Лидия Скрябина - Дневник ее соглядатая

• Название: Дневник ее соглядатая
• Автор: Лидия Скрябина
• Издательство: ACT
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-062556-7

«Дневник ее соглядатая» – история нашей современницы, студентки юрфака, в судьбу которой вклиниваются фрагменты жизни ее сверстницы из Владикавказа времен революций и Гражданской войны. Третья героиня романа – это месть, как кукловод подталкивающая персонажей в стремительный и опасный водоворот событий.

Книга Лидии Скрябиной – писателя, журналиста, популярного блогге-ра – о бытии мести, о том, как сладостное, духоподъемное чувство превращается в оружие массового поражения, идет ли речь о наказании личных врагов или целых народов. В итоге жертвами мести неизбежно оказываются все – и те, кто ее замыслил, и те, кто случайно оказался рядом. Даже ангел-хранитель отступает в тень и остается тайным соглядатаем до тех пор, пока одна из марионеток не поднимет бунт против кукловода. На Кавказе, где месть декларируется священной, и в России, где христианская мораль пытается склонить людей к прощению, героев мучают одни и те же надежды и страхи.

---

К счастью, он шел, уверенно рассекая толпу, прямо к указателю VIP-зоны, и скоро Алла с облегчением опустилась на красное мягкое сиденье. А она думала, что это будут деревянные скамьи или пластиковые стульчики. Большинство болельщиков в VIP-зоне оказались кавказцами. Они шумно переговаривались на неприятном гортанном языке, и Алла почувствовала себя не в своей тарелке. Хорошо, что Каха посадил ее с краю, прикрыв собой от остальной публики, и она могла незаметно разглядывать мужчин через его плечо.

Больше всего ее поразило, что среди них так много большеголовых, светлокожих и скорее рыжеватых шатенов, чем жгучих брюнетов. Когда кто-то пристально глядел в ее сторону, Алла опускала взгляд на скамейки запасных прямо под ними.

Но сосредоточиться на матче или болельщиках она не могла, мысли лихорадочно роились вокруг поцелуя в машине, а воспоминание о прикосновении к живой, упругой плоти, нахально топорщащейся под тканью брюк, обдавало ее жаром. А Каха весь ушел в себя, обдумывая будущий разговор с нужным человеком и не зная, как лучше сделать, чтобы эта беседа выглядела случайной. Он обещал себе не участвовать в таких делах лично, но ему позвонил старый друг отца, которому Каха не мог отказать. Пошел на встречу с тяжелым сердцем в надежде все уладить, хотя понимал, что на самом деле увязает еще больше. Мысленно он все время отталкивал от себя этот разговор и ощущал такую неприязнь к старому знакомому, что называл его про себя даже не по имени, а отстраненно – «собеседник».

Он смотрел на поле и ничего не видел, словно там бегали не команды, а свора собак. В голове ожила точка, быстро разросшаяся до знакомого огненного шара боли. «…Когда спасатели разгребали нижние слои завалов, увидели руки в резиновых перчатках и кусочек халата…» – поплыли перед глазами в тысячный раз огненные строчки. «Они погибли за операционным столом, а я в это время сладко спал за океаном на другой планете. В стране их общей мечты, – терзался одними и теми же мыслями Каха. – Они погибли. И стало ничего больше не нужно. Ни карьеры, ни семьи, ничего, что казалось таким важным. Куда все это провалилось? Куда провалилась моя жизнь? В чудовищную воронку от взрыва».

Он смотрел на мечущихся по полю игроков и видел только руки в резиновых перчатках, торчащие из груды строительного хлама, совсем недавно бывшего лучшим госпиталем на Северном Кавказе.

Алла прочла в Сети, что безусловным фаворитом сезона считались самарские «Крылья Советов», одни из лидеров премьер-лиги. Волжане (они были в приятной сине-голубой форме) с лучшим бомбардиром Андреем Карякой должны были легко управиться с грозненской командой (понятное дело, в зеленом), входящей только в первый дивизион.

Первый тайм был абсолютно тягомотный. Алла, пару раз смотревшая футбол с Ильей по телику – лучшие моменты матча показывали крупным планом – за пивом и сырными чипсами, была разочарована. Далекое видеотабло не могло ее развлечь. А глухой ропот и бешеные вскрики болельщиков заставляли ежиться. Каха сидел с каменным лицом. В перерыве он попросил разрешения отлучиться и вернулся только к началу игры, мрачнее тучи, желваки на скулах ходили ходуном.

– Послушай, тут такая незадача… Даже не знаю, как сказать… – мялся «собеседник» и утирал пот со лба. – То, что ты давал Тарику для своего человека…

– А ты откуда знаешь?

«Собеседник» дернулся и невольно подтянул штаны.

– Да знаю, знаю, – засуетился он. – Только ты не горячись. Тарик мне сказал, чтобы я тебе передал. В общем, нет денег.

– Как это нет?

«Это же не сто рублей, а пятьдесят тысяч баксов!» – хотел гаркнуть Каха и схватить «собеседника» за грудки. Но вовремя опомнился – чем меньше людей будут знать про его интерес к этому делу, тем лучше. Может, этот ишак, Тарик, не успел проговориться, какую сумму он ему передал.

Тем временем «собеседник» со скучающим видом озирался, а его красные глазки бегали и моргали, выдавая ужас.

– На Тарика наехали люди Рамзана, после смерти отца он словно озверел. Прочесали всех.

– А я-то тут при чем? – холодно поинтересовался Каха.

