Стивен Кинг - ОНО

• Название: ОНО
• Автор: Стивен Кинг
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1994
• ISBN: 5-88274-061-4 (т. 3), 5-88274-064-9

Этот перевод (части I и II) был опубликован в 1994 году издательством «ОГИЗ» в третьем томе «Сочинений» Стивена Кинга, серия «Библиотека «Огонек». К сожалению, четвертый том «Сочинений» (части III — V) так и не был издан. Автор перевода — С. А. Леднев.

---

— Вот это да! Я видел всю эту кодлу. Они танцевали на коврике у меня в гостиной, — со смехом проговорил он. В кружке оставалось виски, наверное, глотка на два.

— Довольно! — сказал Рики Ли и потянулся к кружке.

Хэнском осторожно отодвинул ее в сторону.

— Ну и наворотили они там. Такой погром учинили!

— Мистер Хэнском, пожалуйста.

— А у меня есть кое-что для ваших сынишек, Рики Ли. Чуть было не забыл.

Хэнском запустил руку в карман своей выцветшей хлопчатобумажной рубашки и стал выуживать что-то пальцами. Рики Ли услыхал приглушенное позвякивание.

— Отец умер, когда мне было четыре года, — сказал Хэнском. В его голосе не было пьяных ноток — слова он выговаривал довольно четко. — Оставил нам кучу долгов и еще вот это. Я хочу, чтобы они перешли к вашим детям, Рики Ли.

С этими словами Хэнском положил на стойку три больших серебряных доллара; они приятно отсвечивали в мягком полумраке бара. У Рики Ли захватило дыхание.

— Мистер Хэнском, вы очень любезны… но я не могу…

— Их было четыре, но один я подарил Биллу Заике и другим нашим ребятам. Билл Денбро — таково его настоящее имя. Но мы называли его просто Биллом Заикой… точно так же, как тогда говорили: «Спорим, блин буду». Он был одним из лучших моих друзей. А их у меня водилось немало, даже у такого тюфяка, каким я был в ту пору. Билл Заика теперь писатель…

Рики Ли почти не слушал его. Он завороженно смотрел на большие серебряные монеты. 1921, 1923, 1924 годов. Одному Богу известно, сколько они теперь стоят, даже если оценивать на вес чистого серебра.

— Нет, нет, я не могу, — снова пролепетал он.

— Но я настаиваю. — Хэнском поднял кружку и осушил ее до дна. Казалось, он должен был уже отрубиться, но он не сводил взгляда с лица Рики Ли. Слезящиеся глаза Бена налились кровью, однако Рики Ли поклялся бы на ста Библиях, что это были глаза трезвого человека.

— Вы меня немного пугаете, мистер Хэнском, — произнес он.

Два года назад Грэм Арнольд, знаменитый кутила местного масштаба, ввалился в «Красное колесо» со свертком четвертаков и двадцатидолларовой купюрой, засунутой за ленту шляпы. Он вручил сверток с монетами Энни и велел опускать их в проигрыватель-автомат сразу по четыре штуки. Затем положил на стойку двадцать долларов и приказал Рики Ли угостить всех присутствующих. Когда-то давным-давно этот кутила Арнольд был баскетбольной звездой. Он играл за «Хэмингфорд Рэмс», и благодаря ему они заняли первое место (очевидно, в первый и последний раз) в чемпионате школьных команд. Это было в 1961 году. Казалось бы, перед молодым человеком открыты все двери, а будущее усыпано розами. Но, поступив в университет, он завалил экзамены уже в первом семестре из-за бесконечных попоек и гулянок с наркотиками и вином. Грэм промотал все деньги, подаренные ему родителями на окончание семестра, и устроился на работу старшим продавцом в местном филиале фирмы «Дон Диер», принадлежавшем его папочке. Прошло пять лет. Отец Грэма не мог набраться мужества, чтобы уволить свое чадо, и под конец вынужден был продать филиал, оставить дела и уехать в Аризону, подавленный и состарившийся раньше времени из-за поистине необъяснимой и, видимо, необратимой деградации сына. Пока филиал принадлежал его отцу, Грэм еще предпринимал попытки завязать со спиртным, однако с отъездом отца страсть к выпивке поглотила его совершенно. Он бывал мелочен, скуп, но в тот памятный вечер, когда явился в «Красное колесо» со свертком четвертаков и стал угощать всех виски и пивом, Грэм был сама любезность и обаяние. Все благодарили его от души, а Энни постоянно заводила Моу Бэнди. «Он сидел у стойки бара, как раз на том же стуле, на котором сейчас сидит мистер Хэнском», — с нарастающей тревогой отметил про себя Рики Ли. Арнольд выпил тогда три или четыре рюмки пшеничного виски, подпевал проигрывателю, никого не обидел, а когда Рики Ли стал закрывать свое заведение, Грэм отправился восвояси и повесился на ремне в туалете у себя дома на втором этаже. Взгляд Бена Хэнскома чем-то напоминал взгляд Грэма Арнольда.

— Напугал вас немного? — спросил Хэнском, не отрывая глаз от лица Рики Ли. Он проворно оттолкнул кружку и сложил на груди руки, возвышаясь над тремя серебряными долларами. — Но ваш испуг не сравнишь с моим. Не дай Бог вам когда-нибудь так испугаться, как это случилось со мной.

