Иосиф Лаврецкий - Эрнесто Че Гевара

• Название: Эрнесто Че Гевара
• Автор: Иосиф Лаврецкий
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1973

---

Однако предоставим слово самому Альберто Гра­надосу:

— Нас было три брата — я, Томас-Франсиско и Грегорио-Патрисио. Родом мы из местечка Эрнандо, что на юге провинции Кордовы. Сам я сначала закончил фармацевтический факультет университета. Однако карьера аптекаря меня не прельщала. Я увлекся проблемой лечения проказы, проучился в университете еще три го­да, стал биохимиком. И в 1945 году начал работать в лепрозории, расположенном в ста восьмидесяти километ­рах от Кордовы.

С Че я познакомился еще в 1941 году, когда ему бы­ло тринадцать лет, через своего брата Томаса. Они учились в одном классе в колледже Деан-Фунес. Нас сдружили страсть к чтению и любовь к природе. Я стал частым гостем в доме Гевары, где имелась прекрасная библиотека, которой я пользовался как своей собствен­ной. Че был завзятым спорщиком, и мы провели с ним не одну ночь, споря до хрипоты о том или другом авторе.

Я и мои братья все свободные дни проводили в жи­вописных окрестностях Кордовы, где жили робинзонами на вольном воздухе. Че почти всегда присоединялся к нам. Родители охотно отпускали его. Чистый горный воз­дух облегчал его постоянную борьбу с астмой, а длитель­ные переходы пешком закаляли организм и приучали к выносливости. Правда, тогда врачи думали, что для аст­матиков сильные физические перегрузки опасны, но мы, молодые студенты-медики, придерживались другого мне­ния, считая, что спорт — лучшее лекарство против этого недуга. Родители Че разделяли это мнение. Че бы­стро постиг все премудрости жизни на лоне природы. Он научился сооружать из ветвей шалаш, быстро разжи­гать костер. Все это пригодилось ему, когда он партиза­нил в горах Сьерра-Маэстры. Разумеется, в те далекие годы нам даже в голову не приходило, что ему придется когда-либо воспользоваться опытом юного робинзона для партизанской борьбы.

Мы, конечно, знали, что в начале девятнадцатого века наши патриоты вели партизанские действия против испанцев. Знали о партизанской войне крестьянских во­жаков Панчо Вильи и Сапаты во время мексиканской ре­волюции. О борьбе никарагуанцев, руководимых леген­дарным генералом Сандино, против интервентов-янки. Доходили до нас сведения и о партизанской борьбе в Китае. Мы восторгались подвигами советских партизан в тылу немецких войск в период второй мировой войны. Но никто из нас, включая Че, тогда не предполагал, что и у нас это возможно. Это вовсе не значит, что мы стоя­ли в стороне от политической борьбы. Наоборот. По всей стране студенты принимали в ней самое активное уча­стие. Мы считали себя антиимпериалистами и антифа­шистами, боролись против Перона, устраивали забастов­ки, демонстрации, дрались с полицией.

Кордова — один из крупных культурных центров Ар­гентины. Ее называют у нас «докта Кордова» — ученая, мудрая Кордова. Кроме университета, одного из старей­ших в Америке — он был основан в 1613 году, в нашем городе — Музей естественной истории, большой зооло­гический сад, Академия художеств. Город славится и своими свободолюбивыми традициями. В стенах нашего университета зародилось в 1918 году революционное сту­денческое движение за университетскую реформу, проходившее под антиимпериалистическими лозунгами и охва­тившее потом все университеты Латинской Америки. В 1930-х годах в Кордове образовалась влиятельная группа во главе с известным публицистом Деодоро Рока, сме­ло выступавшая против полицейских репрессии и фашиз­ма. В нашем городе активно действовали такие прогрес­сивные организации, как Комитет помощи Советскому Союзу, и многие другие.

Я сам участвовал в антиперонистском студенческом движении. В 1943 году за участие в демонстрации про­теста против вторжения полиции на территорию универ­ситета меня и еще нескольких студентов арестовали. Мой брат Томас и Эрнесто пришли ко мне на свидание в по­лицейский участок. Я попросил их вывести на улицу учащихся колледжей с требованием немедленно освобо­дить арестованных студентов. Признаться, меня удивила реплика Че на мою просьбу: «Что ты, Миаль, выйти на улицу, чтоб тебя просто огрели полицейской дубинкой по башке?! Нет, дружочек, я выйду на улицу, только если мне дадут «буфосо» (пистолет)!»

У меня в памяти запечатлелась и другая его реплика такого же рода. Путешествуя по странам Южной Аме­рики, мы прибыли в Перу, где посетили древний город инков Мачу-Пикчу. Облазили его, а потом расположи­лись на площадке одного из старинных храмов, где, по преданию, инкские жрецы совершали человеческие жерт­воприношения, стали пить матэ и фантазировать. Я го­ворю Че: «Знаешь, старик, давай останемся здесь. Я же­нюсь на индианке из знатного инкского рода, провозгла­шу себя императором и стану правителем Перу, а тебя назначу премьер-министром, и мы вместе осуществим социальную революцию». Че ответил: «Ты сумасшедший, Миаль, революцию без стрельбы не делают!»

