Алексей Трешников - Их именами названы корабли науки

• Название: Их именами названы корабли науки
• Автор: Алексей Трешников
• Издательство: Гидрометеоиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1984

Академик А. Ф. Трешников рассказывает о трех выдающихся советских ученых и полярниках — В. Ю. Визе, Н. Н. Зубове, М. М. Сомове, — именами которых названы корабли науки. Автор описывает деятельность ученых, их вклад в исследование полярных стран, основные этапы их биографий, дает краткую характеристику разработанных ими концепций.

Разносторонность деятельности В. Ю. Визе, Н. Н, Зубова, М. М… Сомова дает автору возможность описать в научно-популярной форме, многие достижения и открытия в полярных странах за годы Советской власти.

Автор рисует и «портреты» кораблей науки, названных именами героев книги.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

В отличие от прежних самолетов, летающая лодка была очень удобной машиной. Здесь можно было ходить, выбирать наиболее удобное место для обзора.

Когда пролетали над островами Жаннетты, Беннетта и Генриетты, которые Зубов до этого знал только по картам, фотографиям и описаниям, отметили в этом районе образование нового льда. Зубов вспомнил, пролетая над скалистыми островами, что здесь в конце прошлого века разыгралась одна из самых тяжелых полярных драм — когда после гибели корабля «Жаннетта» участники экспедиции Де-Лонга совершали переход на материк по льдам через Новосибирские острова, большая часть людей погибла в море и на материке в устье Лены и лишь часть была спасена якутами. Вернувшись к острову Новая Сибирь, самолет полетел прямо на восток, в центр Восточно-Сибирского моря, где в это время находилась экспедиция Арктического института на ледоколе «Северный полюс» под руководством И. В. Максимова.

Заместителем начальника этой экспедиции был М. М. Сомов. По радио Сомов попросил Зубова обследовать ледяной массив и указать путь выхода ледокола из тяжелых льдов. По мере приближения к кораблю лед становился все мощнее и мощнее, а в районе, где находился «Северный полюс», и к югу от него было сплошное нагромождение мощных старых льдов.

«Такого льда мы ни на пути туда, ни на обратном пути не видели, — рассказывал потом Зубов. — Это был лед холодный, всторошенный и труднопроходимый».

От места нахождения ледокола самолет сделал несколько галсов по радиусам на юго-запад и на юг до берега с таким расчетом, что углы между радиусами составляли 45–60°. Это была уже площадная съемка, так как между галсами на карте можно было проинтерполировать характер льда и провести границы его разной сплоченности. Сомов и Зубов по радио обменивались впечатлениями о состоянии льда. Это было полезно, так как до этого редко удавалось сравнить наблюдения с воздуха и с палубы судна; сравнение показало, что авианаблюдения дают за короткое время картину распределения льда на большой площади. В результате с самолета дали на борт ледокола совет, как легче выйти из льдов.

Из центра Восточно-Сибирского моря самолет пролетел в пролив Лонга. В проливе также были мощные льды. С борта самолета дали рекомендацию находившемуся здесь под проводкой ледокола каравану судов, как выйти в Чукотскую полынью для следования в пор г Певек. Из пролива Лонга самолет вернулся обратно и совершил посадку на реку Колыму. Зубова поразил контраст в погоде. Над морем полет проходил при низкой облачности, дожде и тумане, а в устье Колымы был штиль, грело солнце и голубело небо. Но наслаждаться погодой было некогда. В Москве ждали сведений о ледовой обстановке и рекомендаций. После краткого отдыха в гостеприимном домике аэропорта экспедиция полетела в обратный путь. Маршрут полета проходил ближе к берегу. Пролетая вдоль южных берегов острова Большой Ляховский, Зубов отметил интенсивное разрушение его берегов.

«Мы видели здесь обвалы земли, и старые, и совершившиеся несколько дней тому назад. На обрывах был виден тонкий слон почвы, прикрывающий мощный слой ископаемого льда. Очевидно, здесь происходит то же самое, что и с островом Васильевским в море Лаптевых: сейчас вместо этого острова существует уже только банка Васильевская глубиной 3 метра, а сам остров растаял».

От пролива Дмитрия Лаптева самолет пересек над чистой водой южную часть моря Лаптевых. При подлете к проливу Вилькицкого самолет летел в тумане, поэтому он не смог найти караван судов под проводкой ледокола. Обогнув Таймырский полуостров, самолет опустился на воду в бухте Диксон. Перелет от устья Колымы до Диксона занял 22 часа. Это был самый продолжительный перелет в этой экспедиции.

