Сборник - Фантастика, 1983 год

• Название: Фантастика, 1983 год
• Автор: Сборник
• Жанр: Научная Фантастика

Традиционный молодогвардейский сборник научно-фантастических повестей, рассказов, очерков и статей.

---

Я повторял все это про себя снова и снова, но тому, что кажется возможным ночью, за кружкой пива, нелегко поверить в сырой, дождливый день; и я чувствовал себя глупо, разыскивая среди витрин магазинов номер дома, который я хорошо запомнил. Было около полудня, была Западная 42-я улица в НьюЙорке, было дождливо и ветрено. Как почти все вокруг меня, я шел в теплом пальто, придерживая рукой шляпу, наклонив голову навстречу косому дождю, и мир был реален и отвратителен, и все было безнадежно.

Во всяком случае, я не мог не думать: кто я такой, чтобы увидеть проспект, если он и существует? “Имя?” - сказал я себе, словно меня уже начали расспрашивать. Меня зовут Чарли Юэлл, и работаю я кассиром в банке. Работа мне не нравится; получаю я мало и никогда не буду получать больше.

В Нью-Йорке я живу больше трех лет, и друзей у меня немного. Что за чертовщина - мне же, в общем, нечего сказать.

Я смотрю больше фильмов, чем мне хочется, слишком много читаю, и мне надоело обедать одному в ресторанах. У меня самые заурядные способности, мысли и внешность. Вот и все, вам это подходит?

Но вот я нашел его, дом в двухсотом квартале, старое, псевдомодернистское административное здание, усталое и устаревшее, - признать это оно не хочет, а скрыть не может. В Нью-Йорке таких зданий много к западу от Пятой авеню.

Я протиснулся в стеклянные двери в медной раме, вошел в маленький вестибюль, вымощенный свежепротертыми, вечно грязными плитками. Зеленые стены были неровными от заплат на старой штукатурке. В хромированной рамке висел указатель - разборные буквы из целого целлулоида на черно-бархатном фоне. Там было 20 с чем-то названий, и “Акме. Туристское бюро” оказалось вторым в списке между “A-I Мимео” и “Аякс - все для фокусников”. Я нажал кнопку звонка у двери старомодного лифта с открытой решеткой; звонок прозвенел где-то далеко наверху. Последовала долгая пауза, потом что-то стукнуло, и тяжелые цепи залязгали, медленно опускаясь ко мне, а я чуть не повернулся и не убежал, - это было безумием.

Но контора бюро Акме наверху не имела ничего общего с атмосферой здания. Я открыл дверь с зеркальным стеклом и вошел. Большая чистая квадратная комната была ярко освещена флуоресцентным светом. У больших двойных окон за конторкой стоял человек, говоривший по телефону. Он взглянул на меня, кивнул головой, и я почувствовал, как у меня забилось сердце: он в точности соответствовал описанию.

– Да, Объединенные Воздушные Линии, - говорил он в трубку. - Отлет… - Он взглянул на листок под стеклом на конторке. - Отлет в 7.03, и я советую вам приехать минут за 40.

Стоя перед ним, я ждал, опираясь о конторку и оглядываясь; да, это был тот самый человек, и все же это было самое обыкновенное туристское бюро: большие яркие плакаты на стенах, металлические этажеры с проспектами, печатные расписания под стеклом на конторе. Вот на что это похоже и ни на что другое, подумал я и опять почувствовал себя дураком.

– Чем могу помочь вам? - Высокий, седеющий человек за конторкой положил трубку и улыбался мне, а я вдруг начал сильно нервничать.

– Вот что… - Я выгадывал время, расстегивая пальто, потом вдруг снова взглянул на этого человека и сказал: - Я хотел бы… уйти!

“Слишком торопишься, дурень, - сказал я себе. - Не спеши!” Почти со страхом следил я, какое впечатление произвели мои слова, но этот человек даже глазом не моргнул.

– Ну что же, мест, куда уйти, много, - вежливо заметил он, достал из стола узкий, длинный рекламный буклет и положил его передо мной. “Летите в Буэнос-Айрес, в Другой Мир!” - гласили две строчки светло-зеленых букв на обложке.

Я посмотрел буклет - достаточно долго, чтобы соблюсти вежливость. Там был изображен большой серебристый самолет над ночной гаванью, луна, отразившаяся в воде, горы на заднем плане. Потом я покачал головой. Говорить я боялся, боялся, что скажу не то.

– Может быть, что-нибудь поспокойнее? - Он достал другую рекламку; толстые, старые древесные стволы, освещенные косо падающим солнцем, поднимались высоко вверх. Девственные леса Мэна, железная дорога Бостон-Мэн. - Или вот, - он положил на стол третий буклет. - Бермуды, там сейчас хорошо. - На нем было написано: “Бермуды, Старый Свет в Новом”.

Я решил рискнуть.

