Стелла Камерон - Без страха и сомнений

• Название: Без страха и сомнений
• Автор: Стелла Камерон
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-01451-6

Прошло пять лет с того дня, как Сейбер, граф Эйвеналл, загадочно исчез, покинув прекрасную Эллу Россмара. Но однажды, когда девушка уже отчаялась встретить любимого вновь, он вернулся. Вернулся, никак не объясняя своего отсутствия, не желая посвящать Эллу в свою мрачную тайну. Но у возлюбленной Сейбера достаточно мужества, чтобы понять – если во имя грядущего счастья необходимо вступить в бой с призраками прошлого и опасностями настоящего, то не должно быть ни страха, ни сомнений.

---

– Да, очень поздно, – ответил он.

– Бальное платье из красного шифона, моя дорогая, – сказал Помрой, полуприкрыв тяжелые веки. – Восхитительное зрелище.

– Будем с нетерпением ожидать бала, – весело подхватил Девлин. – А ты что скажешь, Сейбер?

Сейбер ответил не сразу. Едва взглянув на Эллу, он промолвил:

– С вашего разрешения, мы удалимся. Я должен проводить Марго домой.

И он ушел под руку с графиней Перруш. Элла долго смотрела им вслед.

– Я бы ни за что не надела красное платье на бал, – заявила Пришес. – Мои родители сказали бы, что это неприлично.

Миссис Эйбл наконец улучила момент для своего запоздалого появления. Вместе с ней подошел высокий сутулый мужчина, одетый в черное.

– Мама и папа, – прощебетала Пришес. – Прошу вас, отговорите Эллу надевать на бал красное платье. Папа, скажи это Элле и ее маме и папе.

Воспользовавшись тем, что вокруг гремела музыка, Девлин наклонил голову и тихо промолвил, обращаясь к Элле:

– Не знаю, что тут происходит, но послушай внимательно, что я скажу. Что-то здесь не так, и я должен понять, что именно.

Элла зажмурила глаза и слабо покачала головой. Лучше бы он не пытался. И никто не должен этого делать. Остается одна надежда, что Девлин нашел всего лишь чей-то шарф.

– Поручи это мне, – настойчиво продолжал Девлин. – И не суди строго о Сейбере. Он тебя обожает.

«Обожает!» Так обожает, что ушел с женщиной, которая для него наверняка гораздо больше, чем объект обожания. Он ушел с другой, даже не попрощавшись с ней, Эллой, после всего того, что было между ними сегодня вечером.

Ну хорошо же, лорд Эйвеналл. Он ее еще не знает. Она без устали преследовала его до сегодняшнего дня. А теперь у нее на это еще больше причин – ему не будет покоя, пока он не наберется храбрости сказать Элле, что не любит ее.

Сейбер не говорил, что не любит ее. Но он и не говорил, что любит. Как друг – да. Но она не собирается сдаваться. Ей, конечно, мало что известно о подобных вещах, но она знает, что мужчины часто ищут общества женщин определенного сорта, с которыми удовлетворяют известные потребности. Мысль о том, что Сейбер ищет утешения с кем угодно, только не с ней, терзала сердце. Но Элла решила быть стойкой и доказать Сейберу, что ему можно и не искать куртизанок, поскольку у него будет она, Элла.

– Элла погрузилась в задумчивость, – заговорщически промолвил Помрой Уокингем. – И так бледна, несмотря на свою золотистую кожу. Позвольте мне принести вам что-нибудь освежающее. Как это приятно – вновь зажечь румянец на прелестных щечках.

– Ну, это другое дело, – вмешалась Пришес. – А вот красный цвет не поможет оживить такой болезненный цвет лица, правда, мама?

Девлин предложил Элле руку, и она благодарно оперлась на нее. Родители направились сквозь толпу к выходу, и Девлин с Эллой вслед за ними.

– Нет, определенно красный цвет ей не идет, – сказала Пришес. – Так ты принесешь мне чего-нибудь освежающего, Помми?

Последнее, что услышала Элла, – это слова Пома: «Заткнись, Пришес!»

Глава 8

Отец Помроя Уокингема рыгнул и раскинул ноги, развалясь в кресле.

– Ты дурак, – пренебрежительно бросил он сыну. – Не надо мне было тебя слушать. Пошел бы с тобой – глядишь, все бы по-другому обернулось.

Помрой, сидя на алом бархатном диване, потянулся, чтобы налить себе еще мадеры. Вино перелилось через край и запачкало его панталоны.

– К дьяволу! – крикнул он. – Это не моя вина, говорю тебе. Откуда я знал, что появится этот проклятый Норт и вскружит ей голову. А потом и Эйвеналл, черт бы его побрал! Эйвеналл, с его-то изуродованным лицом. А она смотрит на него так, словно он сам Господь Бог!

Отец поддернул полы вышитого шелкового китайского халата, обнажив худые ноги.

– Надо было мне с тобой пойти, – повторил он, опрокинув бокал в рот и жадно высосав остатки вина. – Посылать мальчишку – последнее дело.

Если бы он мог избавиться от этого старого ублюдка, подумал Помрой. Если бы только он мог найти способ обрести свободу. Он бы жил так, как ему нравится. И никто больше не называл бы его мальчишкой.

В комнате было жарко. Окна закрывали зеленые бархатные портьеры. Богато украшенные хрустальные лампы освещали отцовскую коллекцию скульптур – обнаженные женщины в чувственных позах.

