Стивен Кинг - ОНО

• Название: ОНО
• Автор: Стивен Кинг
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1993
• ISBN: 5-8468-0031-9

Этот перевод (части I и II) был опубликован в 1993 году издательством РИО МГПО «Мосгорпечать» в первом томе двухтомного издания. К сожалению, второй том (части III — V) так и не был издан. Автор перевода не указан.

---

В 1975 Стэнли оставил Блоков, открыв свое дело. Квартет ближайших родственников единодушно оценил этот шаг как безрассудный. Не в том дело, что он не справится — Бог с ним, пускай, но организация собственного бизнеса ляжет на плечи молодых тяжким финансовым бременем. («Ладно еще, если этот финик не обрюхатил ее, — угрюмо вещал брату Герберт Блам после обильной выпивки на кухне, — а то уж точно сядут на мою шею».) Короче, резюме родителей было таково: и думать не смей о собственном бизнесе — пока не созрел.

И вновь Стэнли продемонстрировал упрямство, оптимизм и сверхъестественное чутье. Формально уйдя от Блоков, он продолжал тесно сотрудничать с ними. В это время фирма «Корридор Видео» — пионер зарождающегося видеобизнеса — начала строиться менее чем в десяти милях от пригорода, где жили в 1979 году Урисы. Вряд ли у Стэнли были какие-то тайные источники информации, благодаря которым он предвидел, что «Корридор Видео» будет представлена менее чем через год по приезде Урисов в Трейнор на ярмарке как независимый производитель и — тем более — что фирма предложит место молодому еврею-очкарику с непринужденной улыбкой, несколько меланхоличной походкой, в линялых джинсах по моде тех дней и со следами юношеских угрей на лице. Этого Стэнли знать не мог. И тем не менее это произошло.

Его работы на «КВ» в пересчете на полную рабочую неделю оценивалась компанией вначале как 30 тысяч долларов годовых.

— Это только начало, — лежа в постели, размышлял Стэн. — Они же растут, дорогая, как зерна в августе. В ближайшие десять лет они станут в один ряд с «Кодаком» и «Сони».

— И что ты намерен делать? — спросила Патти, догадываясь об ответе.

— Собираюсь сказать, что почту за честь работать с ними, — рассмеялся Стэнли, прижимая к себе и целуя ее. Он овладел ею трижды. Детей не было…

Работа в «КВ» дала возможность Урисам войти в круг наиболее богатых и могущественных семей Атланты, и молодые были в приятном изумлении, обнаружив, что практически ничего необычного в этих «сильных мира сего» нет. Они были приняты в этот круг безоговорочно, с радушием, свидетельствовавшим о широте взглядов, чего так не хватает северянам. Патти вспомнила отрывок из письма Стэна своим родителям: «Самые богатые люди Америки живут в Атланте, Джорджия. Я собираюсь помочь им стать еще богаче. Это, в свою очередь, сделает богатым и меня. А подчинять меня вовсе никто не собирается, исключая Патрицию, но поскольку это моя собственность, мне вряд ли следует опасаться».

С момента их приезда в Трейнор цифра их годового дохода менялась шесть раз. В 1983 она достигла невероятной величины — о таком Патти могла лишь мечтать. Цифра была шестизначной. И достичь этого оказалось столь же легко, как скользнуть в домашние тапочки субботним утром. И эта легкость временами пугала ее. Однажды Патти даже вслух высказала мысль о соглашении с дьяволом. И хотя Стэнли высмеял ее, эта мысль Патти не покидала…

«Черепаха нам не поможет».

Порой она без видимой причины просыпалась среди ночи с этой неотвязной мыслью, похожей на фрагмент чего-то забытого, и она поворачивалась к Стэнли: ей совершенно необходимо было дотронуться и ощутить, что он рядом.

Они жили нормальной жизнью — без вечеринок с обильными возлияниями, без наркотиков, не скучали, не спорили до изнеможения по поводу завтрашнего дня. Единственным облачком было отсутствие детей. На это первой обратила внимание, как ни странно, мать Патти — Рут Блам. Она писала Патти раз в неделю, а письмо, в котором это прозвучало, было датировано сентябрем 1979. Оно пришло на старый адрес, и Патти, читая его среди нагромождения картонных коробок с ликерами в гостиной, выглядела усталой, жалкой, лишенной корней переселенкой.

В письме Рут Блам не было ничего необычного. Четыре густо исписанных странички — каракули, прочесть которые можно было, лишь приложив немалые усилия. Стэнли однажды пожаловался, что не может понять ни слова из этой белиберды. «А зачем тебе это?» — отреагировала Патти.