— Расскажите, Альберто, более подробно об этом пу­тешествии.

— Я давно мечтал посетить страны Южной Америки, о которых мы, хотя и были жителями этих мест, знали тогда очень мало. Мы больше знали о жизни и событиях в Испании, Франции или Соединенных Штатах, чем о том, что происходило у нас под боком в соседних респуб­ликах. У меня был и сугубо личный профессиональный интерес к этой поездке: я намеревался посетить лепрозо­рии в соседних странах, ознакомиться с их работой и, может быть, потом написать об этом книгу.

Естественно, денег у меня на такую поездку не было, но зато был «транспорт» — старый мотоцикл, который я непрестанно чинил, надеясь довести до рабочей кондиции. Что касается расходов на пропитание, то этот во­прос меня особенно не волновал. Я рассчитывал на слу­чайные заработки, а также на солидарность моих кол­лег — врачей в лепрозориях.

Настал день, когда мой «конь» был готов к путеше­ствию. В то время семья Гевары уже жила в Буэнос-Айресе, где Че учился на медицинском факультете и ста­жировался в институте по изучению аллергии, возглав­лявшемся известным аргентинским ученым доктором Писани. Семья Гевары испытывала тогда материальные трудности, и Эрнесто подрабатывал, работая библиотека­рем в муниципальной библиотеке. На каникулы он при­езжал в Кордову, навещал меня в лепрозории. Он интересовался новыми методами лечения прокаженных, по­могал мне в моих опытах.

В один из таких приездов, в сентябре 1951 года, я по совету моего брата Томаса предложил ему быть моим напарником в проектируемом путешествии.

Эрнесто с детства грезил путешествиями. Ему была свойственна страсть к познанию окружающей его дей­ствительности, и не столько через книжные трактаты, сколько путем личного контакта с этой действительно­стью. Он интересовался, как живут его соотечественни­ки — аргентинцы не только в столице, но и в далеких провинциях, как живут крестьяне, батраки, индейцы. Наконец, как выглядит его родина. Он хотел видеть соб­ственными глазами ее бескрайние степи — пампасы, ее горы, ее жаркие северные районы, где раскинулись план­тации хлопка и парагвайского чая — матэ. И когда он все это увидит, он поймет, что этого мало, нужно уви­деть и другие страны Латинской Америки, познакомить­ся с жизнью, надеждами и тревогами других народов кон­тинента. Только тогда можно будет найти правильный ответ на мучивший его с каждым днем все больше и боль­ше вопрос: а как же все-таки изменить жизнь народов континента к лучшему, как избавить их от нищеты и бо­лезней, как освободить от гнета помещиков, капитали­стов и иностранных монополий.

Следует ли удивляться, что Эрнесто с восторгом при­нял мое предложение, только просил подождать некото­рое время, пока не сдаст очередных экзаменов. Он тогда учился на последнем курсе медицинского факульте­та. Родители Эрнесто не возражали отпустить его со мной при условии, что мы будем отсутствовать не больше года и Эрнесто возвратится к сдаче выпускных экза­менов.

29 декабря 1951 года, нагрузив нашего «коня» всевоз­можной хозяйственной утварью, походной палаткой, одеялами, вооружившись автоматическим пистолетом и фотоаппаратом, мы пустились в путь. По дороге заехали проститься с Чинчиной, она дала Эрнесто 15 долларов с просьбой привезти ей кружевное платье. Эрнесто подарил ей собачонку, которую назвал «Камбэк» — «Вернись». Простились мы и с родителями Эрнесто. Нас ничто боль­ше не задерживало в Аргентине, и мы направились в Чи­ли — первую зарубежную страну, лежавшую на нашем пути. Проехав провинцию Мендосу, где некогда жили предки Че и где мы посетили несколько гасиенд, наблю­дая, как укрощают лошадей и как живут наши гаучо, мы повернули на юг, подальше от андских вершин, не­проходимых для нашего чахлого двухколесного Росинанта. Нам пришлось изрядно помучиться. Мотоцикл непре­станно ломался и требовал починки. Мы не столько еха­ли на нем, сколько волокли его на себе.

По дороге останавливались на ночлег в поле или в лесу, смотря по тому, где мы оказывались в это время. Хуже было с едой. Несколько монет, с которыми мы по­кинули Аргентину, улетучились в первые же дни, 15 долларов Чинчины тоже были истрачены на пропита­ние, после чего на хлеб насущный пришлось зарабаты­вать «в поте лица своего». Мы мыли посуду в рестора­нах, лечили крестьян, выступали в роли ветеринаров, грузчиков, носильщиков, матросов, чинили радиоприем­ники в селениях. Спасительными оазисами служили ле­прозории, к которым мы стремились, как мусульмане в Мекку. В них мы утоляли не только физический, но и духовный голод, так как обменивались опытом с мест­ными коллегами, узнавали много для себя интересного и полезного. Эрнесто все больше и больше увлекался про­блемой исследования и лечения проказы. Как и я, он не боялся прокаженных, не испытывал к ним отвращения. Наоборот, вид этих несчастных, отверженных, забытых близкими и обществом, вызывал в нем живейшее уча­стие, в нем зрела мысль посвятить свою жизнь их ле­чению.