Джулиана Берлингуэр - Серебряная рука

• Название: Серебряная рука
• Автор: Джулиана Берлингуэр
• Издательство: Азбука, Терра-книжный клуб
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: ISBN 5-7684-0142-3

«Серебряная рука» — это увлекательный исторический роман. Но не только. Живописные картины быта и нравов при европейских и восточных дворах XVI века, романтическая любовь девушки из аристократической испанской семьи к оскопленному принцу, невероятные приключения четырех юных друзей — все это смонтировано уверенной режиссерской рукой Джулианы Берлингуэр.

Этот тонкий, изящный, загадочный, словно восточная арабеска, роман — счастливое сочетание высокой художественной литературы и увлекательного чтения.

---

Как-то ночью, когда Осман Якуб, терпеливо дожидаясь их возвращения, сидит в уголке и предается разным мыслям, Хасан вихрем влетает в комнату, целует старика в обе щеки и в лоб и, подхватив под мышки, с радостными криками кружит его.

— Господи Иисусе и милостивый Аллах, ты что, упал с верблюда и лишился разума? Или разглядел среди звезд счастливый знак?

— Арудж-Баба отпускает меня с Хайраддином!

Осман протирает глаза и недоуменно смотрит на Хасана.

— Он говорит, что настало время завершить мое образование в какой-нибудь хорошей битве. И Хайраддин доверяет мне один из кораблей своего флота! Отплываем немедленно, хотя теплый сезон уже окончился!

— По-твоему, это надо было сообщить мне прямо среди ночи?

— Летом почти не было дождей, так что берберам и маврам на внутренних территориях грозит голодная смерть — никакого запаса на зиму у них нет. Рано или поздно они спустятся на побережье просить нас о помощи, и мы должны будем помочь им в беде.

Осман Якуб садится и с восхищением смотрит на юношу:

— Я счастлив, сынок; ты научился рассуждать как принц, как настоящий государственный муж. Будь у тебя мать, я сказал бы, что тебе пора оторваться от ее юбки, но я ведь не мать и потому считаю своим долгом отправиться в море вместе с тобой.

— Ни в коем случае!

— Если меня не будет рядом, кто оградит тебя от сглаза, от головного червя и грудных болезней?

— Ты должен остаться с Аруджем. Сам виноват: так избаловал отца, пока он дожидался своей новой руки, что он без тебя уже не может обойтись.

— Ах ты мошенник! Рад, что я остаюсь здесь на привязи, хочешь избавиться от своей заботливой няньки. Посмотрим, каково тебе будет, когда наступят холода и никто тебе не согреет одежду, никто не приложит припарку к груди! Ты подхватишь простуду и начнешь кашлять.

Но Хасана такими разговорами не проймешь.

— Ничего не могу поделать.

Осману Якубу очень обидно, что его не берут в море. Осенью можно ждать таких замечательных приключений: сама природа бросает людям вызов, за каждой волной тебя подстерегают самые удивительные неожиданности.

— Ты не хочешь меня брать с собой, думаешь — я старая развалина и буду всем в тягость. Хотелось бы знать, кто это тебя так настроил против меня. Впрочем, я, кажется, и сам догадываюсь…

Чтобы утешиться и позлить всяких злопыхателей, вздумавших держать его в конуре, как старого пса, Осман сразу же принимается за дело.

— Все сговорились против меня. А ты стал самым Краснобородым из Краснобородых: когда-нибудь проснешься и увидишь, что кудри твои стали морковного цвета, потому что ты еще упрямей и вреднее, чем они. Сейчас же ложись в постель и не путайся тут под ногами, у меня еще уйма работы.

Осман Якуб должен немедленно приготовить ящик с разными флагами и сундук с одеждой, настоящие и подложные документы, печати, гербы. Простые дела можно поручить и слугам, а вот о всяких хитростях и уловках Осман должен позаботиться самолично, тут нельзя ошибиться, упустить из виду какую-нибудь мелочь. Все, кто выходит в море, особенно зимой, имеют при себе «обманный багаж». Такие вроде бы пустяки, но иногда они спасают жизнь.

В один уголок Осман кладет аккуратно свернутую сутану монаха-капуцина. Если парню — о, Господи, его теперь и парнем нельзя назвать, он ведь уже раис, — в общем, если его Хасану придется высадиться на берег и пойти в разведку, монашеская сутана будет идеальной маскировкой. Могут пригодиться и платье купца-иудея, станок точильщика, и пестрое тряпье бродячего фокусника.

Что касается знания разных языков, то тут можно не беспокоиться: если Хасан будет вынужден покинуть судно, он сможет свободно изъясняться хоть на дюжине языков, да со всякими жаргонными словечками, даже ругательствами.

В один из ящиков Осман Якуб втискивает еще и книги: если Хасан не найдет их на борту, так вернется за ними во дворец.

— Хватит возиться с ящиками, Осман Якуб, — заботливо говорит Хасан. — Теперь уже я велю тебе идти спать.

— У меня будет достаточно времени для отдыха, когда вы отплывете. Увы!

