легче. С сыром все прошло как по маслу. После этого уже ничего не стоило разрезать хлеб и сыр на квадратики и сложить их в бутерброды. Тем временем вскипел и чайник.

«Что бы там ни было, — решил Коллекционер, — прежде всего надо как можно больше о них узнать, получить всю возможную информацию, а там уже решать. Сделаю вид, будто ничего не подозреваю, заведу разговор стороной и вытяну из них всю подноготную».

Он сложил все чайные принадлежности на большой поднос, придал своему лицу беспечно-глуповатое выражение и, насвистывая несложный мотив, направился в комнату.[87]

4. Тем временем Упендра и Чемодаса уже успели оправиться от перенесенного потрясения. Они не спеша прогуливались по столу, что-то тихо обсуждая, но при появлении Коллекционера остановились и замолчали. Он, в свою очередь, перестал свистеть. Тогда Упендра сказал «Доброе утро», а Чемодаса пожелал приятного аппетита.

— Спасибо, — сказал Коллекционер, не забыв при этом простодушно улыбнуться, и поставил поднос на стол. — Вот, не знаю как быть. Вам, наверное, удобнее было бы пить из блюдца, но блюдце у меня только одно.

— Не придавайте значения таким мелочам! — успокоил его Упендра. — Мы с моим другом вполне можем пить по очереди.

— Тогда прошу к столу, — сказал Коллекционер.

5. За чаем они разговорились, и когда Коллекционеру показалось, что наступил подходящий момент, чтобы завести разговор стороной, он сказал:

— … И кстати, у меня очень плохая память.

— Не завидую вам, — отозвался Упендра, — У меня, сколько я себя помню, память всегда была превосходная.

— Судите сами, — продолжал Коллекционер. — К одному моему знакомому приехали родственники из другого города, или даже, если не ошибаюсь, из другого государства. Так представьте себе, я никак не могу вспомнить, как это место называется. И между прочим (почему я об этом и вспомнил), у одного из них тоже ноги расположены на голове.

— Ноги на голове? — ужаснулся Упендра. — Честно говоря, не понимаю вашего знакомого! Если бы с кем-нибудь из моих близких, не дай бог, такое случилось — да я бы ни одной ночи не спал спокойно! Я собрал бы лучших врачей и добился, чтобы ему сделали срочную операцию и переставили ноги куда следует.

— А-а! — догадался Коллекционер, — Так вы, как я понимаю, приехали сюда на операцию?

— Вы меня не поняли, — ответил Упендра. — Сам я, к сожалению, не хирург и практическую помочь оказать не могу. Просто даю совет. К таким вещам нельзя относиться легкомысленно. Сейчас, как я понимаю, этот ваш родственник еще слишком молод, и ему наплевать, где у него ноги. Но рано или поздно он начнет задумываться о своей внешности.

Коллекционер растерялся и не знал, что сказать.

— По-моему, он намекает, что у тебя самого ноги на голове, — тихонько хихикнув, прошептал Чемодаса.

— Это не остроумно. Посмотрел бы лучше на себя, — вполголоса ответил ему Упендра.

6. Вслед за тем он громко сказал, обращаясь к Коллекционеру:

— Извините, что секретничаем в вашем присутствии. Дело в том, что мой друг очень застенчив. Он сомневается, удобно ли обратиться к вам с просьбой. Пришлось мне его приободрить.