Лой Штамм - Исповедь мантихоры

• Название: Исповедь мантихоры
• Автор: Лой Штамм
• Жанр: Фэнтези

Жизнь удивительна и чудесна, когда вы молоды и невинны. И даже то, что вы оборотень, не очень портит эту самую жизнь. А то, что в борьбе за власть враги не остановятся ни перед чем, даже перед убийством вашего любимого дяди и друга, да еще и вас подставят? Если вашим единственным близким человеком становится вампир, и это при учете того, что вампиров вы ненавидите? Если вы не знаете, кому верить, а покушения и предательства сыпятся одно за другим? Приходится учиться не доверять никому, а за все ошибки платить самостоятельно. Только не увлекайтесь истреблением врагов, возможно, мир не так уж и плох.

---

– Одну, случайно. По горлу задела, – я испытала жесточайшее чувство обиды: сначала мне заявляют, что я отвратительная девушка, теперь ко мне отвращение испытывают, да что же я, действительно чудовище такое? – тебе больше сотни лет только после смерти, ты сам скольких убил за свою жизнь?

– Я не считал, – прикрыл глаза ладонью вампир, откидываясь на спину, – но не в одиннадцать же лет.

– Я развиваюсь быстрее, чем остальные дети, – я потянулась, разминая затекшую спину, – потом приехал мастер, за час до прихода мамы. И тренировал меня. Получилось только тогда, когда она зазвонила по домофону, я жутко перепугалась и смогла, наконец, понять саму концепцию смены ипостаси. За несколько секунд до ее прихода, успокоившись, я превратилась в человека и даже успела одеться, затем мы уехали "к друзьям по работе" дяди и на сборе я трансформировалась, подтвердив свое право быть наследницей. Сейчас я более опытная.

– Нда? – заинтересованно посмотрел на меня Ассилох, – а в чем еще ты опытная?

Я промолчала, положив ладони ему на грудь и выпустив когти. Ты меня за сегодня достал уже, честное слово. Вот и думай теперь, ласкаюсь я, или сердце вырвать хочу.

– Лоя, – от такого обращения я дернулась, когти царапнули его рубашку и я от неожиданности дернулась, – а скольких в своей, несомненно, более короткой, чем у меня, жизни, убила ты?

– Я не считала, – в горле встал комок, в висках застучали маленькие молоточки.

Я помнила смерть каждого в мельчайших подробностях. Их было трое, считая Новостного.

Всеблагие Боги, я же еще ребенок, ну почему у меня все так? Почему все, с кем я сближаюсь, умирают? Дядя, Лютомир, Ваня, где же вы? Мне так не хватает вас… Единственная, кто меня поддерживает, это моя мама, но она знает далеко не обо всех аспектах моей жизни, а они самые важные, самые выматывающие и больные. Мне и рассказать-то о них не кому, дружба с ребятами из колледжа не выдерживает малейших испытаний, в Ином мире меня боятся и ненавидят, но у меня нет друзей ни среди оборотней после смерти Кристиана, ни среди вампиров после смерти Лютомира, ни среди магов после смерти Вани. Смерть, смерть, смерть… Ассилох, и тот, по-моему, скоро скажет Джеку, что со мной нельзя общаться. Отвратительная… Убийца детей, монстр, ошибка природы, порождение тьмы, тварь… Раньше это было просто словами. Сейчас я поняла, что это – я.

– Астрал я не имею ввиду, там у тебя послужной список впечатляет, я в курсе, – вампир, словно услышав, что творится у меня в голове, аккуратно отцепил мою руку от своей рубашки и прикоснулся губами к тонким пальцам с аккуратными короткими ногтями. Я замерла, – здесь, в этом мире.

– В этом мире только ее. Случайно.

– Ясно, – вздохнула Ас, сжимая мою руку в ладони, – а как твой дядя стал главой? Он ведь начал обучение не с семи лет.

– О, тут все сложно. Он приехал к отцу в двадцатилетнем возрасте, отслужив, других наследников не было, а за время войны кланы понесли большие потери. Тогда было много исключений, дядя стал одним из них. За него принялись всерьез, обучая основам, астралу и остальному. Повезло еще в том, что мужчин вообще можно начинать обучать не до семи, а до семнадцати лет, так что он опоздал 'всего-то' на три года.

– А сколько всего длится обучение? – нахмурился мужчина.

– Семь лет.

– То есть тебя не успел дядя твой до конца всему обучить?

– Теоретически да, – кивнула я, – практически же мы закончили с ним за полгода до его смерти. Последний год посвящен астралу, но в нем я шарю лучше Наставника и большинства высших оборотней.

– Умная какая, – вздохнул Ас, – что же ты тогда не выяснила, кто накрыл твоего дядю?

– А я выяснила, – я смущенно посмотрела на вампира, – и успела уже их воспитать.

– Лой, – осторожно начал вампир, – я примерно знаю, кто его убил. И они до сих пор живы и в ус не дуют. Как ты выяснила убийц твоего Мастера, если не имела доступа к астралу больше двух месяцев после его смерти?

– На убийцу меня навел проверенный человек. А на проверенного еще более проверенный, тут все сложно. Информатор мне и сказал, и слепки дал, – настороженно ответила я, – Ас, ты хочешь сказать, что я не тех убила?

– Я говорю лишь то, что убийцы живы. Навел проверенный человек, а сам информатор такой уж прям надежный?

