Татьяна Кигим - Казино "Скид-Неппа"

• Название: Казино "Скид-Неппа"
• Автор: Татьяна Кигим
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

— Да-а, — прошептал он, сплевывая кровавый сгусток. Темные капли дрожали на высоком ворсе ковра. — Мало же тебя в детстве пороли… Жаль, Царьков тебя, падаль, недовы…

— Царьков идиот, — резко ответил Гольдбергмладший. — Не зная механизма распространения инфекции совести, он в меня трижды заливал эту гадость. А у меня иммунитет. Проблевался — и живу. Как говорят у вас, в России, по усам текло, а в рот не попало, — жестко завершил он.

Гольдберг в ковбойской рубашке виновато развел руками:

— Действительно, совесть можно влить только в предрасположенного к тому человека…

— Ладно, скажи мне другое, умник: почему меня так коробит ее отсутствие, если она тихо себе умирает? Сегодня с Ага… Ага, сегодня мне было совсем хреново.

— А, это всплеск остаточных модуляций. Проще говоря, агония вашей совести, — пояснил мальчишка. — Скоро все будет кончено. Идите и получайте удовольствие. Вы и не заметите, как совесть ваша почиет в мире. Джуниор Гольдберг притворно всхлипнул. Глаза же смотрели жестко и пристально.

— Ты, маленький выродок! — рванулся Яр.

— Папаня, это к тебе претензия, — скучающе ответил молокосос.

Дэвид-ковбой смущенно потер очки.

— Да, наверно, воспитание…

Яковлев отмахнулся. Его гораздо больше интересовали не проблемы поколений в семье Гольдбергов, а личные заморочки. Очень ему представлялось неправильным, чтобы это маленькое ничтожество, которое в детстве недопороли ремнем, указывало ему, как жить дальше.

Но, похоже, у этого головастика все было просчитано на десять ходов вперед.

— Предупреждая ваши резонные предположения, замечу: я действительно недоносок, и на кафель в роддоме меня роняли. А чтобы ваша совесть поскорее оставила сей бренный мир, вот вам новость. Ярослав взял протянутый факс и начал читать. По спине пробежали мурашки.

— Неужели…

— Вы изнасиловали несовершеннолетнюю, — усмехнулся доктор Г. В его глазах дымкой плыло нескрываемое удовольствие. — Трахнули ребенка. Она соврала вам — ей всего четырнадцать, ха-ха. По всем признакам, вы — ничтожное, гадкое существо. Педо… прошу прощения, я не смею произносить это грубое слово. Я ведь очень благовоспитанный мальчик. А вы — подлец и мерзавец, и совесть ваша, сами понимаете, на грани исчезновения. Вам светит от трех до десяти лет тюрьмы, мистер. А еще папаша Агаты, как это явствует из факси-ми-и-ильного сообщения, — с удовольствием протянул уродец, — лично пообещал вам отрезать яйца. Если, конечно, вы не женитесь на этой мисс. А вы не женитесь, потому что Барбара не даст вам развода без приличных алиментов. А нищий неудачник — плохой зять.

— Оххх… — выдохнул Яр и скорчился, как от удара в живот.

— Разобрались бы вы со своими женщинами, Ярослав, — доверительно сказал Джуниор. — Кстати, ваши мисс и миссис уже прошли курс лечения и готовятся к выписке. Им у нас понравилось.

— Что за дети пошли… — прошептал Яр. — К черту политкорректность… Душить их надо, смывать в унитазе…

— Ха-ха-ха-ха-ха! — откликнулся Джуниор, и его физиономия расцвела ухмылкой. — Скажите это в нашем помешанном на доброте обществе. Разве вы не знаете, что юный террорист — несчастная лапочка, а литературный инфантицид — лучший способ вызвать сочувствие читателя? Детей убивать нельзя!

— Но некоторых — надо… — процедил Яковлев.

— А не получится, — широко улыбнулся Гольдберг, вылез из-за стола и залепил Ярославу по почкам.

— Что же мне делать?! — полупровыл, полупростонал Яр, корчась на полу не столько от синяков и кровоподтеков, сколько от ощущения загнанности в тупике. — Что же мне…

— Отдыхайте! — гостеприимно улыбнулся доктор Г.

8.

Вечером он долго думал над тем, что сделала Агата. Эта штучка проявила-таки всю свою скрытую женскую сущность, или, точнее, сучность, и поимела его, как дятел — дуб. Яр мрачно думал о том, сколько операций сделала дочка любимого босса. Решил поиграть с невинностью… Придурок.

Наконец он принял решение. Собственно, если выбирать между тюрьмой и Агатой, естественно, выбор будет не в пользу дворика для одиночных прогулок. Тем более что он давно собирался это сделать…

Он вышел в коридор, посоветоваться с Клайвом. Наверняка он в своей журналистской практике встречал подобные случаи и мог бы чего-нибудь посоветовать… Дверь в триста тридцатый оказалась заперта. По коридору официант прокатил тележку с поздним ужином, слегка поклонился мистеру Яковлеву.

