Дмитрий Калюжный - Русские горки. Конец Российского государства

• Название: Русские горки. Конец Российского государства
• Автор: Дмитрий Калюжный
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Публицистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-022292-0, 5-271-07994-5, 5-9578-0374-X

В новой книге С.Валянский и Д.Калюжный рассматривают важнейшие события в истории нашей страны за последнее столетие в рамках своей концепции скачкообразного развития России, обусловленного ее географическим положением и климатом. Авторы показывают закономерный характер «рывка» в период сталинского правления. В книге доказывается, что реформы последнего десятилетия по «западному образцу», без учета своеобразных российских реалий проводились в интересах прозападно настроенной элиты, а не народа, и объективно привели страну к социально-экономическому упадку, краху российской государственности.

---

Индустриализация, которая в силу очевидной необходимости была начата с создания базовых отраслей тяжёлой промышленности, не могла обеспечить рынок нужными для села товарами. Снабжение города через нормальный товарообмен нарушилось, а продналог в натуре был в 1924 году заменён на денежный. Возник порочный круг: для восстановления баланса нужно было ускорить индустриализацию, а для этого требовалось увеличить приток из села продовольствия, продуктов экспорта и рабочей силы, а для этого было нужно увеличить производство хлеба, повысить его товарность, создать на селе потребность в продукции тяжёлой промышленности (машинах), а для этого —…ускорить индустриализацию.

Разорвать этот порочный круг можно было только посредством радикальной модернизации сельского хозяйства, для чего, теоретически, было три пути. Один — новый вариант «столыпинской реформы» — поддержка набирающего силу кулака, перераспределение в его пользу ресурсов основной массы хозяйств середняков, расслоение села на крупных фермеров и пролетариат. Этот путь уже был пройден и показал свою бесперспективность. Второй — постепенное развитие трудовых единоличных крестьянских хозяйств с их кооперацией в «естественном» темпе, но он по всем расчётам оказывался слишком медленным. Третий путь — ликвидация очагов капиталистического хозяйства (кулаков) и образование крупных механизированных коллективных хозяйств.

Другим кардинальным вопросом был выбор способа индустриализации. Дискуссия об этом протекала трудно, долго. Не имея, в отличие от России начала века, иностранных кредитов как важного источника средств, СССР мог вести индустриализацию лишь за счёт внутренних ресурсов. Влиятельная группа (член Политбюро Н.И. Бухарин, председатель Совнаркома А.И. Рыков и председатель ВЦСПС М.П. Томский) отстаивали «щадящий» вариант постепенного накопления через продолжение НЭПа. И.В. Сталин предлагал форсированный вариант.

Мы уже упоминали, что в годы перестройки было проведено моделирование варианта Бухарина современными методами, и расчёты показали, что при продолжении НЭПа рост основных производственных фондов был бы в интервале 1–2 % в год. При таком «щадящем» варианте наша экономика нарастающими темпами отставала бы не только от Запада, но и от роста населения СССР (2 % в год)! Тем самым было бы предопределено поражение при первом же военном конфликте. Но становился возможным и внутренний социальный взрыв из-за нарастающего обеднения населения. Поэтому прав был Сталин, и его правоту подтвердила победа в войне 1941–1945 годов.

Итак, непропорциональность в развитии основных отраслей народного хозяйства страны; явное отставание темпов возрождения промышленности на фоне успехов в восстановлении сельскохозяйственного производства; полоса экономических кризисов, решить которые чисто хозяйственными методами было чрезвычайно трудно — вот что привело к отмене новой экономической политики. А надо ещё учитывать влияние сложной для СССР международной обстановки, которая особенно обострилась к концу 1920-х годов. В общем, требовалось ускорение темпов индустриализации. Промедление в этом вопросе ставило на край гибели страну.

В период НЭПа страна поднялась на горку, с которой было несколько путей. Выбор движения в одном направлении — осуществлении социалистической модернизации — вёл к устойчивому состоянию. Движение в другом направлении — к медленному развитию — означал, если называть вещи своими именами, смерть страны.

Поэтому неудивительно, что после разгрома «левой» оппозиции пришёл черёд «правой» оппозиции. Спор шёл о судьбе НЭПа. Бухарин и прочие оценивали его результаты высоко; они видели возможность мягкой постепенной индустриализации. А Сталин полагал нужным переходить к чрезвычайным мерам в хозяйственном развитии.

Но кто же такой был в это время Сталин, и кто такие были оппозиционеры, с точки зрения нашей теории «русских горок»? Сталин был высшим руководителем, «хозяином», а те, кто спорил с ним — элитой, мешавшей переходу к мобилизационной экономике и рывку. И судьба их сложилась сходно с судьбой тех представителей элиты, которые мешали в своё время Ивану Грозному и Петру I.

