Патрик О'Брайан - Фрегат Его Величества Сюрприз

• Название: Фрегат Его Величества Сюрприз
• Автор: Патрик О'Брайан
• Жанр: Исторические приключения

Патрик О'Брайан — автор большого количества книг самых разнообразных жанров, но настоящую известность ему принесла серия книг о капитане Джеке Обри и судовом враче Стефене Мэтьюрине. Действие книг разворачивается в эпоху наполеоновских войн, развивая тему, начатую книгами С.С. Форестера. Критики единодушно отмечают как высокие художественные достоинства книг (по мастерству в построении диалогов и описании характеров О'Брайана сравнивают с Джейн Остен), так и великолепное знание исторических реалий. Автору удалось во всех деталях воссоздать облик эпохи — начиная от устройства корабля и заканчивая языком, описанием обычаев, верований, научных представлений. Его творчество вписывается в представление о том, что Наполеоновские войны — это английская Троянская эпопея, которая призвала на свет свои «Илиады» и «Одиссеи».

Высочайшую оценку литературоведов получил созданный автором дуэт главных героев: Джека Обри — истинного представителя офицерского корпуса королевского военно-морского флота, с его достоинствами и недостатками, и Стефена Мэтьюрина — интеллектуала и ученого, также истинного сына своего века.

"Фрегат Его Величества «Сюрприз»" — третья книга серии. Действия разворачиваются в далеких водах Индийского океана, где фрегату «Сюрприз» придется оборонять конвой судов Ост-Индской компании от превосходящих сил французской эскадры.

* * *

Перевод с английского: El Timonel (csforester.narod.ru)

---

«Софи, дорогая, случилась самая удивительная вещь: Компания решила загрузить корабль сокровищами — мы с тобой получим фрахт, как это у нас называется — я тебе позже объясню: это очень похоже на призовые деньги, но на этот раз без участия команды и даже адмирала. Это освободит меня от долгов и позволит обзавестись коттеджем и парой акров земли. Таким образом вам предписывается незамедлительно отбыть на Мадейру; сюда же я прикладываю записку для Хинейджа Дандаса, который будет рад предоставить вам место на «Эфалионе», если еще ходит на пакетботах, если же нет, подыщет оное через одного из наших друзей. Не теряй ни минуты, свадебное платье можно сшить и на корабле.

В огромной спешке, но с еще более огромной любовью,

Джек

P.S. Со Стивеном все хорошо. У нас была стычка с Линуа».

«Старина Хинейдж,

Если ты любишь меня, организуй поездку Софи на Мадейру. Если ты не можешь, попроси Клоувза, Сеймура или Риу — любого из наших надежных, трезвых приятелей. И если возможно, подбери ей порядочную женщину в качестве прислуги, буду бесконечно признателен,

Всегда твой,

Джек Обри

P.S. «Сюрпризу» здорово досталось от «Маренго», семьдесят четыре орудия, но он дал ему сдачи, не без прибыли для себя, и как только фрегат встанет на ноги, мы отплываем. Это послание отправляю сушей, и полагаю, оно опередит меня на пару месяцев».

— А вот и вы, сэр, — воскликнул он, заметив мощную фигуру Каннинга в дверном проеме каюты. — Подписано, запечатано и готово к отправке. Буду бесконечно признателен.

— Да не за что. Я передам письмо прямиком Эткинсу, а тот передаст его курьеру.

— Эткинсу? Помощнику мистера Стенхоупа?

— Да. Доктор Мэтьюрин передал с ним записку для меня. Похоже, что после столь прискорбной смерти посла этот человек остался без места. Вы знакомы с ним?

— Ну, мы, разумеется, плыли на «Сюрпризе», но должен признаться, я не слишком близко знаком с этим джентльменом.

— Вот как? Кстати, это мне напомнило о том, что в течение нескольких дней я буду лишен удовольствия видеть Мэтьюрина.

— Так же как и я. Нам приходилось встречаться на этих роскошных обедах, но все остальное время он или занят в лазарете, или рыщет по окрестностям в поисках жуков или тигров.

— Будьте любезны привести мне слона, — заявил Стивен.

— Сию минуту, сагиб. Какого слона предпочитает сагиб: слона-самца или слона-самку?

— Самца. С самцом мне как-то привычнее иметь дело.

— А не желает ли сагиб, чтобы я препроводил его к дому мальчиков? Чистых, воспитанных и робких как газели мальчиков, умеющих петь и играть на флейте?

— Нет, Магомет. Ограничимся слоном, с твоего позволения.

Огромное серое существо склонилось, и Стивен заглянул в его мудрый усталый глаз, поблескивающий среди роскошного шитья и позолоты.

— Пусть сагиб поставит ногу сюда, на эту скотину.

— Прошу, прости меня, — прошептал Стивен в обширное, морщинистое ухо и взобрался наверх.

Они ехали по заполненной людьми Чоринджи; Магомет показывал достопримечательности.

— Вот здесь живет Мирза-Шах, дряхлый и слепой. В свое время цари дрожали, слыша его имя. А здесь Кумар-Богач, неверный: у него тысяча наложниц. Сагиб разочарован. Как и мне, сагибу женщины кажутся болтливыми, коварными, шумными, жалкими, презренными, грубыми, недостойными, негостеприимными; я приведу ему юношу, сладкого как мед. А вот майдан. Сагиб видит два фикусовых дерева там, у моста? Да сохранит Аллах его глаза навеки. Сюда приходят европейские джентльмены, чтобы драться друг с другом на шпагах или пистолетах. Здание за мостом — это языческий храм, полный идолов. Мы пересекаем мост. Сагиб, вот и Алипур.

