Катерина Врублевская - Дело о пропавшем талисмане

• Название: Дело о пропавшем талисмане
• Автор: Катерина Врублевская
• Издательство: Издательство "Книжный Клуб 36.6"
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5-98697-022-5

В занесенном снегом особняке, на холме возле Тригорского, происходит трагедия — при инсценировке сцены дуэли из 'Евгения Онегина' падает замертво хозяин дома, собиратель неизвестных рукописей А.С. Пушкина. Что это, убийство или роковая случайность? Кто из присутствующих повинен в этом преступлении? Смерти происходят одна за другой, и вновь Аполлинария Авилова принимается за поиски преступника. Она участвует в спиритическом сеансе, разыскивает тайник, расположенный между небом и землей, и узнает, о чем предупреждал своих потомков император Петр Великий.

---

— Милостивые государи, — предложила я. — Если мы будем тут толпиться, ни к чему хорошему это не приведет. Давайте спустимся вниз, в столовую, и за завтраком обо всем переговорим.

Тем временем Гиперборейский, протиснувшись в комнату, крутился вокруг тела несчастного Мамонова, словно черный ворон над добычей. Или скорее, словно черный удод из-за своего растрепанного хохолка на макушке. Внезапно издав гортанный удивленный звук, он опустил руку прямо в красную запекшуюся кровь, пошарил там, и вытащил из лужи крови некую маленькую вещицу, которую никто из нас не заметил.

— Воды! — закричал он. — Надо промыть!

— Там туалетная комната, — я показала на соседнюю дверь, и спирит, зажав в окровавленном кулаке находку, ринулся туда.

Через минуту он появился снова и торжественно протянул нам ладонь. На ней лежал сверкающий перстень с печаткой. Вздох изумления вырвался у собравшихся. На печатке выделялись три бриллиантовые звезды. По внутреннему ободку шла надпись «Ora et Spera».

— Перстень мужа! — выдохнула Иловайская. — Отдайте немедленно!

— Почему вы так думаете, сударыня? — Гиперборейский быстро сжал кулак, и рука Марины пронеслась мимо. — Сергей Васильевич и словом не обмолвился, что у него имеется сия вещица.

— Этот перстень был вчера на его безымянном пальце. Рисунок на нем точно такой же, как на фронтоне нашего дома! Вы что, не видели, когда подъезжали?

— Сейчас немыслимо что-либо сравнивать, такой же там герб или другой, — вмешался Воронов, — дверь снегопадом завалило, не выйдешь наружу.

— И все равно отдайте! — настаивала Марина. — Все, что найдено в моем доме, принадлежит мне! Вы не имеете к этому никакого отношения!

И, изловчившись, вырвала перстень из рук Гиперборейского. Я просто диву давалась, глядя на ее способности. Спирит чуть не взвыл от досады, а Перлова отчеканила: «Идиот!»

— Ужели? — подала голос Ольга. — Еще муж не остыл и не отпет, а уже к рукам добро прибираете, матушка? Я всегда знала, для чего кафешантанная певичка замуж за моего отца бросилась со всех ног. Денег захотелось или репутацию вернуть? Скорей всего и то, и другое! Не выйдет! Береги честь смолоду, госпожа примадонна!

— Молчи, несчастная! — лицо моей подруги исказилось до неузнаваемости. Она поняла, что наговорила лишнего, и решила сжечь за собой мосты. — Да ты старше меня, вот тебя и гложет ненависть, что никому ты не нужна, старая дева!

Я ахнула про себя. Марине двадцать четыре года, но Ольга совсем не выглядела старше нее — худощавая, скромная, с гладкой прической. Даже несколько инфантильна. Может, я при свете свечи не разглядела хорошенько ее лицо, но ее поведение не выдавало взрослую женщину, скорее юную девушку, страдающую от утраты отца.

— Я хочу завтракать, — решительно произнес Пурикордов, вмешиваясь в некрасивый спор. — Господа, спустимся вниз, и позволим слугам навести здесь порядок.

«Каким слугам? — подумала я. — Одна Анфиса с мужем, а все остальные в деревне под снегом заперты. Груша мне рассказала, что Иловайские отпустили всех работников. Вот уж поистине развернется представление „Как один мужик двух генералов прокормил!“ Вполне в духе Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина!»

* * *

Столовая встретила нас темнотой и затхлым спертым воздухом. Марина подошла к окнам и потянула в стороны плотные занавеси. При дневном свете комната выглядела на редкость отвратительно. Никто не удосужился убрать со стола, и вчерашние объедки убивали напрочь весь аппетит.

— Что это такое? — Иловайская побагровела. — Почему не убрано? Где слуги? Тимофей!

На пороге комнаты появился старый слуга, поклонился и замер в ожидании.

— Это еще что такое, Тимофей? — закричала на него Марина. — Почему такой бедлам? Мне перед гостями стыдно. Немедленно убрать!

— Не надо ругаться, барыня, — степенно ответил Тимофей. — Мое дело за печкой следить, дрова носить, да вчера покойный барин приказали за столом в лакеях стоять, как в прежние времена. А со стола убирать — не наше дело. Бабы должны были из деревни вернуться.

— И где бабы? Почему не явились?

— Не могу знать, барыня, — ответил старый каналья, не моргнув глазом, и поклонился. Он прекрасно знал, что снегом завалило все пути-дорожки и прислуга еще не скоро явится в особняк.