Все полярные станции на юго-западном берегу Карского моря давали туман. Полет проходил здесь на высоте всего лишь несколько метров над водой; это был так называемый бреющий полет. Но все равно ничего не было видно. Поэтому пилот поднялся выше тумана, верхняя граница которого находилась на высоте 900 метров. Ледовая обстановка в Карском море была известна, и самолет взял курс прямо на Москву. Когда подлетели к береговой черте, то стена тумана резко оборвалась, над сушей было ясное голубое небо. 26 августа, через 12 часов после полета с Диксона, самолет совершил посадку в Москве. Таким образом, экспедиция в общей сложности продолжалась 126 часов, самолет пробыл в воздухе 84 часа и пролетел 18 тысяч километров.

На второй день после прилета Зубов и его товарищи на прогностическом совещании доложили ледовую обстановку. Моряки с помощью ученых смогли правильно спланировать завершение морских операций на трассе Северного морского пути в тяжелых ледовых условиях навигации 1946 года. Отчитываясь о полете, Зубов в заключение сказал следующее:

«Сделаем теперь некоторые выводы. Прежде всего лично я от этого полета просто в восторге, потому что мне впервые удалось увидеть льды всех арктических морей. Второе, и я считаю это большим достижением: мы предложили план, и мы его выполнили и сделали это быстро. Самую идею такого облета мы обсуждали с тт. Лаппо, Карелиным и Гордиенко, и все признали полезность такого облета. Я думаю, что на будущий год будут говорить о необходимости таких полетов для генеральных прогнозов. Думаю, что мы положили начало новому мероприятию, новому типу разведки.

Оглядываясь назад, мы можем сказать, что мы сделали все, что могли, а если кто-нибудь сделает лучше нас, то мы завидовать не станем, а будем рады. Это — мнение всех участников нашего полета».

С тех пор каждый год в августе ученые-прогнозисты совершают облет не только трассы, но и высоких широт Арктического бассейна, и эти данные облета ложатся в основу ледового прогноза на вторую половину навигации. Называется он — августовский стратегический облет.

ИСТОРИК И ГЕОГРАФ

К периоду деятельности Н. Н. Зубова на посту директора Государственного океанографического института относится создание им книги «В центре Арктики» с подзаголовком «Очерки по истории исследования и физической географии Центральной Арктики». Она вышла в свет в 1948 году. Еще в 1940 году Зубов выпустил книгу под названием «В центр Арктики». Новая книга была значительно дополнена и обновлена. Если в своих книгах «Морские воды и льды», «Льды Арктики» и «Динамическая океанология» автор придерживался описания явлений в океане и нх строгой научной интерпретации, ссылаясь на свои научные статьи или работы других авторов, то в книге «В центре Арктики» он дает подробное физико-географическое описание Северного Ледовитого океана, историю его исследования.

Наряду с вопросами океанологии Зубов в этой книге подробно характеризует историю воззрений на строение Земли в целом, историю ее оледенения, рельефа, описывает особенности геомагнитного поля, полярные сияния, вечную мерзлоту, изменения климата, органическую жизнь в океане и на суше арктической зоны. Книга написана по-настоящему популярно, с интересными примерами из истории исследований, с личными впечатлениями самого автора. Конечно, многие научные гипотезы, теории с тех пор устарели, многое уточнено и развито последующими исследователями, но многие положения книги сохранили свою актуальность до сих пор. Изучение Арктики, особенно Арктического бассейна, после выхода в свет книги «В центре Арктики» получило очень интенсивное развитие. В частности, уже в 1949 году полностью изменились представления о рельефе дна Арктического бассейна: был открыт хребет Ломоносова, позднее — хребты Менделеева, Гаккеля, между ними глубоководные впадины. У Зубова же на карте глубин Арктический бассейн представлен в виде простой глубоководной чаши с ровным дном — таковы были в то время данные о глубинах, и Зубов мог опираться лишь на них. Но он не утверждал категорически, что это так на самом деле. Он пишет об этом следующее:

«Если посмотреть на батиметрическую карту Арктического бассейна (т. с. карту, на которой проведены линии равных глубин — изобаты), то рельеф его дна представляется весьма ровным. Сейчас никто не сможет ответить на вопрос, так ли это на самом деле.

Еще недавно господствовало мнение, что вообще дно Мирового океана ровное и весьма отличается в этом отношении от поверхности суши. Однако промеры, произведенные для прокладки трансокеанских подводных кабелей, и специальные промеры исследовательских судов показали, что такое мнение сложилось только потому, что промеры глубоких частей океана отстояли далеко один от другого».

Я помню, когда в 1950 году ученики и последователи Зубова, вернувшись из очередной воздушной высокоширотной экспедиции, рассказали ему об открытии хребтов Ломоносова и Менделеева, он искренне радовался, притащил участников экспедиции в Московский университет и здесь, в актовом зале географического факультета, заставил рассказать ученым-географам о замечательных открытиях в Центральной Арктике.