Андрей Чертков - Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Важнейшее из искусств

• Название: Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Важнейшее из искусств
• Автор: Андрей Чертков
• Издательство: Издательский Дом «Азбука-классика»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: ISBN: 978-5-395-00445-1

«Миры Стругацких: Время учеников, XXI век» — уникальный проект, позволяющий вновь окунуться в неповторимую атмосферу произведений братьев Стругацких. Первый сборник проекта, «Важнейшее из искусств», является своеобразным ответом современных писателей-фантастов неугомонным кинематографистам и посвящен выходу на экран фильма «Обитаемый остров».

По книгам братьев Стругацких снят уже добрый десяток фильмов. К их творчеству обращались такие известные кинорежиссеры, как Андрей Тарковский, Александр Сокуров, Федор Бондарчук, Алексей Герман и многие другие. Однако вне зависимости от того, хорошими или плохими получаются эти фильмы, — это не Стругацкие! Хотя литературная основа как нельзя лучше подходит для того, чтобы ставить фильмы умные, современные и кассовые одновременно!

Авторы вошедших в сборник повестей и рассказов тоже почувствовали это, потому что произведения их так или иначе связаны с творчеством Стругацких и искусством кино. По их воле в средневековом Арканаре родился создатель кинопроектора; странные и драматические события произошли на съемках новой версии фильма «Пикник на обочине»; актер, готовившийся сыграть Кандида, попадает в тот самый Лес, который так поразил читателей «Улитки на склоне». Или все же не совсем тот?..

Эти и другие истории, связывающие миры Стругацких с «важнейшим из искусств», читайте в первом сборнике серии. Его авторы — известные отечественные фантасты: Вячеслав Рыбаков, Николай Романецкий, Сергей Волков, Игорь Минаков и другие.

---

Я кивнул.

— Я думаю, — ответил Рон, — что это все шуточки этого осла Симонэ, чертова кукла…

— Мне тут кое-кто шепнул, — загадочно понизив голос, продолжил я, — что это забавляется совсем не Симонэ, а кое-кто другой. Скажем так… Стало известно, что в съемочной группе, а точнее, среди актеров прячется под чужим именем человек, который двадцать три года назад был участником истории, о которой мы снимаем картину.

— Ну, ясно кто — Кайса. Только она-то как раз единственная, кто ни под чьим именем не прячется. Это остальные, благодаря вашему дураку режиссеру, должны обращаться друг к другу по чужим именам… — И Рон снова разразился бранью в адрес Меба.

— Да нет же, Рон! — прервал я его тираду. — Этот человек, похоже, решил показать нам, как именно здесь все было, вот и копирует выходки из книги, все эти следы, записки… так вот, я думаю, мы могли бы его вычислить и… проучить.

Рональд остановился, задумался и, азартно почесав за ухом, кивнул:

— Отличная идея, Петер. Признаться, этот шутник достает меня даже больше Меба. И что самое обидное, все, просто все поголовно с ума посходили из-за его выходок. Это просто эпидемия розыгрышей какая-то! Симонэ со своей куклой. У дю Барнстокра кто-то тапки украл. Говорили, вы тоже успели пошалить. Вроде даже в душе запирались и Альпинистову куртку там оставили…

— Каюсь. — Я как можно более смиренно прижал руку к сердцу. — Пытался. Куртку и приемник. Но это было еще до того, как мою комнату кверху дном перевернули, а на дверь дурацкие записки начали клеить. Так что считайте меня излечившимся и вернувшимся в мир нормальных людей.

— Договорились, — серьезно произнес Рон. — А теперь выкладывайте, что у вас есть на этого таинственного шутника.

— По правде сказать, не так уж и много, — сознался я. — Он был тогда в отеле, когда там якобы происходили все эти события. И возможно, он играет в фильме роль самого себя.

— Тогда это Мозес! — провозгласил Рон. — Этот старый мухомор, по-моему, тот еще ферт. Он мне сразу не понравился. Противный старикашка. И сколько лет ему, не разберешь. То посмотришь, так лет пятьдесят, а то, так и все восемьдесят…

— Нет, это не Мозес, — поспешил я унять оператора, но он не желал отдавать идею без боя:

— Почему?

— Потому что… — Я на мгновение задумался. Понятное дело, я не собирался открывать Рону правду о Мозесе. — Потому что все эти шуточки начались задолго до появления Мозеса. Да и не такой он человек, чтобы в окна к Ольге заглядывать.

— Верно, — согласился Рон и задумался. — Так, Симонэ, Моник, Ольга и Олаф отпадают по возрасту. Мозеса исключаем из соображений логики. Кто там у нас еще?.. Дю Барнстокр, Сневар, Хинкус…

— Хинкуса я тоже исключаю, — перебил я. — Старикан в больнице, а шутки не прекращаются.

На самом деле я был почти полностью уверен, что Хинкус не может быть Чемпионом. Разве тогда испугался бы он даже самых страшных чар Ольги Мозес, ведь он отлично знал, на что она способна. Да и настоящего Хинкуса давно не было в живых. Хинкус, он же гангстер по кличке Филин, умер в тюрьме лет шесть назад, причем не от туберкулеза даже, а от инфаркта. Об этом тогда писали в газетах.

— Ладно, — отозвался Рональд. — Остаются Сневар и дю Барнстокр.

— Но ведь настоящий Сневар умер, а настоящему дю Барнстокру должно быть уже за девяносто, — пробормотал я.

— Тогда ваш источник навешал лапши на уши, потому как задачка не сходится, — отрезал Рон. — И почему он должен быть именно среди актеров? Может, он старший дворник или еще кто-нибудь в этом роде…

— Вот я и хотел порасспросить Кайсу о том, не показался ли ей знакомым кто-нибудь из персонала. Да и про актеров неплохо бы у нее узнать, она ведь все-таки тоже участвовала в этой истории.

Рональд, явно расстроенный тем, что эта идея сразу не пришла ему в голову, насупился и, прибавив шагу, двинулся в сторону кухни. Я объяснил ему, что Кайса, должно быть, на втором этаже, и мы отправились туда.

Кайса стелила чистые простыни. И я в очередной раз подумал о том, что это зрелище стоило того, чтобы запечатлеть его в книге. Пышечка-кубышечка даже в свои зрелые годы смотрелась на фоне постели крайне аппетитно. И ямки у нее на локтях, мелькавшие при каждом взмахе пухлых белых ручек, притягивали взгляд и рождали в уме смелые и даже дерзкие образы и ассоциации.

Кайса оказалась верна себе, она жеманилась и хихикала в рукав, бормоча, что все очень похожи-с, почти как те-с. Вот только господин дю Барнстокр как будто немножко старше и руками по-другому делают-с. И еще господин хозяин, то есть Сневар, так очень похожи-с, только вот оне, видно, не актеры вовсе, а полицейские.

— Почему? — одновременно встрепенулись на это заявление мы с Роном.

— Так оне все глядят и думают-с, — серьезно ответила Кайса.

Больше ничего от нее добиться было невозможно. Никто из съемочной группы ей никого не напоминал. А под конец она призналась, что и тех, кто когда-то встречал пришельцев в отеле, помнит не слишком хорошо, поскольку давно это было и воды утекло много.

Глава одиннадцатая

— Я ставлю на Сневара, — объявил Рон, как только Кайса покинула комнату и ее шаги смолкли в конце коридора.

— А я скорее на дю Барнстокра, — ответил я, все больше переполняясь недоверием к старому плутоватому фокуснику. Старик явно заметил, что Мозес подкинул мне в рукав записку. Он даже намекнул мне об этом, показав, как именно записка попала ко мне в руки. Наверняка и в номере у меня порылся, пока я разговаривал с Мозесом в душе…

— Нет, — решительно отверг мою версию Рон, — дю Барнстокра не трогай. Он хороший старик и достойный человек. Голову даю… — серьезно подытожил он. — Да и если бы это он был тем дю Барнстокром, который двадцать лет назад в отеле останавливался, то уж приемы-то свои он бы сохранил, а даже Кайса заметила, что он по-другому руками делает…

— А за Сневара я ручаюсь, — ответил я. — Он, конечно, немного староват для настоящего Сневара, но не настолько… Кто там из прежних-то остался? Хинкус умер, Сневар умер, Симонэ погиб. Остались дю Барнстокр и Глебски…

— И если предположить, что пришельцев не было, а были очень хорошо владевшие гипнозом бандиты, еще Мозес, Ольга, Олаф и Луарвик, — добавил Рон.

— И еще Брюнхилд Канн, чадо покойного брата… — подхватил я.

Поразмыслив, дам решено было исключить. Исключили также и Олафа, поскольку человека под пятьдесят, с телосложением, которое хоть немного напоминало бы мощную фигуру викинга Андварафорса, в съемочной группе мы не нашли. Луарвик также не подходил, поскольку увечных на съемках опять-таки не было.

— А что, если кто-то из оставшихся решил выступить в роли кого-то постарше? Например, этот Глебски, — начал было Рон, но от его слов мне отчего-то стало несколько не по себе, словно он в чем-то обвинял не настоящего инспектора Глебски, а меня самого. Похоже, Меб не на пустом месте придумал эту чушь с именами героев, и, видимо, новое имя уже начинало пускать свои метастазы в мою душу. Во всяком случае, я вдруг почувствовал себя оскорбленным инспектором Глебски.

— Тогда уж дю Барнстокр в роли господина Ольгерта, — ответил я язвительнее и резче, чем собирался. — А собака — робот. Да нет же, не может это быть Глебски! Я видел в газете фотографию этого Петера Глебски. Заслуженный дядька. Похвальные листы всякие, почетные звания. И ни на кого из здешних он не похож, вот разве только на меня в старости. Столько лет в полиции.

— Во-от, — протянул Рон, ткнув мне в грудь пальцем. — В полиции. А Кайса говорит, что Сневар на полицейского похож.

— Гениально! — окончательно рассердился я. — Глебски всю жизнь был полицейским. Сневар похож на полицейского. И из этого следует вывод, что он бандит.

— Ну почему сразу бандит? — удивился Рон, и я осекся, поняв, что сболтнул лишнего.

— Да нет, не бандит, шутник этот. Просто не могу я поверить, чтобы заслуженный полицейский на пенсии, да еще и такой, как Глебски, устраивал маскарад и…

— Мокрыми ногами по коридорам ходил? — подхватил Рон.

— Вот именно, — окончательно смешался я, все больше свыкаясь с мыслью, что Чемпиона мне не отыскать.

В этот момент дверь моей комнаты распахнулась и на пороге появился Меб. Я уже начал привыкать, что в этом бедламе никто и никогда не стучит в дверь, но Меб не удостоил нас даже приветствием.

— Смит-Райли! — заорал он. — Я ищу вас уже битый час! Вы ответите мне за срыв графика съемок. Вы ответите, и тогда я спляшу на ваших костях! Я покажу вам, как отсиживаться в чужом номере!

Рон кивнул мне, и я тихо вышел из собственного номера и прикрыл дверь. Кревски орал все громче и яростнее, постепенно переходя на фальцет. Ему на одной низкой тяжелой ноте вторил Рональд. Я развернулся и побрел по коридору.