Андрей Чертков - Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Возвращение в Арканар

• Название: Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Возвращение в Арканар
• Автор: Андрей Чертков
• Издательство: Издательская Группа «Азбука-классика»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: ISBN 978-5-9985-0017-6

Второй том нашумевшего литературного проекта Андрея Черткова «Миры Стругацких: Время учеников, XXI век» посвящен доселе неизвестным событиям из жизни некоторых героев братьев Стругацких.

Что делал на Земле Антон-Румата, вернувшись в спокойный, солнечный Мир Полудня из пылающего, залитого кровью Арканара? И какие веские причины вынудили его отправиться вновь в этот неспокойный средневековый город на отдаленной планете?

Как сложилась дальнейшая судьба археолога Бориса Лозовского после того, как он совершил космический рейс на борту автоматического корабля Пришельцев в повести «Извне»?

Чем на самом деле занимались несчастные мокрецы под предводительством философа Зурзмансора и под присмотром доктора Юла Голема в дождливом мирке «Гадких лебедей»?

Зачем прославленный звездолетчик Леонид Горбовский по пути на Далекую Радугу с грузом ульмотронов для тамошних нуль-физиков завернул на курортную планету Пандора? О чем думал он, сидя на краю обрыва над таинственным и непредсказуемым Лесом, в дебрях которого бесследно исчез его ученик Атос-Сидоров? И каким образом Горбовский сумел-таки выжить в чудовищной катастрофе на Радуге?

Наконец, главная загадка этой книги — кто такой на самом деле Рудольф Сикорски, он же Странник, он же Экселенц? Чем он занимался до того, как прибыл инкогнито на Саракш и стал героем романа «Обитаемый остров»? Думаем, ответ на этот вопрос удивит даже таких дотошных исследователей Вселенной братьев Стругацких, как группа «Людены», не говоря уж о простых любителях фантастики!

---

А еще рядом была Кира — и он видел планету ее глазами.

Все люди казались прекрасными и отчего-то не совсем настоящими. Не хватало чего-то очень важного, что делает человека настоящим, живым.

С красотой все объяснялось просто: «следов оспы не имеет» — особая примета в Арканаре. А вот ненастоящесть… Только спустя несколько месяцев Антон понял, чего ему не хватает. Запахов. Самых обычных человеческих запахов. Пота, мочи, перегара.

Но в общем-то, все это не имело значения. Они были на Земле, вместе, живы. И он был счастлив — и не замечал пока этих новых взглядов, поспешно опущенных глаз…

И Кира была счастлива. Только лишь однажды, в самом начале, горько прошептала: «А я думала, ты дворянин!» Долго пришлось объяснять тогда Антону, что все люди рождены равными.

А реморализация? А что реморализация? До реморализации еще целый месяц, и вообще: «Абсолютно безопасная однократная процедура. Всего пара часов, и вы почувствуете себя намного лучше».

Потом — большое заседание Совета. Просматривались многие часы видеозаписей. Особое внимание уделили последнему совещанию в Пьяной Берлоге.

* * *

— Вы тогда уже спали… А мы пытались решить что-нибудь — поспешно и глупо. Вот я и предложил осмотреться и снова собраться через неделю… Эту неделю мне и попомнили — как полную профессиональную несостоятельность. «Вы должны были действовать немедленно, решать самостоятельно, по обстоятельствам… Вы — резидент».

— Они ошибались?

— Нет. Александр Васильевич… Дон Кондор…. он сейчас директор Института… пристроил меня на совершенно бумажную работу. Обрабатывать данные. Словом, в плане профессиональном — конец. Пробовал написать о том, что с нами было… Книгу… Что-то типа «Тяжело работать богом»… Пошли отклики… От «вы хороший парень, но…» до…

Эта статья запомнилась ему особенно четко. «День первый он начинает с изготовления фальшивой валюты с последующим сбыванием ее преступным элементам, заканчивает визитом по бабам и приходит домой в стельку пьяным. Но это еще ничего — вторым вечером он возвращается избитым до посинения в результате задержания. Вечером же дня третьего попытка арестовать его любовницу приводит к гибели большого количества людей».

— Это ложь?

— Чистая правда. Мы занимались и этим, занимались вещами и похуже. Взявшись чистить нужник, трудно рассчитывать на чистые руки… Словом, идея не прокатила. Плюс проклятая болезнь… Словом, я стал отдавать все больше времени и сил Кире. Так меня тронуло это ее наивное «хочу быть такой же умной, как ты».

* * *

…Начинать в 18 лет — дело почти безнадежное. Школа. Десятилетний курс — в три года. Потом Гейдельберг…

— Какой факультет?

— Космобиология.

Кира брала упорством. Целеустремленностью. Колоссальной работоспособностью и трудолюбием. Черными кругами под глазами. Антон помогал ей по мере сил. Кира уставала. Часто она просила лишь одного — оставить ее в покое. Он и оставлял. А однажды вдруг обнаружил, что не понимает, о чем она говорит. Кира рассказывала ему о том, что они делают в университете, но это уже лежало за пределами его понимания.

Их дом… Поначалу он сверкал чистотой так, что кибер-уборщик как-то разрядился от неупотребления. Кира даже готовила еду сама, чем вызывала жуткую зависть знакомых. Потом времени стало не хватать, пришлось снова переходить на Линию Доставки. Дом был завален пылью, а глупый кибер никак не мог уяснить, что разбросанная повсюду неопрятная бумага — не мусор. Пару раз на Антона накатывала паника — убрать, привести все в порядок, вернуть Киру… А потом на кошачьих лапках подкралось одиночество. Им некогда и не о чем стало разговаривать. Он не понимал биологии, ее не интересовали переводы с ируканского.