Это письмо содержало традиционный набор маминых новостей. Память Рут Блам напоминала широкую дельту с исходной точкой, датированной днем написания, от которой веером расходились многочисленные связи с прошлым. Многие, о которых упоминалось в письме, увяли в памяти Патти, как фотографии в старом альбоме; воспоминания Рут, напротив, выглядели всегда свежими. Ее заботе о здоровье молодых, любопытству по отношению к любым их поступкам, казалось, не будет конца, а ее прогнозы были исключительно мрачными. «У отца, — писала Рут, — участились боли в желудке. Он уверен, что это — расстройство пищеварения. Не думает о том, что это может быть язва, пока не начнет харкать кровью. Ты знаешь своего отца, дорогая, — он работает как мул, но ему тоже приходят мысли на ум, что это не вечно, да простит меня Бог». Рэнди Харленген перевязал ей трубы, образовались опухоли — большие, как мячи для гольфа, слава Богу, не злокачественные, но имея 27 опухолей в яичнике, можно же и концы отдать. Это все, как пить дать, от воды в Нью-Йорке, она уверена; воздух в городе тоже закопченный, но уж вода… Она часто думает о том, что слава Богу, что «дети уехали в провинцию», где воздух и вода чище (для Рут весь Юг, включая Атланту и Бирмингем, был «провинцией»). Тетка Маргарет опять на ножах с электриками. Стелла Флэнаган вновь вышла замуж. Ричи Хьюбер опять прогорел. И среди этой беспорядочной информации прозвучал вопрос, заданный как бы между прочим, небрежно: «Когда вы со Стэнли собираетесь сделать нас дедом и бабкой? Мы готовы взять малыша (или малышку) к себе. Ты же знаешь, Пэтси, мы уже немолоды». А дальше опять о девчонке Брукнеров, которую выгнали из школы за то, что пришла туда без бюстгальтера и в блузке, просвечивающей насквозь.

Подавленная, истосковавшаяся в Трейноре по родным местам, неуверенно и с испугом глядящая в будущее Патти прошла в то, что называлось спальней, бросившись на тюфяк (лежащий сам по себе на полу без ковра, он казался инородным телом) и, закрыв лицо руками, проплакала минут двадцать. Она решила, что слезы все смоют. Письмо от матери вызвало их быстрее, чем придорожная пыль вызывает свербеж в носу.

Стэнли хотел детей. Патти хотела ребенка. Они были едины в этом, как и в том, что их любимые фильмы — Вуди Аллена, как в необходимости регулярных посещений синагоги, политических убеждениях, отрицании марихуаны и в сотне других разных разностей.

В их доме в Трейноре была особенная комната, разделенная строго пополам. На левой половине был письменный стол и кресло для чтения; на правой — швейная машинка и столик с карточками для составления загадок. Не было никаких сомнений в ее предназначении: оно было такой же истиной, как их носы или кольца на левых руках. В один прекрасный день комната будет принадлежать Энди или Дженни. Но где этот ребенок? Швейная машинка с мотками ниток, письменный столик и картинки — все занимало свои места, с каждым следующим месяцем все более утверждаясь на своей позиции в комнате. Однажды, когда у Патти были месячные, она семенила из ванной к комоду за гигиенической салфеткой и попутно бросила взгляд на картонку с подушками, подумав, как они симпатичны. И тут ей пригрезился голос: «Привет, Патти! Мы твои дети. Мы единственные, других не будет, и мы голодны. Накорми нас. Дай нам соку».

В 1976, через три года после того, как она отказалась от противозачаточных таблеток, Урисы нанесли визит в Атланте доктору Харкавею.

— Мы хотели бы знать, что не так, — сказал Стэнли, — и что нам надо делать.

Они сдали анализы. У Стэнли все оказалось в порядке со спермой, у Патти — с яичниками, и все, что должно было функционировать, функционировало нормально.

У Харкавея, не носившего обручального кольца, было открытое, приятное румяное лицо студента колледжа, только что вернувшегося с зимних каникул, проведенных на лыжах в Колорадо. Он убеждал их, что все дело в нервной системе, и объяснил, что в таких случаях не требуется хирургического вмешательства; что большую роль играет психологическая совместимость; что встречаются случаи импотенции, когда чем больше желание, тем меньше возможность его осуществления. Харкавей рекомендовал им расслабиться и забыть о ребенке, когда они занимаются сексом.

Стэн выглядел расстроенным по дороге домой. Патти спросила его о причине.

— Я никогда не думал, — ответил он.

— О чем?

— О ребенке — когда мы занимались любовью.

Она захихикала, хотя тоже была удручена. И ночью, когда она, прислушиваясь к его ровному дыханию, подумала, что Стэнли заснул, он вдруг напугал ее негромким, маловыразительным голосом, в котором слышалось сдавленное рыдание: