Патрик О'Брайан - Фрегат Его Величества Сюрприз

• Название: Фрегат Его Величества Сюрприз
• Автор: Патрик О'Брайан
• Жанр: Исторические приключения

Патрик О'Брайан — автор большого количества книг самых разнообразных жанров, но настоящую известность ему принесла серия книг о капитане Джеке Обри и судовом враче Стефене Мэтьюрине. Действие книг разворачивается в эпоху наполеоновских войн, развивая тему, начатую книгами С.С. Форестера. Критики единодушно отмечают как высокие художественные достоинства книг (по мастерству в построении диалогов и описании характеров О'Брайана сравнивают с Джейн Остен), так и великолепное знание исторических реалий. Автору удалось во всех деталях воссоздать облик эпохи — начиная от устройства корабля и заканчивая языком, описанием обычаев, верований, научных представлений. Его творчество вписывается в представление о том, что Наполеоновские войны — это английская Троянская эпопея, которая призвала на свет свои «Илиады» и «Одиссеи».

Высочайшую оценку литературоведов получил созданный автором дуэт главных героев: Джека Обри — истинного представителя офицерского корпуса королевского военно-морского флота, с его достоинствами и недостатками, и Стефена Мэтьюрина — интеллектуала и ученого, также истинного сына своего века.

"Фрегат Его Величества «Сюрприз»" — третья книга серии. Действия разворачиваются в далеких водах Индийского океана, где фрегату «Сюрприз» придется оборонять конвой судов Ост-Индской компании от превосходящих сил французской эскадры.

* * *

Перевод с английского: El Timonel (csforester.narod.ru)

---

Он колебался, стоит ли ему говорить об этом.

— Эти женщины неподобающим образом отзывались о Диане Вильерс, что рассердило меня. В Бомбее я сделал ей предложение руки и сердца, и в Калькутте буду ждать ответа. Мне следовало рассказать тебе об этом раньше: искренность в отношениях требовала сделать это раньше. Прости меня за недостаток искренности…

— Ах вот как! — прервал его Джек. — И поэтому тебе они и не понравились, насколько я понимаю. Мне жаль. А вот мы с соседом — Маффитом, я хочу сказать, — прекрасно сдружились. А вот сидевшая по другую руку соседка оказалась дурнушкой: никакой груди. Я думал, что плоскогрудые вывелись уже давным-давно. А вот от него я в восторге: первоклассный моряк, совсем не похож на обычных капитанов Компании. Не то, чтобы я считал их плохими моряками, но они, так сказать, pianissimo, если ты понимаешь, о чем я.

— Мне известно, что значит pianissimo.

— Он совершенно разделяет мою идею насчет установки бом-брам-стеньги над стеньгой, упирая шпор в ее клотик: у него именно такой рангоут — ты, безусловно, это заметил, — и это позволяет ему выиграть лишний узел при умеренном ветре. Я намерен испробовать это. Маффит отличный парень: он обещал передать нашу почту на лоцманский катер как только они окажутся вблизи берега.

— Полагаю, ты выразил Софи пожелание приехать на Мадейру? — пробормотал Стивен.

— А еще он здорово разбирается в артиллерии, что редкость даже для военного флота. Он прилагает все старания, чтобы подготовить своих людей, но у него, бедняги, слишком мало стволов.

— Но то что я вижу, производит впечатление целого леса орудий. Даже больше чем у нас, если я не ошибаюсь.

— Дело в том, дружище Стивен, что это не пушки. Это каннонады.

— А что такое каннонады?

— Ну, это каннонады — половинки от восемнадцатифунтовиков. Как бы объяснить: ты имеешь представление о карронадах?

— Конечно. Это такие короткие штуковины на станках, весьма несоразмерные в пропорциях, стреляющие жутко большим шаром. Я заметил несколько таких у нас на корабле.

