СТИВЕН АМБРОЗ - Эйзенхауэр. Солдат и Президент

• Название: Эйзенхауэр. Солдат и Президент
• Автор: СТИВЕН АМБРОЗ
• Жанр: Биографии и Мемуары

Аннотация издательства: Эта книга была признана в США лучшей из всех написанных об Эйзенхауэре. Опираясь на обширные источники, высокий уровень научных знаний. С. Амброз предложил наиболее полное и объективное описание жизни солдата, ставшего президентом. Автор подробно рассказывает о молодых годах Эйзенхауэра, о его почти незаметной на первых порах карьере в армии, о его блестящем руководстве союзными силами в качестве верховного главнокомандующего во время второй мировой войны, о том, с какими трудностями приходилось сталкиваться этому человеку на пути от генерала и президента Колумбийского университета до Президента США.

---

Апрель — время высаживания растений. В 1961 году к началу месяца Эйзенхауэры возвратились в Геттисберг и начали готовиться к новому сезону. 17 апреля полувоенное формирование Бисселла, состоящее из кубинских беженцев и насчитывающее уже около двух тысяч человек, высадилось в заливе Свиней на Кубе. Не получая ни воздушной поддержки, ни подкреплений, не имея хороших средств связи, боевики были довольно быстро разбиты или захвачены в плен солдатами Кастро. Это был полный разгром.

Кеннеди позвонил Эйзенхауэру: не может ли он прибыть в Кэмп-Дэвид для консультаций? Конечно, Эйзенхауэр мог, и 22 апреля он вылетел на вертолете из Геттисберга в Кэмп-Дэвид. Кеннеди встретил его у трапа, и они направились к террасе перед коттеджем Аспен, чтобы обстоятельно поговорить. Кеннеди рассказал о планировании, целях и ожидаемых результатах вторжения, признал, что оно закончилось полным поражением, что причина его — в недостатке разведывательной информации и ошибках, допущенных при высадке десанта с кораблей, а также во времени и тактике проведения операции.

Два человека, погруженные в разговор, стали ходить взад и вперед по площадке, головы их были опущены. У Эйзенхауэра сложилось впечатление, что Кеннеди "рассматривал президентство не только как глубоко личное дело, но и как институт, которым может управлять один человек, всего лишь имея помощника здесь и другого — там. Он совершенно не представлял себе сложностей этой работы". Эйзенхауэр спросил Кеннеди: "Г-н Президент, до того как одобрить этот план, приглашали ли вы всех ответственных за операцию, чтобы при вас обсудили ситуацию и вы сами оценили бы все "за" и "против" и приняли решение, или вы говорили с каждым в отдельности в разное время?" Кеннеди признал, что не созывал Совет национальной безопасности в полном составе для обсуждения и критического рассмотрения планов. Он показался Эйзенхауэру "очень искренним, но и очень подавленным, в состоянии какого-то замешательства". Он с горечью сказал Эйзенхауэру: "Никто не узнает, как трудна эта работа, пока сам не будет заниматься ею в течение нескольких месяцев". Эйзенхауэр посмотрел на Кеннеди и тихо произнес: "Г-н Президент, простите меня, но я думаю, что говорил вам об этом три месяца назад". Кеннеди ответил: "Конечно, я многому научился с тех пор".

Эйзенхауэр поинтересовался, почему Кеннеди не обеспечил воздушное прикрытие вторжения. Кеннеди ответил: "...мы думали, если станет известно, что вторжение осуществляется нами, а не самими кубинцами, участвующими в сопротивлении, то для Советов это будет подходящий повод вызвать беспорядки в Берлине". Эйзенхауэр еще раз посмотрел на него внимательно и заметил: "Г-н Президент, это как раз полная противоположность того, что в действительности могло бы произойти. Советы следуют своим собственным планам, и если они увидят, что мы демонстрируем слабость, то будут давить на нас еще сильнее. Но если они увидят, что мы демонстрируем силу и делаем что-то в соответствии с нашими собственными планами, вот тогда-то они и будут очень колебаться. Поражение в заливе Свиней придаст смелости Советам предпринять что-нибудь такое, на что в других обстоятельствах они не решились бы".