…Ночью, балконами, дрожа в легкой рубашке от холода и взрывов адреналина, он пробрался к номеру супруги. Дверь в летнюю ночь была распахнута настежь, под ветром колыхалась тончайшая органза: паре на ложе было жарко. Он прикрыл один глаз, чтобы не сильно видеть, как жена царапает спину дружище Клайву, и осторожно, ступая по-кошачьи, двинулся в гостиную.

В сексе Барбара была самозабвенна. Яр хорошо знал это — так же, как и то, что шифры и пароли Барбара подбирала идиотские: дата рождения или Ярослава, или их сына. соответственно, сейчас, после ссоры и накануне развода, умница Барби не станет использовать данные ненавистного мужа. Варианты? Ха! Ярослав скользнул к сейфу и на мгновение замер, похолодев: когда же день рождение Кевина?.. Записная книжка оказалась в кармане. Выдохнув, Яр сосчитал до десяти и быстро нашел нужную страницу. Набрал шифр замка. Достал документы.

Она еще на паперти со своим отродьем стоять будет…

Выскользнув в августовскую прохладу балкона, Яковлев испытал неимоверное облегчение. Будто пронесло после долгого и крепкого запора, а вместе с геморроем высрал окончательно остатки совести.

9.

Мама говорила что-то осуждающее, и он ударил ее кулаком. Сестра плакала. Он на нее плюнул. «Выбросил на ветер еще двадцать крейцеров!», — кричал он. Бабушка читала ему Гауфа. Он обозвал ее дурой.

Надо только сына шлепнуть… Где ремень? В руках Яра почему-то оказалась снайперская винтовка. Напротив стоял Сальвадор Дали и рисовал их семейный портрет. «Тебе надо заняться ипсацией, Ярослав», — сказал мастер проникновенно. Яр кивал и методично давил на курок. «Кузнечик, — говорил Дали, — кузнее-ечик». Яр лежал на балконе и целился в Гольдберга-младшего. Лицо у него было Кевина.

Он стоял на берегу озера из белого светящегося молока.

«Сгущенка», — подумал Яр и кинул гранату.

— Папа!.. — орал Кевин. — Па-а-апа-а!.

… Яр проснулся в холодном поту.

— Да что же я…

Он вызвал горничную, и та улыбалась, не разжимая губ, пока убирала мокрые от пота простыни и стелила новые. И он-то знал, что прячется за надутыми шприцем губами.

«Дурной сон. Это всего лишь дурной сон».

Почти ничего не беспокоило, и от этого тело холодящим вакуумом. Изнутри его будто высеребрили инеем. И лишь на периферии билось эфирное издыхающее существо, светозарная субстанция, частичка его самого — ненужная, вопящая, требующая, устаревшая…

Стиснув зубы, он набрал номер Дэвида Гольдберга.

— Скажите, Дэвид, вы можете что-нибудь сделать с сыном? Срочно? Усыпить его?..

— Он почти не спит.

— Задержать?

— Он предельно подозрителен. Вы все-таки решили бежать? Не думаю, что в этом есть смысл, — в голосе Гольдберга скользнула грусть. — Вас и так скоро отпустят.

— Я хочу ее вернуть.

— Кого? Жену?

— Дэвид, вы же гений, а не идиот. Совесть.

В трубке некоторое время царило молчание.

— Напою его горячим молоком.

На этот раз помолчал Яр.

— И?..

— Побеседую с ним, как отец с сыном. О подростковых комплексах, о взрослении… О девочках.

— Давно пора! — рявкнул Яр и начал лихорадочно собираться.

Выйдя из номера, он прошел к номеру Клайва и постучал.

— Оуа, — ответил, высунувшись, растрепанный журналист. Скулы его сводило зевотой. «Утомился, бедняга», — зло подумал Яковлев, но задуманное было важнее.

Наскоро изложив суть, он вопросительно уставился на журналиста. Тот тер глаза и пытался свихнуть себе челюстьь.

— А кстати, тебе звонили из ФСБ? — наконец спросил он ни к селу, ни к городу. — А то я слыхал, тебя заподозрили в шпионаже. А ты бы мне интервью дал… Мне так нужна сейчас хорошая сенсация!

— Вот гад, — с изумлением уставился на него Яковлев.

— Яр, дружище…

— Дружище?! Так это ты, что ли, му… А, хрен с тобой.

Развернувшись, Яр быстро пошел к лифту.

— Ну мне сенсация была нужна, понимаешь?! — возопил Клайв. — Я не виноват! Мне было надо! Стой, Яр, погоди!.. Погоди, дружище! Нет, ну совесть-то у тебя есть?!

10.

Это было собрание самых уважаемых сердец в радиусе двадцати часов пути. Вспомнив, откуда на ум пришла незваная цитата, Яковлев подавил желание нервно захихикать.

О нет, не сердец. Светящаяся субстанция дрожала в неровном свете лунным морем, разлитым по чашам магистров колдовских наук. Молочная ласка лизала стенки сосудов, где-то еще вспыхивая живыми огоньками, а где-то оседая мутным осадком — уже, уже…