Алексей Белянинов - Много дней впереди

• Название: Много дней впереди
• Автор: Алексей Белянинов
• Жанр: Детская проза

Повествование ведётся от лица главного героя — мальчика-третьеклассника, приехавшего из Москвы в далёкий якутский посёлок. В школе мальчик находит новых друзей, отношения с которыми складываются очень непросто. Якутские ребята помогают герою понять и полюбить Север.

---

Потом она рассказывала, как Вера Петровна сказала, что раз так, конечно, я контрольную по арифметике отдельно писать не буду — просто она меня лишний раз вызовет. Ну, ещё как все ругались, что мы с Кристепом без спросу уехали на поиски, что мы будем там мешать…

Они посидели и стали собираться. А я в тот день, конечно, в школу не пошёл: отдыхал после дороги и после всего, что было. На завтра приходилось воскресенье — совсем хорошо!

С утра ко мне прибежал Кристеп. Он рассказал, что его мать пробовала ругаться за то, что он тайком уехал со мной. А он ей в ответ: отец всегда говорит, что охотники не могут бросать друг друга в беде, должны обязательно помогать… Она только головой покачала, но больше Кристепа не ругала. Но на всякий случай мне надо будет к нему зайти, — это он сказал. Его мать хочет меня видеть: она ведь не видела меня — я ещё ни разу не заходил к нему с тех пор, как она вернулась из деревни, от бабушки.

Мы не знали, чем нам заняться, но тут на помощь пришёл дядя Федя. Он тоже никуда с утра не ушёл: собирался снаружи заливать дом водой.

Здесь все так делают: когда наступают холода, таскают вёдрами воду и из ковша плещут на бревенчатые стены.

Мороз сразу схватывает воду, она на глазах превращается в лёд, закупоривает все щели, и холодный воздух с улицы не может проникнуть в дом — закрыта ему дорога.

Мама дала мне и Кристепу кружки; дядя Федя таскал воду из колодца во дворе и сам тоже поливал из ковша.

Втроём мы быстро управились. Со всех сторон наш дом был закован в лёд. Вот как: сам лёд холодный, а в комнате от него теплее.

День был морозный, и вода на стене сразу становилась льдом. И когда я один раз сплюнул, на снег упала льдинка… На лету мороз её прихватил! А я раньше не верил, что так может быть.

Когда мы вернулись в комнату, мама по телефону разговаривала с Петром Тихоновичем: он сам находился в больнице, а ей не разрешил выходить на работу, велел, чтобы она отогревалась и отлёживалась. Она бы всё равно пошла, но дядя Федя за ней следил и не пускал.

— Ну тебя, ещё потеряешься, — говорил он ей и не давал одеваться.

Она и смеялась, и сердилась, жаловалась Петру Тихоновичу, но тот дядю Федю одобрял.

Выходить она не выходила, зато часто звонила в больницу: как чувствует себя ямщик. Его привезли сюда вчера вместе с нами. Я не всё понимал, о чём она спрашивала Петра Тихоновича, но одно разобрал: ямщик пришёл в сознание, больше не бредит, а лежать ему придётся долго — раны тяжёлые. Но пусть она не беспокоится — ямщика лечит он сам.

Только мама повесила трубку, не успела отойти, снова раздался звонок, громкий и долгий. Телефонистка сказала, что товарища Маковского вызывает Якутск, пусть он подойдёт, если дома.

Дядя Федя минут пятнадцать разговаривал с Якутском. Слышимость была плохая, и ему приходилось громко кричать, зажимая рукой другое ухо, одно и то же несколько раз переспрашивать и самому одно и то же повторять. Когда он поговорил, стукнул кулаком по столу.

— Вот глупость!.. — сказал он маме. — Вызывают немедленно в Якутск, в геологоуправление, чтобы я им лично объяснил, почему решил увеличить район обследования… Всё этот бестолковый Сергей!.. Его работа! И обязательно надо завтра с утра там быть, потому что начальник управления улетает в Москву.

— Ты с ним самим разговаривал? — спросила мама.

— Нет, с заместителем. Если бы с ним самим, может быть, отговорился бы от поездки. А так — я ещё успеваю сегодня, на последний самолёт.

— А что, Федя, у тебя могут быть неприятности? — спросила мама, немного подумав.

— Не знаю… Ведь решение совершенно правильное, на пользу дела. Думаю, что я сумею доказать это. И вообще поговорить там по душам…

И снова стал крутить ручку — звонить в аэропорт, чтобы ему оставили билет.

Мама спросила у него про неприятности, потому что не знает… А я же слышал всё, и дядя Федя мне объяснял, когда я был там, у него в экспедиции. И времени они нисколько не потеряют, и прямой дорогой выйдут на озеро… Оно называется… Ытык-Кюёль — вот как!

Дядя Федя не хотел, чтобы мама ехала его провожать: она же устала. Но она захотела поехать, и мы все втроём его провожали: мама, Кристеп и я. За нами из гаража пришла машина, та самая, на которой мы ездили в Хара-Сайялык и «Хотугу сулус». Только шофёр был другой, незнакомый, а тот, наверно, отдыхал с дороги.