По свидетельству писателя К.М. Симонова, население с пониманием относилось к происходящему:

«Хотя в разговорах, которые я слышал, проскальзывали и ноты симпатии к Рыкову, к Бухарину, в особенности к последнему, как к людям, которые хотели, чтобы в стране полегче жилось, чтоб было побольше всего, как к радетелям за сытость человека, но это были только ноты, только какие-то отзвуки чужих мнений. Правота Сталина, который стоял за быструю индустриализацию страны и добивался её, во имя этого спорил с другими и доказывал их неправоту — его правота была для меня вне сомнений».

Компромиссный вариант был отвергнут. Россия вступила на путь к устойчивому состоянию — созданию государственной экономики.

Сталинские пятилетки

Разгром «правой» оппозиции обозначил конец НЭПа. В 1929 году В. Молотов и В. Куйбышев сменили Рыкова и Кржижановского на постах председателей Совнаркома и Госплана. Началось усиление централизованного планового руководства экономикой, ликвидация элементов хозрасчёта, рост налогового бремени на частные предприятия. К 1933 году исчезли концессии, предоставленные иностранным предпринимателям (кроме японских на Дальнем Востоке).

Первый пятилетний план развития народного хозяйства (1928/29—1932/33) разрабатывался и был принят с учётом принципов НЭПа и, в частности, был рассчитан на сбалансированное развитие всех основных отраслей народного хозяйства. Но в 1929 году Сталин заявил о необходимости пересмотра заданий в сторону их существенного увеличения, полагая довести их с 21,5 до 45 %.

Для руководства экономикой были созданы новые органы управления. В 1932 году вместо ВСНХ сначала образовали четыре отраслевых наркомата, а к концу 1930-х их количество возросло до 20. Наркоматы были со строгой вертикальной структурой подчинения, доходящей до каждого отдельного предприятия.

С 1929 года капиталистический мир охватил экономический кризис. Это была еще одна причина рассчитывать только на свои внутренние источники накопления средств, и прежде всего на сельское хозяйство. В это время проблема реформ в сельском хозяйстве вышла на первый план, — не случайно начало массовой коллективизации приходится на 1929 год.

Темпы индустриализации были небывало высокими, — а сегодня они кажутся невероятными: с 1928 по 1941 год было построено около девяти тысяч крупных промышленных предприятий. Промышленность по отраслевой структуре, техническому оснащению, возможностям производства важнейших видов продукции вышла, в основном, на уровень развитых стран. Был осуществлён массовый выпуск самолётов, грузовых и легковых автомобилей, тракторов, комбайнов, синтетического каучука и т. д. Стала быстро развиваться оборонная промышленность с использованием оригинальных отечественных разработок.

Это было достигнуто через трудовое и творческое подвижничество всего народа при общем энтузиазме, по силе сходном с религиозным. Вот воспоминания американского студента Джона Скотта:

«…Я выехал на поезде, идущем четыре дня до места под названием Магнитогорск, расположенного на восточных склонах Уральских гор. Я был очень счастлив. В Советском Союзе не было безработицы. Большевики планировали свою экономику и предоставляли молодым людям много возможностей. Более того, им удавалось преодолеть фетишизацию материальных ценностей, которая, как учили меня мои добрые родители, была одним из основных зол нашей американской цивилизации. Я видел, что большинство русских едят только чёрный хлеб и носят один-единственный костюм до тех пор, пока тот не распадётся на части…

Шёл сентябрь 1932 года, и мне было 20 лет…

Мне понадобилось очень мало времени, чтобы понять, что они едят чёрный хлеб в основном потому, что нет никакого другого, и носят лохмотья по той же причине.

В Магнитогорске я был брошен в битву. Я очутился на линии фронта чугуна и стали. Десятки тысяч людей терпеливо выносили невероятные трудности, чтобы построить доменные печи, и многие делали это по своей воле, охотно, с безграничным энтузиазмом, которым с первого дня своего приезда заразился и я.

Четверть миллиона человеческих душ — коммунистов, кулаков, иностранцев, татар, осуждённых саботажников и масса голубоглазых русских крестьян — строили самый большой сталелитейный комбинат в Европе посреди голой уральской степи. Деньги текли, как песок сквозь пальцы, люди замерзали, голодали и страдали, но строительство продолжалось в атмосфере равнодушия к отдельной человеческой личности и массового героизма, аналог которому трудно отыскать в истории».

За короткий срок были решены три задачи: индустриализация страны, коллективизация сельского хозяйства, осуществление культурной революции. Стало возможным создание новой армии.