— Я узнавал, в такой ситуации часто помогает завести детей… Но вот детей-то у нас быть и не могло. Генетическая несовместимость. Встречается в восьмидесяти процентах случаев.

Доктор Будах грустно покивал.

* * *

Первое время к ним часто заходили. Друзья, знакомые… За шесть лет большинство нашли себя, остепенились, гитарный перезвон сменился разговорами о работе. На таких встречах Антон все чаще мрачнел. Иногда — рассказывал, с каким-то извращенным удовольствием разглядывая вытягивающиеся, разом бледнеющие лица. Спасала Кира — легкий, славный человечек. Да и гостям было легче общаться с нею — о знакомых и понятных вещах, чем с Руматой — с его жуткими воспоминаниями и висельным юмором.

Общее мнение выразила одна из сотрудниц Киры. Антон вернулся домой как раз в тот момент, когда она, тряхнув хорошенькой головкой, гневно произносила: «И я не понимаю, как наша Кирочка может жить с этим дикарем».

Все чаще Киру звали одну.

В таких случаях Антон вылавливал Пашку, и они уходили в Мирза-Чарле пить пиво в «Микки-Маусе» — баре-музее Юрковского. Последнем баре на Планете.

…Пашке было тоскливо… Он уже знал, что где-то за полночь Антон посмотрит совершенно трезвым глазом и непременно вспомнит:

— Ах да, Пашка, а как там Анка?

Как-то Пашка передал ему приглашение в только-только создававшуюся бард-группу. Приглашал Фред Орлов — тряхнуть стариной и «сбацать что-нибудь эдакое». Две недели Антон, приглушенно матерясь, перебирал струны отвыкшими пальцами.

И сбацано было здорово!

Впервые за пять лет бывший наблюдатель почувствовал себя нужным. Частью единого целого, одной команды.

Впрочем, длилось это недолго — до представления Алике, Фредовой жене. Секунду она стояла неподвижно, а потом шарахнулась — как от ужаса; «Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет!» — срываясь на беззвучный крик, повторяла она и металась, сбивая стулья, металась в поисках выхода. Антон знал это состояние — истерика, переходящая в спазм.

— Прости, старик, — только и сказал Фред тем вечером.

* * *

— А потом была эта экспедиция… Практика, знаете? Может быть, она бы не уехала — но ведь я всегда старался держаться. Не показывал виду.

— А оттого только хуже, не так ли?

— Да.

— Вы не могли последовать за ней.

— Индекс здоровья тринадцать. — Неживым голосом Антон процитировал:

«Не рекомендуется покидать Землю. Не рекомендуется вождение любых транспортных средств. Не рекомендуется ношение оружия. Не рекомендуется…»

— Знаю, — кивнул Будах.

* * *

…Первое время она писала почти каждый день. Рассказывала, какая замечательная планета Ружена, как идут исследования, как она его любит. Потом письма стали реже — экспедиция развернула базовый лагерь и принялась за работу. Потом в письмах появился Ян.

«Он настоящий друг. Он помогает мне. Чем-то он напоминает мне тебя». «Сегодня мы с Яном…»

— Потом писем долго не было. И вот… получил сегодня.

«Прости меня, Румата. Мы с Яном решили пожениться. По-настоящему, со святым отцом. Я так счастлива! И хочу поделиться этим счастьем с тобой — первым. Ведь ты был мне как родной, ты научил меня всему…»

* * *

…Тогда, у почтовых ячеек, Румате пришла в голову масса блистательных идей, среди которых ослепительным бриллиантом сверкнула такая: угнать чей-нибудь звездолет, высадиться на Ружене и набить Яну морду.

…Ценитель ночных серенад с верхнего этажа, пристроившийся освежить просохшую было лужу в углу вестибюля, был избит молниеносно и жестоко, после чего, прихрамывая, ретировался, сплевывая на пол кровавое крошево.

— …И тогда я понял, что меня нужно лечить, — закончил Антон.

— Нет, благородный дон, я так не думаю. Вы совершенно здоровы.

Антон удивленно поднял голову. Доктор Будах был серьезен и строг.

— Совершенно, — повторил он. — Видите ли, АГЛ — Арканарская Геморрагическая Лихорадка, — известная также как «черный мор», имеет ряд характерных признаков. Не стану утруждать вас, благородный дон, ненужными сведениями — ни одного из этих симптомов у вас нет. А вот ситуация с лабораторными данными очень любопытна. Экспресс-лаборатория показывает резко положительные результаты…

— Вот видите…

— ….а те же анализы, сделанные вручную, — отрицательны. Все до единого. Похоже, у вас, дон Румата, весьма влиятельные враги.

— Так что со мной происходит, черт побери?!

— Вы, земляне, слишком доверяете слову. Вас нельзя убить стрелой, но слово легко способно отравить вас. Шесть лет назад, когда я попал на Землю, мне хотелось умереть. Я вдруг понял, как мало знаю, как много надо учиться, чтобы быть врачом. И многие говорили, что в пятьдесят шесть лет поздно переучиваться… Чрезвычайно убедительно говорили, к слову. И что есть много других интересных и нужных профессий — ассенизатор, например. Думал о том. Серьезно. Удержало одно: что вы — такие же люди, как мы. Дальше — годы каторжного труда. Иногда казалось, что эти многие правы. И про пятьдесят шесть, и про ассенизатора. Понимал все — и шел. С дежурства в читальный зал — и обратно. Дорогу осилит идущий…