Большой зеленоватый самолёт уже прилетел из Якутска: он стоял на поле, напротив вокзального домика. Самолёт ждал пассажиров, и ещё лётчики отдыхали перед обратной дорогой: сидели в буфете и пили чай с бутербродами.

К самолёту нас никто не пустил бы, прощались мы в зале ожидания, откуда выходят на посадку.

— Дядя Федя, а мы пойдём на охоту на зайцев? — спросил я. — Вы обещали, помните?

— Помню. Конечно, пойдём, — ответил он. — Вот я послезавтра вернусь, и в следующее воскресенье прямо с утра отправимся. Готовь, Кристеп, свою «тозовку». Я тут знаю хорошие места: там очень много всегда бывает зайцев. Мама приготовит отличное жаркое.

На прощание он её поцеловал.

— Смотри, пожалуйста, больше не пропадай, — сказал он ей. — Ты следи за ней, Женя, в оба глаза. Остаёшься в доме за главного мужчину.

Он и меня поцеловал, а Кристепу пожал руку.

В окно было видно, как дядя Федя с небольшим чемоданчиком в руках поднялся по крутой лесенке в самолёт и обернулся: махнул нам шапкой. Хоть и не мог оттуда разглядеть нас, но знал, что мы следим за ним.

Лесенку откатили — она на колёсах, дверь плотно захлопнулась изнутри, и стали вращаться два больших винта, завихрился снег. Настоящая вьюга поднялась возле самолёта.

— А он… не упадёт? — спросил я у мамы.

— Что ты, что ты! — замахала она руками. — Как он может упасть? Лётчики здесь опытные, и механики опытные.

Самолёт побежал по полю, оторвался от земли и скрылся в облаках. А мы вернулись домой.

Мама принялась готовить обед.

У неё оставался ещё большой кусок медвежатины. Он был тёмно-красный; если не присмотреться, то просто чёрным мог показаться; и замёрзший, твёрдый как камень. Но в комнате, в кастрюле на плите, быстро оттаял. Мама привернула к столу мясорубку: она хотела пожарить котлеты.

Так ему и надо, этому медведю! Не шатался бы по тайге, а спал бы в берлоге, и ничего бы с ним не случилось: весной спокойно бы проснулся и гулял…

Кристеп и я договаривались с Олей и Костей встретиться в четыре часа: пойти походить на лыжах, пока можно. А времени до четырёх оставалось много.

— Мама, — сказал я, — ты слыхала: дядя Федя говорил, что там, куда мы пойдём, много зайцев?

— Ну, слыхала…

— Вот и получится: зайцы будут бегать у нас под носом, а патронов не хватит. Что мы тогда будем делать?.. Мы с Кристепом набьём побольше. А?

— Ещё только этого не хватало! — закричала она и перестала вертеть мясорубку. — Только этого у нас не было! Комнату взорвёте, и все мы взорвёмся. Ты этого хочешь?

— Ну да, взорваться я хочу!.. Вот ничего не знаешь, а говоришь. Мы сколько раз набивали с Кристепом для Спиридона Иннокентьевича, когда он собирался в тайгу на промысел. Он говорил, что мы научились набивать не хуже, чем он сам! Он в тайге вспоминает нас добрым словом. А «тозовку» — «тозовку» он подарил Кристепу!.. Значит, можно? Значит, доверяет? А ты… «взорвёмся»!

Она молчала, слушала, но смотрела на меня всё же недоверчиво, головой покачивала.

— Причёска у тебя как у мальчишки, а боишься, как девчонка, — сказал я.

— Порох… Порох вам в руки? — сказала она.

— Однако, патроны умеем набивать, — сказал Кристеп; это я незаметно его подтолкнул.

Наверно, его слова своё дело сделали. Мама очень неохотно, но всё же вытерла мокрые руки о фартук, отперла в шкафу нижний ящик и достала оттуда кожаные мешочки с порохом и дробью и коробку, где хранились пустые гильзы.

— Ну смотрите… — сказала она.

— Вот так лучше, — сказал я и скорей забрал у неё мешочек. — Кто остался за главного?

Мы устроились на полу, на медвежьей шкуре возле тахты, и набивали патроны один за другим… Послезавтра или через два дня дядя Федя вернётся, и в воскресенье с утра, ещё затемно, мы пойдём на зайцев. Мама тоже встанет в это время — она приготовит завтрак и крикнет с порога вслед:

«Доброй охоты!»

А пойти однажды на охоту — и всё будет, как Спиридон Иннокентьевич объяснял нам тогда с Кристепом про настоящего мужчину и настоящего охотника.

Вот я уже и всё рассказал, как было в самом начале, когда мы с мамой приехали в Ыйылы, на Север… А теперь у нас ещё очень много дней впереди.

* * *

Белянинов А. С.

Б44. Много дней впереди: Повесть / Рис. Г. Акулова. — Переизд. — М.: Дет. лит., 1988. — 174 с: ил. — Литературно-художественное издание. Для младшего школьного возраста.

Тираж 100 000 экз. Цена 60 коп. ISBN 5-08-001107-6