3

В сентябре вся молодежь покинет дворец. Без веселых игр и песен дом погрузится в зимнюю спячку. Ахмед Фузули уходит с Хасаном в море. Рум-заде сначала отправится в Сирию к своему дядюшке-богачу, потом — в Истанбул к матери. Цай Тянь же вернется к себе в горы.

— Мне так не хочется возвращаться, — признался как-то Цай Тянь Осману. — Не желаю, чтобы у меня под ногами путались всякие бабы.

Отец подыскал для юноши тридцатилетнюю невесту, которая принесет ему в приданое целое царство и трех младших сестер, предназначенных ему в наложницы. Одной двадцать лет, другой — восемнадцать, а третья совсем еще девочка. Судя по всему, четыре сестрицы счастливы, что им выпала такая судьба. А Цай Тянь ужасно сердится и грозит, что сорвет эту свадьбу: уж лучше отшельником заделаться.

— Чепуха, — убеждает его Осман Якуб. — Подумаешь, жены! Да у тебя их могут быть десятки! При таком выборе, может, тебе и приглянется какая-нибудь.

— Но уж наверняка не из этой четверки.

Когда Цай Тянь упирается, он хуже старого верблюда: никто не может сдвинуть его с места.

4

Решив торжественно отметить отъезд юношей, Хайраддин и Арудж-Баба устраивают охоту на гепардов.

В охоте примет участие и Баба: надо же ему испробовать в деле удивительную механическую руку.

Два из охотничьих гепардов — Тарик и Бендель — натасканы самим Хасаном. Это прекрасные животные с лоснящейся шкурой, сильными и нервными лапами, переменчивым — то кротким, то свирепым — взглядом умных глаз.

Лагерь разбит в миле от зарослей кустарника. Гепарды нетерпеливо подрагивают, и Хасан гладит зверей, играет с ними, потом зовет слуг-массажистов. В стороне от площадки другие слуги крепко держат под уздцы лошадей, а третьи — нагружают на верблюдов запасы еды и питья для послеполуденного отдыха.

Уже готовы луки, палки, арканы. Огнестрельным оружием на охоте не пользуются: Хайраддин предпочитает охотиться по старинке, он считает, что огнестрельное оружие убивает в охотнике кураж и мешает преследованию зверя, так как много времени уходит на перезарядку и чистку стволов. И вообще все это слишком напоминало бы сражение.

Когда распорядитель охоты подает условный сигнал, протрубив в рог, всадники пришпоривают лошадей и идут друг за другом в ровном ритме, словно на параде. Длинные поводки гепардов натягиваются: звери рвутся вперед, возбужденно принюхиваясь, их морды подобны нацеленным лукам. Кочевники, облюбовавшие это место для стоянки, сбиваются в кучки — поглазеть на проезжающих мимо господ.

Издали вереница охотников похожа на серую змею, временами сливающуюся с выжженной солнцем землей; чешуя этой гигантской рептилии отливает то светло-желтым, то коричневым. Люди — чешуйки посветлее, потому что они защищаются от зноя и пыли просторными и легкими грубошерстными бурнусами — их полы прикрывают и спины лошадей красновато-коричневой масти, которых можно принять за более темные чешуйки. А головная часть кавалькады ослепительно-ярка и похожа на постоянно меняющиеся узоры калейдоскопа, — разноцветные туники всадников и украшения животных резко выделяются на тусклом фоне пустыни, как бы обрамляющей всю эту сцену песчаными барханами.

Хасан и его друзья едут впереди. Вместе с ними скачут и загонщики. Именно они спустят с поводков гепардов, когда всадники приблизятся к стаду газелей.

По команде главного распорядителя охоты всадники осаживают коней. Пейзаж изменился. Участки с редкой растительностью все чаще сменяются настоящими зарослями кустарника.

Вдруг гепарды Тарик и Бендель в мощном прыжке буквально отрываются от земли. Молодые спешившиеся слуги, помогая всадникам удерживать зверей на сворках, вынуждены бежать вприпрыжку и так отчаянно тормозить, что их ноги по щиколотку уходят в песчаную почву. Наконец слуги отпускают поводки — теперь гепардов удерживают только господа. На каждого зверя приходятся по трое крепких мужчин: откинувшись в седлах, они изо всех сил вцепились в сворки. Звери нетерпеливо рвутся вперед, но ни одной газели, ни одной антилопы пока не видно. Тем более странной кажется ярость хорошо обученных животных. Хасан удивлен и велит своим спутникам быть начеку.

Когда кустарник становится реже, всадники перестраиваются и движутся вперед уже веером, держа гепардов посредине.

Тарик первым делает мощный рывок; Рум-заде, который держит зверя с двумя своими товарищами, не успевает вовремя ослабить сворку и, вылетев из седла, волочится за гепардом по густому и колючему кустарнику. Цай Тянь приходит ему на помощь. Ахмед Фузули не в силах остановиться, его самого тянет вперед второй гепард, хотя с виду этот зверь более послушен. Наконец на открытое место выскакивает Хасан с Бенделем, и тут бешеная ярость гепардов становится понятной: прямо перед охотниками, но довольно далеко от них, недосягаемые для копий и стрел, два льва разделываются с обезумевшим от страха стадом газелей.