Вперед, в Алипур: просторные, обнесенные стенами сады, уединенные дома; вот готического вида руины с настоящей пагодой у подножья, вот дорогая сердцу ирландца круглая башня. Слон ступает на гравийную дорожку, ведущую к портику — такой портик мог был украшать английский сельский дом, если бы не сделанные по сторонам загоны для тигров и висящий в воздухе запах этих диких зверей. Они расхаживают по клеткам, бросая неукротимо яростные взгляды даже не на людей, а просто в их сторону. Цепи еще волочились по земле, но морды животных были расположены столь тесно друг к другу, что их бакенбарды сливались воедино, и невозможно становилось определить из чьей именно могучей утробы вырывается низкий, раскатистый рев, эхом прокатывающийся по портику. Сынишка смотрителя, разбуженный какофонией, налег на ворот, и тигров растащило по сторонам.

— Милое дитя, — обратился к нему Стивен, — расскажи, как зовут зверей и сколько им лет.

— О, благодетель, зовут их Правда и Ложь, а лет им неимоверно сколько, они жили в этом портике еще до того, как я родился.

— Но территория одного перекрывает территорию другого?

— О, махарадж, мне неизвестно, что значит слово «территория», но ты, без сомнения, прав.

— Прими эту монету, дитя.

О Стивене доложили.

— Опять этот ученый малый, — проворчала леди Форбс, глядя на доктора из под приставленной козырьком ко лбу ладони. — Тебе придется согласиться, что в нем есть нечто — ему приходилось вращаться в хорошем обществе, — но я никогда не доверяла этим полукровкам. Добрый вечер, сэр; рада видеть вас в здравии, мой Ромео-Костоправ … И чего только они с ними не вытворяют: долбят молотками, отпиливают и бросают в таз с кровью, брр… Она меня до слез доведет, если мне еще найдется, чем плакать… Вы застали меня за чаем, сэр: могу я предложить вам чашечку? Он сдобрен джином, сэр — это единственное средство, помогающее в этой проклятой духоте. Кумар! Куда запропастился этот чернокожий содомит? Еще чашку! Так значит, вы похоронили беднягу Стенхоупа? Ну что ж, все мы там будем — только тем и утешаюсь. Бог мой, здесь мне приходилось наблюдать, как хоронят совсем юных! Миссис Вильерс вот-вот спустится. Может, еще по чашечке, а потом поможем ей накинуть что-нибудь? Она лежит наверху совсем нагая, истекая потом под опахалами. Глядя на ваш серьезный вид, смею заметить, что вы могли бы подняться и помочь ей сами, молодой человек. Только не говорите мне, что… А, я всего лишь старуха, а тут вообразила себя молодой девицей. Увы, увы.

Стивен, мой герой-победитель! — воскликнула Диана, в одиночестве идя ему навстречу. — Как рада я видеть, наконец, твою физию! Где ты пропадал все это время? Ты разве не получил мою записку? Садись, садись, и скинь свой сюртук. Как ты можешь разгуливать в нем в такую жару? Мы тут едва не плавимся, как свечи, а ты свеж как… я прямо завидую тебе. Это твой слон там, снаружи? Я велю немедленно отвести его в тень — ни в коем случае нельзя оставлять слона на солнце.

Она подозвала слугу, тупого малого, который никак не мог взять в толк, что ему приказывают, и интонации ее голоса поднялись до высоты, так хорошо знакомой Стивену.

— Когда я увидела слона на дорожке, — с улыбкой продолжала она, — то подумала, что это тот самый несносный Джонстон, он то и дело заявляется ко мне с визитами. Ну, на самом деле он вовсе не несносный, — по сути, весьма интересный человек, американец. Тебе он бы понравился — ты встречал американцев? Я тоже до этого не встречала. Прекрасно воспитан, знаешь ли: болтовня это все про плевки на пол и прочая — и немыслимо богат, вдобавок. Но он утомляет, да и служит источником этих бесконечных проклятых сцен. Как ненавижу я людей, устраивающих сцены, особенно в таком климате, когда последние силы истекают из тебя вместе с потом. В такую жару все раздражает. Но Стивен, что заставило тебя приехать на слоне в этом своем нарядном мундире?

Даже человек, располагающий гораздо меньшими познаниями анатомии, чем Стивен, догадался бы, что под халатом на Диане ничего нет, и Мэтьюрин, слегка нахмурившись, посмотрел в окно: ему хотелось, чтобы его разум не был ничем затуманен.

— Слон был нужен для важности и самоуверенности. За последние недели, с того самого момента как корабль отошел от берега Суматры, я стал замечать, что на моем лице появилось выражение растущего беспокойства. Я наблюдал его, когда брился; еще следил за положением головы, шеи, плеч — самых выразительных частей тела. Время от времени я смотрел снова, и в очередной раз убеждался, что это есть выражение беспокойства, неуверенности, тревоги, даже страха. Я прогонял его, придавая себе вид веселый и решительный, но проходило несколько секунд, и все начиналось снова. Слон хорошо помогает в таких делах. Ты помнишь, при последней нашей встрече я просил тебя оказать мне честь стать моей женой?

— Помню, Стивен, — ответила Диана, залившись краской. Ему никогда раньше не приходилось видеть, как она краснеет, и он был тронут. — Конечно помню. Но почему ты не сказал этого раньше — в Дувре, скажем? Тогда, до всех этих событий, все могло бы получиться по-другому.