— Ну ты и лис, как я посмотрю: ничто от тебя не укроется. Ну ясное дело, ты знаешь, что такое пушка, большое орудие? Отлично. Теперь мысленно скрести эти два вида, и выйдет уродливый ублюдок весом в две тысячи восемьсот фунтов, который подпрыгивает в воздух, разрывая брюки всякий раз, когда ты пытаешься заставить его выстрелить, и не попадает в цель не то что с пятиста, но даже с пятидесяти ярдов, Это и есть каннонада. Но даже если бы Компания заботилась бы о своих интересах и снабдила бы их настоящими пушками, то кто стал бы стрелять из них? Маффиту нужно триста пятьдесят человек, а что у него? Полторы сотни, из них большая часть повара и стюарды, притом повара и стюарды из ласкаров. Святый Боже, что за легкомысленный способ перевозить шесть миллионов через весь земной шар! Но у него правильный взгляд на использование бом-брам-стеньги; и я намерен это испробовать, хотя бы пока на фок-мачте.

Два дня спустя «Сюрприз», один в туманном неспокойном море, опробовал это новшество. Плотник и его команда работали все утро, и вот, после наскоро законченного обеда, длинную стеньгу подняли наверх сквозь переплетенье тросов. В условиях волнения задача была непростой, и Джек распорядился не только лечь в дрейф, но и отложить выдачу полуденного грога: ему не к чему был излишний энтузиазм на талях, и он знал, что отсрочка подстегнет рвение — никто не станет тратить время на перекуры: что без толку пытаться перевести дух в такой жуткой духоте, да и перед товарищами совестно. Стеньга ползла выше и выше, и Джек, наблюдая за процессом через полуприкрытые из-за рассеянного солнечного света глаза, соразмерял последовательность рывков с раскачиванием корабля. Последние полфута, и вся команда затаила дыхание, не сводя взора со шпора стеньги. Еще немного выше, новенький трос заскрипел в талях, натужно затрепетав, потом, с толчком и стуком, шпор коснулся топа стеньги.

— Полегче, полегче там! — закричал Джек. Еще чуть-чуть. Находившийся у топа боцман махнул рукой. — Майна!

Трос ослаб, шпор вошел в эзельгофт. Все кончилось.

По «Сюрпризу» прокатился всеобщий вздох. Словно занавес по окончании душераздирающей драмы опустились грот-марсель и фок: они наполнились ветром, и боцман просвистел отбой. Фрегат откликнулся сразу же, ощущая его движение Джек смотрел вверх, на новую бом-брам-стеньгу, шедшую сначала параллельно брам-стеньге, и возвышающееся потом над ней: конструкция обещала быть гибкой и прочной. Джека охватила радость — не столько из-за стеньги, сколько из-за скорости корабля — своего милого корабля, который был таковым не только потому что он им командовал. Это было совершенное, полное счастье.

— Эй, на палубе! — раздался далекий, какой-то неуверенный и смущенный голос впередсмотрящего. — Слева по носу парус. Возможно два.

Неуверенный, потому что в третий раз докладывать о появлении Китайского флота было бы глупостью, смущенный, потому что нужно было давно сделать это, а не пялиться на захватывающий спектакль со стеньгой. Оклик вызвал небольшой интерес: вот-вот закончится возня со стеньгой и реями и наступит время выдачи грога. Не дожидаясь приказов, матросы с охотой занимались с парой вант, другие нетерпеливо ждали на салинге, когда протянут брасы. Но Джек и первый лейтенант внимательно наблюдали за еле различимыми в дымке кораблями — они казались неестественно большими для дистанции в четыре мили, и становились все больше по мере того, как фрегат приближался к ним: «Сюрприз» делал добрых пять узлов при устойчивом северо-восточном ветре.

— Что это за старомодная посудина, несущая крюйс-стаксель под грот-марселем? — воскликнул Стауртон. — Кажется, следом за ней еще два судна. Вот уж не подумал, что они-таки могли догнать нас.

