Алан Уотс - Бунтарский Дзен

• Название: Бунтарский Дзен
• Автор: Алан Уотс
• Жанр: Философия

---

Рамка очерчивает границы некой вселенной, микрокосма. Если говорить о заключенном в рамку «содержании», как о произведении искусства, то между его фрагментами должны существовать те же взаимосвязи частей и целого, что и в нашей «большой» вселенной (макрокосме природы). Случайное в природе всегда распознается по отношению к тому, что упорядочено и управляемо. Темное инь не существует без светлого ян. Живопись Сессю, каллиграфия Риоквана, керамика школ хэги и каратсу ценны именно тем, что открывают нам чудо случайности в природе средствами строго «дисциплинированного» искусства. В спонтанных причудах искусства «правильность» всего происходящего проявляется не более, чем в нарушениях норм социального поведения. Если в первом случае дзэн стал служить предлогом только в последнее время, то во втором – это явление имеет долгую историю. Не один негодяй оправдывал себя буддистской формулой: «Колесо рождения и смерти (сансара) – есть нирвана; земные страсти – вот просветление». Эта опасность скрыта и в дзэне, поскольку она неявно присутствует в самом понятии свободы. Власть и свобода всегда опасны. Они опасны так же, как огонь и электричество. Жаль, что дзэн используется как повод для распущенности, злоупотребления свободой, в то время как такой дзэн, по сути, не более, чем умозрительная идея, простая рационализация. Такой дзэн исповедуют представители «богемы», часто относящие себя к художественной и интеллектуальной среде. В принципе, богемный образ жизни естественен для художников и писателей, поглощенных своим творчеством настолько, что им нет нужды соблюдать условности в общении. Кроме того, богемность – симптом положительных изменений в сфере поведении и морали, которые поначалу кажутся консерваторам столь же предосудительными, как и новые формы в искусстве. В любом богемном сообществе встречается множество эпигонов и просто случайных людей, особенно в крупных городах; среди них и можно обнаружить стереотип «битника» с его фальшивым дзэном. Впрочем, если бы не дзэн, то для такого эпатирующего способа существования нашелся бы какой-нибудь другой повод.

Быть может, именно этот мир описан Керуаком в его книге «Бродяги Дхармы» («Dharma Bums»). Общеизвестно, что «Бродяги Дхармы» – не роман, а вымышленная история, якобы произошедшая с автором в Калифорнии в 1956 году. Для человека, знакомого со средой, описанной в книге, не составляет труда распознать, кто послужил прообразом того или иного персонажа, и не секрет, что Джеффи Райдер, главный герой, – это Гарри Снайдер.

О самом Керуаке и некоторых других героях его книги можно думать что угодно, но вот Снайдера, даже с большой натяжкой, вряд ли можно назвать представителем богемного «дна». В течение года он изучал дзэн в Киото, а недавно вновь вернулся туда для продолжения обучения. Он серьезно изучал китайский, беря уроки у Ши-ян Чена из Калифорнийского университета. Известны его блестящие переводы стихотворений дзэнского монаха Хэн-шена. Его собственные произведения, напечатанные во многих периодических изданиях, дают основания считать его одним из лучших поэтов «ренессанса Сан Франциско».

Но Снайдер – бродяга и лентяй в лучшем смысле этого слова. Его способ жизни – полная противоположность всему тому, чего ожидают от «добропорядочного потребителя». Его временное пристанище – маленькая ветхая хижина на склоне холма в Милл Вэлли. Крутая тропинка ведет к хижине. Коща Снайдеру нужны деньги, он выходит в море, подрабатывает пожарником или лесорубом. Все остальное время он сидит дома или бродит в горах, посвящая большую часть времени учебе, творчеству и дзэнским медитациям. Уголок его хижины служит «залом для медитаций», там порядок и чистота согласно лучшим традициям дзэна.

Но это вовсе не аскетизм в духе христианства или буддизма хинаяны. Как становится ясным из «Бродяг Дхармы», его жизнь – это сочетание добровольной и радостной бедности и плотской любви. Для западного же (а во многом, и восточного) типа религиозности, плотская любовь – пробный камень добродетельности. Здесь не место обсуждать сложную проблему соотношения духовного и чувственного, можно только отметить: «тем хуже для так понятой религиозности». Отношение к плотской любви как к искушению почти не встречается в дзэне, будь то новая или старая, «бунтарская» или «авторитарная» его разновидности.