– Нет, - сказал я, покачав головой. - Я, собственно, ищу постоянное место. Новое место, где бы можно было поселиться и жить. - Я взглянул ему прямо в глаза. - До конца жизни. - Тут мои нервы не выдержали, и я попытался придумать себе путь к отступлению.

Но он только приятно улыбнулся и сказал:

– Думаю, что мы могли бы вам в этом помочь. - Он наклонился через конторку, облокотившись на нее и сложив ладони вместе; вся его поза говорила, что он может уделить мне сколько угодно времени. - Чего вы ищете? Чего вы хотите?

Я перевел дыхание, потом сказал: - Избавиться.

– От чего?

– Ну… - Я замялся, так как никогда еще не выражал этого в словах. - От Нью-Йорка, пожалуй. И от городов вообще. От тревоги. И страха. И от того, о чем я читаю в газетах. От одиночества. - Теперь я уже не мог остановиться: я знал, что говорю лишнее, но слова лились сами собой. - От того, что я никогда не делаю, что мне хотелось бы. От необходимости продавать свою жизнь, чтобы жить. От самой жизни - по крайней мере от такой, какая она сейчас. - Я взглянул ему прямо в лицо и закончил тихо: - От всего мира.

Он откровенно разглядывал меня, всматриваясь в мое лицо, не притворяясь, будто занят чем-нибудь другим, и я знал, что сейчас он покачает головой и скажет: “Мистер, вы бы лучше пошли к врачу”. Но он не сказал этого. Он продолжал смотреть, изучая теперь мой лоб. Это был рослый человек с короткими вьющимися седоватыми волосами, с очень умным, очень ласковым морщинистым лицом; он был такой, какими должны выглядеть священники или должны выглядеть все отцы.

Он перевел взгляд, чтобы заглянуть мне в глаза и еще глубже; рассмотрел мой рот, подбородок, линию челюсти, и я вдруг понял, что он без всякого труда узнает обо мне многое, больше, чем знаю я сам. Вдруг он улыбнулся, положил локти на конторку, слегка поглаживая одной рукой другую.

– Любите ли вы людей? Говорите правду, потому что я узнаю, если вы что-нибудь скроете.

– Да. Но мне трудно чувствовать себя с ними свободно, быть самим собою и сдружиться с кем-нибудь.

Он серьезно кивнул, соглашаясь.

– Можете ли вы сказать, что вы - вполне порядочный человек?.

– Вероятно. Я так думаю, - пожал я плечами.

– Почему?, - Я криво улыбнулся; на это было трудно ответить.

– Ну, по крайней мере, когда бываю не таким, я обычно об этом жалею.

Он ухмыльнулся и подумал одну-две минуты. Потом улыбнулся - слегка просительно, словно собираясь сказать не слишком удачную шутку.

– Знаете ли, - небрежно произнес он, - к нам иногда приходят люди, которым как будто нужно почти то же, что и вам. Так что мы просто ради забавы…

У меня дух захватило. Именно так, мне сказали, он и должен говорить, если решит, что я мог бы подойти.

– …сочинили один проспект. Мы даже напечатали его. Просто для развлечения, для случайных клиентов вроде вас. Так что я попрошу вас просмотреть его, если это вас интересует. Мы не хотим, чтобы это стало широко известно.

Я едва мог прошептать: “Меня интересует”.

Он порылся внизу, достал узкую, длинную книжечку, такой же формы и размеров, как и все прочие, и подтолкнул ее по стеклу ко мне.

Я взглянул, подвинул ее к себе кончиком пальца, почти боясь прикоснуться к ней. Обложка была темно-синяя, цвета ночного неба, а у верхнего края была белая надпись: “Посетите прелестную Верну!” Синяя обложка была усыпана белыми точками, звездами, а в левом нижнем углу был изображен шар, планета, наполовину окутанная облаками. Вверху справа, как раз под словом “Верна” виднелась звезда крупнее и ярче других; от нее исходили лучи, как от звездочек на новогодней открытке. Внизу обложки была надпись: “Романтичная Верна, где жизнь такова, какой она должны бы быть”. Стрелка рядом показывала, что нужно перевернуть страницу.

Я перевернул. Проспект был как большинство проспектов: были картинки и текст, где говорилось не о Париже, Риме или Багамских островах, а о Берне. Напечатан он был просто замечательно; картинки как живые. Вы видели когда-нибудь цветные стереофотографии? Ну так это было похоже на них, только лучше, гораздо лучше. На одной картинке была видна роса, сверкающая на траве, и она казалась влажной. На другой - ствол дерева словно выступал из страницы, и даже странно было чувствовать под пальцем гладкую бумагу, а не шершавость коры. Крохотные лица людей на третьей картинке только что не говорили: губы у них живые, глаза блестели, кожа как настоящая; и, глядя на картинки, казалось невероятным, что люди на них не шевелятся и не разговаривают.

Я рассматривал большую картинку, занимавшую верхнюю часть разворота. Это был словно снимок с вершины холма; видно было, как от самых ваших ног склон уходит далеко вниз, в долину, а потом снова поднимается по другуло ее сторону.