— Стауртон… Стауртон! — закричал Джек. — Это Линуа! К повороту! Лево на борт, быстро! Убрать грот. Спустить вымпел. Стаксель, грот-брамсель. Морских пехотинцев сюда: на грота-брасы. Навались, навались! Мистер Этередж, взбодрите своих людей!

Баббингтон примчался на ют с докладом о готовности фор-бом-брам-рея; резкий поворот фрегата, совпавший с крутой волной, привел к тому, что лейтенант потерял равновесие и растянулся прямо у ног капитана.

— Ну и ну! — воскликнул Джек. — Пожалуй, в своем проявлении почтения вы заходите слишком далеко, мистер Баббингтон.

— Рей установлен, сэр, — отрапортовал Баббингтон.

Заметив хищное выражение лица Джека, дикий блеск в его глазах, он, полагаясь на долгое знакомство, осмелился спросить:

— Что случилось, сэр?

— Случился Линуа, — ответил Джек с усмешкой. — Мистер Стауртон, немедленно заведите на стеньгу штаги. И не перетяните ванты, не то сломается. Поднять все лисели и стаксели. Ставьте все паруса, которые он способен нести. После чего, полагаю, можете готовить корабль к бою.

Захлопнув трубу, капитан словно мальчишка взбежал на мачту. «Сюрприз» развернулся почти на пятачке, и теперь лег на новый курс, идя на норд и круто к ветру. Он резко накренился на бакборт под действием массы парусов, под форштевнем взметнулся высокий бурун. Французы слегка расплывались в дымке, но Джек видел, что ближайший к ним подает сигналы. Оба шли курсом, нацеленным на перехват «Сюрприза» — они заметили его раньше — и теперь последовательно поворачивали за ним. Впрочем, им не удалось бы зайти ему в кильватер без смены галса: слишком далеко они находились. За этой парой виднелся более крупный корабль, еще один просматривался зюйд-весте, почти неразличимый на горизонте: вероятно, бриг. Эти три продолжали идти прежним курсом, и было очевидно, что они идут веером, просматривая пространство миль в двадцать, и движутся с очевидным намерением перекрыть путь, которым завтра пройдет тихоходный Китайский флот. С самого утра то тут то там слышались удары грома, но теперь к далеким раскатам примешался звук орудийного выстрела. Без сомнения, это адмирал призывал к себе подветренные корабли.

— Мистер Стауртон, — скомандовал Джек. — Голландский флаг и три первых сигнальных флага, которые попадут под руку, а также выстрел на ветер. Нет, два выстрела.

Французские фрегаты торопились: ставили брам-стаксели, кливеры и бом-кливеры. Под форштевнями у них поднимались высокие буруны. Первый навскидку делал узлов восемь, второй — все девять, но дистанция увеличивалась, и с этим ничего нельзя было поделать. Первой задачей Джека было выяснить, с кем он имеет дело. Палуба у него под ногами напоминала растревоженный муравейник; до слуха его доносился стук киянок плотников, разбиравших переборки между каютами. Понадобилось несколько минут прежде чем эта неразбериха сменилась строгим порядком: палуба очищена, орудия переведены из походного положения в боевое, рядом с каждым застыл расчет, всякий номер на своем месте, часовые у люков, над погребами растянуты смоченные водой касторовые экраны, по палубам рассыпан влажный песок. Сотни раз его парни выполняли эти операции, но еще не разу не делали этого всерьез. Как поведут они себя в бою? Так как надо, никаких сомнений: так ведет себя большинство людей, если их есть кому вести, а на «Сюрпризе» таких достаточно. Возможно, с первыми выстрелами слегка напортачат, но затем все будет зависеть от того, сколько пороха у них осталось. Согласно вчерашнему рапорту — по двадцать выстрелов на орудие и достаточное количество пыжей: Хэйлс очень дотошный канонир. В этот момент он хлопочет в своей крюйт-камере словно пчелка.