– Давай начистоту! – я резко выпрямилась, выпустила когти и прижала лапу к горлу Ассилоха, – либо ты говоришь, либо затыкаешься.

Честное слово, я пополню свой послужной список этой заразой. То ли нравиться дразнить, то ли просто издевается… Говорила же я, что шутки над мантихорами одноразовые!

– Сбавь обороты, – придушенно прохрипел вампир, – все я тебе и расскажу, и покажу, и дам попробовать.

Я, подумав, втянула когти и, схватив вампира за шиворот, притянула в сидячее положение. На его рубашке и шее была его кровь, тонким ручейком текущая из рассченой кожи. Я

– Откуда в тебе столько жестокости? – вздохнул Ассилох, все же отстраняясь, – разве у обычной семнадцатилетней девушки может быть такое? Что с тобой случилось, что теперь ты мстишь абсолютно всему миру? К психологу ходить не пробовала?

– Меня сразу перенаправят к психиатру, – ответила я, – да и смысла нет – уже не лечится. Я не хочу пока ничего менять, у меня нет пока стремления ни к чему.

– Скажи, тебя обижал кто-нибудь настолько сильно, чтобы ты вообще переставала верить людям?

– Как тебе сказать, – нахмурилась я, – на меня очень сильно повлияли смерти дяди и Лютомира. Этого вполне хватает. На самом деле, мне бы хотелось, чтобы в моей жизни случилось что-то, что заставило бы людям доверять. Потому что дружба не складывается, дяди нет, все криво и косо. Но, конечно, смерть дяди подкосила сильнее всего.

– Артема же ты убила, – вздохнул вампир, – отомстила. Не жалеешь?

– Я столько раз ругалась на саму себя за то, что говорила раньше, за свою слабость, мне было стыдно за все то, что было раньше. Но надо жить так, чтобы потом не было стыдно и грустно. И живу. Так, чтобы было больно кому угодно, но не мне. Чтобы никогда больше никогда не могла назвать никого скотиной кроме себя. Чтобы не допустить никого в душу и выгнать тех, кто раньше там обосновался. Чтобы больно не сделали. Чтобы если плохо – то сделать самой. А мама расстраивается. Мама честно говорит, что не такую дочь хотела. А что мне сделать, если я такая, а не иная? Я не хочу менять себя из-за кого-то. Почему когда говоришь это абстрактно, то это нонконформизм, а если с применением к кому-либо, то эгоизм?

Многих манит неприступность, или чем там еще я могу заинтересовать. Разговор даже не о симпатии, просто о дружбе. Как же потом велико удивление этих абстрактных 'кто-то', когда они узнают, что эгоизм и жестокость не напускные, что под коркой нет нежной и ранимой души. Непредсказуемо, да? А такое бывает, потому что это – жизнь. Потому что иначе и не бывает. Как там в книгах? 'Под жесткой коркой и камнем живет чуткое и ранимое сердце, которое плачет по ночам' и бла-бла-бла. А если нет под камнем чего-то нежного и трогательного, тогда чего? А, ну тогда все, приехали, эгоизм и жестокость. И плевать, что в первом варианте человек лжет своей показушной злобой, а во втором честно отвечает 'Не суйся – нос откушу'. Мы склонны идеализировать людей, мы стараемся вселить в них что-то доброе и хорошее, а на кой черт это нужно тому, кто изначально к этому не предрасположен?! – увлекшись, я вскочила с земли и нервно начала нарезать круги по поляне, – меня спрашивают, почему во мне нет какого-то особенного стремления, с моими-то талантами и качествами… А я просто не вижу смысла в этом. Нельзя ставить себе конечную точку – ты достигаешь ее и понимаешь, что теперь все, конец, дальше пути нет, и остается только выстрелить себе в висок или шагнуть из окна. Потому что ты пришел к концу, ты сделал все, что мог, на большее ты уже не способен, тебя использовали и выкинули. Мы неодинаково рождаемся и неодинаково живем, даже смерти бывают разные, но, в конце концов, мы всегда остаемся с одним и тем же – со своим гниющим телом в земле. Тогда зачем оно все это? Вселенной наши проблемы не рассматриваются вообще, как и наши жизни, в общем-то. Это мелочи. Кто-то говорит, что мы приобретаем опыт, но зачем он? Будущая реинкарнация закончится абсолютно тем же самым – дружелюбными объятиями земли, помойной ямы или огня. Если уж на то пошло, то жить мне в следующей жизни баобабом тыщу лет пока помру, или как там у Высоцкого поется? Сколько бы ты опыта не приобрел, все равно ты его забываешь, и это если на минутку поверить в бессмертие души. А если она смертна? Ад и альтернатива к нему? Не смешите, преисподняя давно бы уже переполнилась от такого количества желающих попасть в нее. Как-никак в Раю, конечно, хорошо, но в Аду компания лучше, не так ли? Лично я только туда и попаду, если с баобабом пролечу. Только нет ничего этого. И Бога нет. И реинкарнаций. И Рая с Адом. И даже жизни этой нет – иллюзорность это. Одна большая галлюцинация, и черт знает, в чьей голове она происходит? Возможно, даже галлюцинации нет, и ничего нет, ни Вселенной, ни бесконечности, ни черноты, нет ВООБЩЕ ничего. Страшно, наверное, думать так, я не могу представить абсолютное ничего. Обычно это либо всепоглощающая чернота, либо идеальный белый свет. Но если нет вообще ничего, то белого и черного тоже нет.