Помрой тоже бы сейчас не отказался от обнаженной девицы в чувственной позе. Ему нужна живая и сию же минуту.

– Ты должен был найти способ выманить ее на улицу, – сказал отец и закашлялся, брызгая слюной. – Ты говорил, что Хансиньор был занят беседой с Кэстербриджем, – и ты не смог справиться с этой девчонкой?

– Я же объяснял, все испортил Норт. Отец пренебрежительно махнул рукой:

– Норт ничего собой не представляет. Деньги, Пом, деньги! Такие, как Хансиньор, не продают даже своих так называемых дочерей за деньги. Мне следовало… Черт, что там за шум?

В холле слышались возбужденные голоса – один женский, а другой, без сомнения, принадлежал Боггсу, дворецкому, от которого не было никакой пользы, но которого отец не хотел увольнять.

– Три часа утра, – проворчал отец. – Какая наглость – наносить визиты среди ночи.

– Уже утро, – поправил его Пом.

Отец попытался погрозить ему пальцем, но лишь яростно рубанул воздух.

– Уважение, мальчишка. Я требую от тебя уважения.

– А я требую то, что ты мне обещал, – возразил Помрой, устав изображать смирение. – Я хочу получить эту девчонку. Она моя.

– Ну конечно, она твоя. Мы ее получим – чего бы это ни стоило. Скажи Боггсу, чтобы он прекратил шуметь. Скажи ему, что он продажная задница. Скажи ему это.

– С удовольствием, – заверил его Помрой, но в этот момент в комнату вошел объект его ненависти.

Нечистый цвет лица, нос картошкой, запавшие глаза под нависшими бровями, жирные щеки – Боггс явился перед хозяином, пыхтя и отдуваясь.

– Что за шум, дьявол тебя раздери? – воскликнул отец, махнув рукой в сторону вестибюля. – Ты, Боггс, ни на что не годишься. Продажная задница, вот ты кто.

– Как вам угодно, милорд, – прогнусавил Боггс, поклонившись. – Там к вам молодая дама. Я сказал ей, что вы не принимаете, но она меня не слушает. Очень настаивает, милорд. Лорд Уокингем будет рад ее видеть, говорит. У нее к вам очень важное дело.

Боггс был словоохотлив – никогда не ограничивался одним словом, где можно было сказать пять. Помрой выпрямился в кресле.

– Молодая дама, говоришь? Как ее имя? – Элла наконец-то образумилась и решила пасть в его объятия. Ее праведный папаша убедил ее, что лучше покориться.

– Ее зовут Пришес, – хихикая, провозгласила Пришес, входя в комнату. Увидев лорда Уокингема, она нахмурилась и остановилась. – А это еще кто? Я думала, это твой дом, Помми.

– Убирайся, Боггс! – рявкнул отец. – Объяснись, Пом. Кто эта нахалка?

– Нахалка? – взвизгнула Пришес. Боггс, все еще кланяясь, удалился, прикрыв за собой дверь. Огненно-рыжие волосы Пришес были уложены заново, она накинула голубой плащ поверх бледно-голубого платья. – Этот старикашка назвал меня нахалкой, Помми.

– Этот старикашка, – произнес Помрой, улыбаясь, – лорд Уокингем. Мой отец.

– О! – Она склонила голову набок и выпятила губки. – Мне следовало приглядеться повнимательнее. Теперь я поняла, от кого ты унаследовал благородные черты лица и физическое совершенство, Помми. Добрый вечер, милорд. Я забыла, что вы здесь. Я в общем-то пришла переговорить с вами обоими. Мы с Помми подружились. Я его очень высоко ценю.

– Неужели? – Глаза отца были прикованы к ее груди, что выпирала из низкого выреза платья. Ряд мелких пуговок с голубыми камешками натянулся на лифе платья.

– Мы с Помми хорошо понимаем друг друга, правда, Помми?

– Это так, Помми? – спросил отец, обнажив зубы в похотливой усмешке, которую Помрой так хорошо знал. От предвкушения развлечения свидетельство его возбуждения стало еще заметнее.

– Вы были у нас дома в Ланкашире и нанесли визит моему отцу – преподобному Эйблу из…

– Моего отца не интересуют эти подробности, – поспешно перебил ее Помрой. – Я хотел присоединиться к вам тогда, отец, но повстречался с Пришес, когда отводил лошадь в стойло и… и немного задержался.

Лорд Уокингем усмехнулся, живот его затрясся под шелковым халатом.

– И что же дочка священника делает в Лондоне во время сезона? Я полагаю, вы здесь именно ради сезона?

Пришес отстегнула плащ, сняла его и бросила на спинку кресла.

– Родители понимают, что мне нужны перспективы. Я их единственный ребенок, и они решили, что можно пожертвовать многим, – только бы я подыскала себе выгодную партию.

– Ты имеешь в виду, они надеются, что найдется дурак, который купит эти огромные титьки и таким образом обеспечит благополучие их семьи.

Помрой вскинул брови. Пришес коротко кивнула.

– Да, что-то в этом роде, милорд. Но ведь их нельзя за это винить, правда?

– Конечно, нет, – согласился отец. – Надо сказать, не очень-то они заботятся о своем капитале, позволяя тебе шляться по Лондону в такой час.