— Мы соберем со стола, — сказала молчавшая до сих пор Воронова, — а ты, Тимофей, затопи печку да самовар поставь, раз уж к этому приставлен.

Она начала споро складывать грязную посуду. К ней подошла Косарева и принялась помогать. Иловайская обиженно буркнула что-то себе под нос и отвернулась, а Перлова подсела к Ольге, и они стали о чем-то шептаться. Мужчины стояли около окна и возбужденно переговаривались. Гиперборейский размахивал руками и время от времени показывал пальцем на Марину. Пурикордов успокаивающе хлопал его по плечу.

Мне не хотелось подходить ни к кому, поэтому я обошла стол и взяла в руки большое блюдо с остатками жаркого, покрывшегося противной желтой пленкой застывшего жира. Я хотела отнести это блюдо на кухню, но случайно задела им бутылку вина. Бутылка упала, на скатерти разлилось темное пятно.

— Ой, я такая безрукая, мне ничего держать нельзя — попыталась я пошутить, изобразив на лице виноватую улыбку, но, внимательно посмотрев на результат своей неловкости, ахнула. Вино, вылившееся из опрокинутой бутылки, окрасило скатерть в ярко синий цвет.

— Это еще что такое? — подскочила Елена Глебовна, оказавшаяся рядом. — Кто налил сюда вместо вина чернила?

Отставив в сторону злосчастное блюдо, я взяла бутылку, стоявшую ранее напротив прибора Сергея Васильевича. «Херес-Массандра», — прочитала я.

— Это бутылка хозяина дома, только он пил херес, — почтительно сказал подошедший Тимофей и тут же, без паузы, добавил: — Самовар нести?

— Лучше принесите, пожалуйста, точно такую же бутылку из погреба, — ответила я. — А уж потом и самовар.

Воронова с Косаревой продолжали складывать столовые приборы, а я присела дожидаться лакея — не хотелось выходить из комнаты, пока он не принесет бутылку.

Ждать пришлось недолго. Тимофей вернулся, неся в руке точно такую же бутылку «Херес-Массандры», слегка запыленную. При мне лакей ловко откупорил бутылку и налил вина в два чистых бокала, найденных среди горы грязной посуды. Вино было обыкновенного цвета, густо-бордового, и невероятно ароматное. Никакой синевы не наблюдалось.

— Ну, господа, кто из вас осмелится продегустировать сей божественный напиток? — спросила я и взяла бокал. — Есть желающие?

— Полина, что вы делаете?! — бросился ко мне Пурикордов. — Немедленно поставьте бокал, это опасно! Зачем так рисковать?

— Почему рисковать? — улыбнулась я самой очаровательной улыбкой из своего запаса. — Что вы имеете в виду?

— Вполне вероятно, что некое ядовитое вещество изменило цвет вина, — осторожно сказал Пурикордов.

— Если это ядовитое вещество, как вы изволили выразиться, Александр Григорьевич, изменило цвет вина, а у меня в руках бокал красного, значит, отравлена была только одна бутылка, а точнее, та, из которой пил Иловайский.

Я шла ва-банк, надеясь тем самым обнаружить убийцу. На что я рассчитывала? Ведь убив уже двоих, преступник не пошевелится, чтобы спасти меня от неминуемой гибели, но все же небольшой шанс да был. Как прореагируют гости на мою эскападу? Вот это я и хотела сейчас выяснить.

— Но Сергей Васильевич умер от разрыва сердца, — возразил мне Карпухин. На его лице было написано волнение.

— Тогда тем более нечего бояться, — парировала я. — Красное вино, зеленое или синее, кому это теперь важно? Может, в Крыму мускат особенный растет, который в бутылке синеет? Ваше здоровье, господа!

И я, зажмурившись, залпом осушила бокал с божественным напитком, который, право, не заслуживал столь плебейского с ним обращения. Терпкое сладкое вино имело привкус горького миндаля и каленого орешка. По телу разлилось приятное тепло, в голове зашумело.

Открыв глаза, я увидела, что все, находящиеся в столовой, прекратили говорить и со жгучим интересом уставились на меня.

— Чего вы ждете, господа? — пьяным голосом спросила я и глупо ухмыльнулась. — Надеетесь, что я сейчас вот так упаду и умру на месте, как ваш Сергей Васильевич? Не… Не на такую напали! Я живехонька-здоровехонька. А вино дрянь! Микстура анисовая! Сейчас вот этого попробую.

И я потянулась к подозрительной бутылке с синим содержимым. Бутылку я поймать не успела, Елизавета Александровна ловко выхватила ее у меня перед носом и поставила на поднос с грязной посудой.

— Отдайте! — нахмурилась я. — Я хочу сравнить. А то «Массандра», «Крымские вина»… И чего в них хорошего? Один запах.

— Э… да вы, барышня, совсем пить непривычная. Кто ж такое обманчивое вино залпом пьет? Оно хоть и молодое, а по голове шибает, словно порядочное коромысло. Да еще на пустой желудок, разве ж так можно? — произнеся это, Фердинанд Ампелогович подошел к столу и, налив себе из бутылки, принесенной Тимофеем, отпил, смакуя букет. — Хорошее вино. Знатное! Отменный херес.