– Тарику вспомнили старые долги и поставили на счетчик, у него же брат в горах. Беспредел. Или зови назад брата, или плати за него.

– И что?! – начал злиться Каха, хотя про себя отметил: «Налог на нелояльность? Башка у Рамзана варит!»

– Одним словом, твой человек ничего пока не сделал. Тарик соберет деньги и даст тебе знать. Ситуация меняется. Никто рисковать не хочет. А Рамзан больно резок.

Каха знал свою родину, знал, что не сможет найти нужных людей без финансовых потерь, но что его будут кидать друзья детства, к этому он готов не был. Для них он теперь просто попавшаяся под руку дойная корова с американской бездонной мошной. А возвращаться в Моздок и начинать разборку самому значило отступиться от всего, что так хотели для него родители. Что бы сказал сейчас отец? Не мсти, живи полной жизнью, уезжай обратно в Штаты, рожай больше детей, чтобы род наш не прервался. Но что скажет этот род, когда подрастет и окрепнет? Что их отец трус? Бежал, не отомстив за смерть родителей? Даже на похороны опоздал!

Каха резко отвернулся от «собеседника» и пошел прочь. Неуважительно так вести себя с другом покойного отца. Но какой же он друг, когда, как шакал, вместе с племянником украл священные деньги мести?

Алла в течение всего перерыва исподтишка разглядывала наглых, самодовольных южан и в который раз засомневалась, правильно ли сделала, затеяв охоту на Каху, и не поздно ли еще дать деру. Один кавказец в жизни или в компании – это изюминка, а много кавказцев наводили на нее жуть.

Во втором тайме самарцы, как заговоренные, четыре раза попали в штангу. Все уже смаковали возможную серию пенальти, но судья добавил к игре каких-то пару минут, и тут «чеченцы» неожиданно забили гол. Началось что-то невообразимое! Мужчины вокруг ревели так, что у Аллы волоски на теле поднялись дыбом! На футбольное поле выбежал какой-то большой плотный чеченец в темном костюме и черно-зеленой национальной шапочке. За ним ринулись другие.

– Это кто? – повернулась к своему спутнику Алла.

– Рамзан, – сквозь зубы процедил Каха, и в глазах его полыхнула холодная ненависть, словно это лично он, Рамзан, был виновен в его бессилии. Теперь в республике будет новый передел власти и все с таким трудом восстановленные связи могут порваться.

– Кто? – не поняла Алла.

– Кадыров!

Боже, конечно! Это же сын недавно погибшего президента Чечни Ахмата Кадырова! Это вокруг него толпились охранники в перерыве. Алла ведь читала, что он и.о. президента клуба! Перед вручением «Тереку» Кубка России рядом с пьедесталом ликующие чеченцы растянули полотнище с портретом убитого президента. С полотнища на ревущие трибуны глядел матерый хищник, мощный зверюга с недобрыми, пронзающими тебя насквозь маленькими глазками.

Круг почета команда победителей делала вместе с Рамзаном и его свитой, жадно ловящей рукоплескания ликующей толпы. Алла неожиданно увидела, как кулаки у Кахи непроизвольно сжались, и ей стало сильно не по себе.

На выходе со стадиона то там, то здесь распаленные радостью чеченцы отрывались в лезгинке. Алла подумала, как по-идиотски смотрелись бы русские, пустись они после победного матча вприсядку. Все-таки дикие люди и опасные, как дикие звери, – права ее прамачеха. Как там писал историк-самоучка Игнатий Терентьевич? Рыскает по горам в поисках добычи и терзает ее без злобы, без угрызений совести? Да что там, если уж «наше всё» считало, что убийство для них – простое телодвижение, то отсюда надо делать ноги. А то как бы самой не угодить с этим Кахой в непролазную дебрю. Кстати, где это «наше всё» такое написало? В школьной программе вроде не было…

Когда они проходили мимо ментов, что охраняли отплясывающих лезгинку чеченцев, Алла услышала, как один из стражей порядка мрачно буркнул товарищу: «Теперь, чтобы вернуть Кубок, надо будет спецназ в Чечню посылать». Другой хмыкнул в ответ и смачно харкнул в сторону разгоряченных танцоров.

После всего увиденного продолжать романтический вечер расхотелось. Волшебство рассеялось, придавленное этим злосчастным матчем, как могильным камнем.

– Поедем ужинать? – через силу спросил Каха.

– Пожалуй, в следующий раз! Слишком много впечатлений, – вежливо отказалась Алла. А сама подумала: «Даже если я решу продолжать эту опасную игру, не стоит навязываться и быть слишком доступной добычей».

– Жаль, тогда приглашаю тебя на скромные дачные шашлыки на уик-энд. – Он не собирался настаивать, самому надо было обдумать сегодняшний разговор. Успокоиться. Каха снова чувствовал приближение знакомого приступа отчаяния и боли. Думал ли он, что из блестящего богатого бизнесмена превратится в припадочную развалину?

«Виноваты врачи. Госпиталь превратился в настоящий проходной двор, – снова замелькали тысячу раз читанные строчки новостей. – Там лечились все, у кого были деньги, в том числе из Чечни и Ингушетии. Как подтвердили очевидцы из медперсонала, за деньги коммерческих больных устраивали в лучшие палаты. Беспрепятственно пускали к ним многочисленную родню. Родственники, чтобы лишний раз не мотаться через блокпосты, дневали и ночевали под дверями палат. Так что пособникам террористов было легко выяснить порядок охраны, режим пересменки и укрепленность объекта, а также заметить отсутствие бетонных блоков у въезда…»