— А в чем, собственно, дело? — полюбопытствовал Рики Ли. — Может быть… — Он облизнул губы. — Может, я могу вам чем-нибудь помочь?

— В чем дело? — усмехнувшись, переспросил Хэнском. — Да, собственно, ничего особенного. Сегодня вечером мне позвонил старый приятель Майк Хэнлон. Я уж забыл про него, понимаете, Рики Ли, и его звонок меня не очень встревожил. В конце концов я был тогда еще совсем юным, а детям свойственно забывать все плохое. Что? Не так? Конечно. Что меня испугало, так это другое. Я был уже на полпути к вашему заведению и вдруг осознал: я забыл не Майка Хэнлона — я забыл все, что связано с детством.

Рики Ли посмотрел на него в недоумении. Он не представлял себе, о чем толкует мистер Хэнском, но то, что он сильно напуган, не вызывало сомнений. Это было страшно и непонятно, но тем не менее факт оставался фактом.

— Я забыл все! Начисто! — воскликнул Хэнском, слегка стукнув костяшками пальцев по стойке бара. — Вы когда-нибудь слышали, Рики Ли, о полной потере памяти? И при этом вы не догадываетесь, что и у вас все стерлось в памяти? Слышали, а?

Рики Ли покачал головой.

— Я тоже не слышал, — продолжал Хэнском. — Но вот еду сюда на своем «кадиллаке», и тут меня точно молнией ударило. Я вспомнил Майка Хэнлона, и вовсе не потому, что он позвонил мне. Я вспомнил Дерри, не только потому, что Майк звонил оттуда.

— Из Дерри?

— Но это все. Ничего другого я так и не вспомнил. Меня поразило, что я даже не вспоминал свое детство… не вспоминал, не знаю даже с каких пор. И тут вдруг нахлынули воспоминания. Например, вспомнил, что мы сделали с четвертым долларом.

— А что вы с ним сделали, мистер Хэнском?

Мистер Хэнском посмотрел на часы и вдруг поднялся со стула. Его слегка покачивало, но только самую малость. Иных признаков опьянения не было.

— Нельзя так транжирить время, — произнес он. — Сегодня ночью я улетаю.

Рики Ли встревоженно посмотрел на него, а Хэнском рассмеялся.

— Лететь — это ведь необязательно вести самолет. На сей раз поведу не я. Самолет Объединенной авиатранспортной компании.

— О! — проговорил Рики Ли. Ему показалось, что у него на лице изобразилось удивление, хотя на самом деле Рики было все равно. — А куда вы летите?

Рубашка Хэнскома по-прежнему была нараспашку. Он задумчиво посмотрел на морщинистые белые линии старого шрама, а затем стал застегиваться.

— Я вам, кажется, уже говорил, Рики Ли. Домой я лечу. В родные края. Передайте эти монеты вашим детям.

Хэнском направился к двери. Что-то в его походке, даже в том, как он на ходу подтянул брюки, повергло Рики Ли в ужас. Сходство с покойным и ныне всеми забытым Грэмом Арнольдом вдруг стало разительным; казалось, будто явился призрак Арнольда.

— Мистер Хэнском! — в тревоге вскрикнул Рики Ли.

Хэнском повернулся к нему. Рики Ли торопливо попятился, задел бар с бутылками, и те задребезжали. Он попятился не случайно. Внезапно он пришел к убеждению, что Бен Хэнском мертв. Да, в эту минуту мистер Хэнском лежал где-то мертвый в канаве, на чердаке, а может быть, в туалете, с ремнем на шее, и носки его четырехсотдолларовых ковбойских ботинок болтались в паре дюймов от пола, а это существо, что стояло около проигрывателя-автомата и смотрело в упор на него, Рики Ли, это существо — призрак. На мгновение, лишь на одно мгновение, но и его было достаточно, чтобы сердце у Рики Ли покрылось корочкой льда, — ему почудилось, что он видит столы и стулья сквозь это существо.

— Что такое, Рики Ли?

— Не… не… ничего. Так, ничего.

Бен Хэнском в упор посмотрел на Рики Ли, под глазами у него виднелись темно-лиловые круги. Щеки горели от алкоголя, нос сделался багровым, похоже, он был воспален.

— Ничего, — снова прошептал Рики Ли, не в силах оторвать глаз от этого лица, лица человека, погрязшего во всех грехах, мертвеца, который теперь, вероятно, стоит у смрадных ворот ада.

— Я был толстый тюфяк, жили мы бедно, — произнес Хэнском. — Теперь, кажется, вспоминаю. То ли одна девушка, то ли Билл Заика, эх, не помню, кто-то из них спас мне жизнь благодаря тому серебряному доллару. Меня безумно пугает то, что сегодня ночью я могу припомнить и многое другое. Но какое имеет значение: напуган я, не напуган. Рано или поздно это должно было произойти. Ничего никуда не исчезло, просто ждало своего часа и теперь растет у меня в голове, как огромный пузырь. Но я непременно вспомню, ведь всем, что я теперь приобрел, всем, что у меня сейчас есть, я обязан в какой-то степени тому, что мы тогда делали. А за все приобретения надо платить. Быть может, именно поэтому Бог делает нас вначале детьми. Он устроил так, чтоб вначале мы были ближе к земле. Ибо Он знает, что, усваивая простой урок, мы порой проходим через многие бездны и моря крови. За все надо платить. За что заплачено, то с тобой, твое собственное… И рано или поздно все наши беды возвращаются к нам.