В «Бродягах Дхармы» мы смотрим на Снайдера глазами Керуака, отсюда и некоторые его передергивания, так как собственный буддизм Керуака – это истинно «бунтарский» дзэн, в котором экзистенциальное «все, что происходит – истинно», подменяется его художественным и социальным эквивалентом. Тем не менее, что-то привлекает в Керуаке как в писателе. Это что-то – теплота, с которой он относится к своему герою, здоровая, естественная жизнерадостность, которая пронизывает всю его цветистую и «непричесанную» прозу. Поэтому невозможно отнести Керуака к представителям «битнической» ментальности – типу холодного псевдо-интеллектуаль-ного битника с его жаждой наслаждений и «джазовым» жаргоном, представителем той среды, которая использует дзэнскую фразеологию для оправдания своего отчуждения от общества, которое, по сути, является попыткой решить свои проблемы за счет других. На Северном побережье, в Гринвич Вилидж, да и в других местах можно встретить такой тип человека, но было бы неверным отождествлять его с талантливыми представителями «битнической» среды. Такие люди – только тень, плохая карикатура, которая всегда сопровождает духовные и культурные движения, ввергая их в крайности, о которых и не подозревали люди, стоявшие у истоков этих движений. Поэтому «бунтарский» дзэн заблуждается, выдавая за идеал жизни и искусства то, что лучше держать при себе как средство самотерапии. Одна из самых больных проблем «бунтарского» дзэна – увлечение марихуаной и пейотом, этому подвержены как талантливые художники, так и их подражатели. То, что многие «глотают колеса» и «сидят на игле», вызывает по отношению к ним справедливое негодование, выраженное иногда в крайней форме. И это несмотря на то, что марихуана и пейот (или его производное – мескалин) гораздо менее вредны и не вызывают привыкания в отличие от алкоголя и табака. Курение марихуаны для этой среды – своеобразный священный ритуал, вызов официальной религиозности «авторитарной» власти, подобный демонстративному отказу ранних христиан воскурять фимиам римским богам. С другой стороны, для полиции конфискация марихуаны и скандальные аресты употребляющих ее людей – удобный повод, чтобы отвлечь внимание широкой общественности от серьезных нераскрытых преступлений.

Утверждение, что эти наркотические вещества продуцируют состояния сознания, равнозначные сатори или мистическому переживанию, следует принимать с определенной долей скептицизма. Конечно же, наркотики не вызывают подобные состояния автоматически, а некоторые возникающие при этом эффекты совершенно не похожи на подлинные мистические переживания. Однако, справедливо и то, что у некоторых людей, одаренных или обладающих необходимыми способностями, пейот, мескалин и ЛСД действительно вызывают состояния, сравнимые с мистическими переживаниями. Правда, в отношении марихуаны у меня есть сомнения, хотя, вероятно, она и замедляет течение субъективного времени.

Бунтарский дух неподчинения законам, лежащий в основе «бунтарского» дзэна, серьезно беспокоит приверженцев дзэна «авторитарного.» Они исповедуют японский вариант дзэна, с его твердо установленной иерархией, суровой дисциплиной и специфическими проверками достижения сатори. Скорее, это адаптированный вариант, заимствованный людьми Запада из японской традиции. Но между «авторитарностью» дзэна и возведенным в принцип консерватизмом Ротари клаб или пресвитерианской церкви существует явное различие. Дзэн, несомненно, больше будоражит чувства и воображение, он более интересен. Тем не менее, он авторитарен, поскольку представляет собой поиски «правильного» духовного опыта, того состояния сатори, которое освящено и одобрено авторитетами, на котором можно будет поставить штамп _(__inka__)_ «утверждено». Допускается даже выдача сертификата, который можно повесить на стену. Еще одна крайность, в которую впадает «авторитарный» дзэн – это духовный снобизм и доведенная до совершенства точность «исполнения» ритуала, хотя лично мне не приходилось среди учителей дзэн встречать хотя бы одного столь ревностного ортодокса. Кажется, что эти джентльмены довольно спокойно относятся к своему положению, уважая его достоинство, но не акцентируя на этом внимания. Недостатки «авторитарного» дзэна – это недостатки любого духовного общества с его эзотеричностью, многочисленными практиками и степенями посвящения. Ученики низших рангов могут быть неприятно поражены ответом на свой вопрос о тайном знании, которое адепты якобы не имеют права разглашать – «да вы бы и не поняли, даже если бы можно было рассказать вам» – и это их вынуждает, преодолевая внутреннее сопротивление, на долгое время сосредоточиться на бесчисленных сложностях своей задачи и на способах ее выполнения. Однако, бывают периоды, когда это оправдано, особенно тогда, когда практикующий дзэн пребывает в уверенности, что он следует дзэнскому идеалу «естественности».