"Вот, — сказал Кеннеди, — мой совет заключался в следующем: мы не должны были показывать, что замешаны в этом деле". Эйзенхауэр возразил изумленно: "Г-н Президент, как вы могли ожидать, что мир в это поверит? Где кубинцы получили корабли, чтобы плыть из Центральной Америки на Кубу? Где они получили оружие? Где они получили средства связи и все необходимое им оборудование? Каким образом вы смогли бы сохранить в тайне сведения о том, что Соединенные Штаты оказывают помощь в подготовке вторжения? Я считаю, если вы начинаете заниматься такого рода вещами, то результат должен быть только один. Это — успех".

Кеннеди ухватился за последнее предложение. "Да, — сказал он, — я заверяю вас, что после всего происшедшего, если подобная ситуация повторится, она закончится успешно". Довольный, Эйзенхауэр промолвил: "Я рад слышать это". Бывший президент сказал Кеннеди: "Я буду поддерживать все, что нацелено на предотвращение проникновения коммунистов и создания ими баз в Западном полушарии". Но он также предупредил: "Я считаю, что американский народ никогда не одобрит прямую военную интервенцию нашими вооруженными силами, за исключением случаев провокаций, направленных против нас и настолько очевидных и серьезных, что каждый поймет необходимость подобного шага"*4.

Чувство разочарованности Эйзенхауэра в Кеннеди стало возрастать, когда Кеннеди, отвечая на один из вопросов в связи с поражением в заливе Свиней, бросил вызов русским, предлагая соревноваться в полете на Луну. Эйзенхауэр посчитал это серьезной ошибкой, и он высказал по этому поводу свое мнение, хотя лишь в частной беседе. Тем не менее его критика достигла американских астронавтов, и один из них, майор Фрэнк Борман, написал Эйзенхауэру в июне 1965 года.

Эйзенхауэр направил Борману длинный, тщательно составленный ответ. "Я критиковал в текущей программе исследования космоса, — писал он, — ее концепцию, в соответствии с которой она была коренным образом пересмотрена и расширена сразу же после фиаско в заливе Свиней". По мнению Эйзенхауэра, бросать вызов русским в гонке полета на Луну было "неразумно". Престиж Америки не годится выставлять на обозрение в такой манере, потому что "он основывался только на одном единственном проекте или эксперименте, извлеченном из тщательно спланированной долговременной программы исследований, объединявшей связь, метеорологию, разведку, а также будущие достижения в области военной техники и науки, и имел своим главным приоритетом — что, по моему мнению, было неудачным — гонку или, другими словами, спортивное состязание". Как результат этого, продолжал Эйзенхауэр, "расходы возросли драматически", а выгоды, заложенные в космическую программу, были утеряны*5.

14 октября 1963 года Айк праздновал свой день рождения — ему исполнилось семьдесят три года. После того как он оставил Белый дом, двенадцать раз он был в госпитале им. Уолтера Рида, но никогда не задерживался в нем больше чем на несколько дней, так как все его недуги были незначительными. Его общее физическое состояние для человека в возрасте, перенесшего обширный инфаркт, паралич и операцию по поводу кишечной непроходимости, было великолепным. Он регулярно играл в гольф, совершал пешие прогулки, занимался в саду, поддерживая себя в активной форме.

Вскоре после того как Айк переехал в Геттисберг на постоянное жительство, Джон писал, что был "поражен и обеспокоен поведением старика". Джону казалось, что движения отца стали замедленными, голос менее звучным, "и даже в течение рабочего дня у него было время, чтобы оторваться от работы и поговорить на темы, которые раньше он счел бы случайными. Я опасаюсь за его здоровье". Но вскоре Джон понял, что был не прав — просто его отец старался расслабиться, тем более что раньше у него не было такой возможности. Эллис Слейтер полагал, что Айк "редко выглядел лучше — он кажется хорошо отдохнувшим". Он стал уставать быстрее и чаще, чем прежде, но в то же время он обладал замечательной способностью восстанавливать силы после хорошего ночного сна. Его ум был таким же острым, как и всегда, прежними оставались его заинтересованность и озабоченность событиями общественной жизни*6.

Его друзья постепенно уходили из жизни. В марте 1962 года умер Пит Джоунс. После похорон Эйзенхауэр полетел в Бейджа в Калифорнии с оставшимися друзьями, чтобы порыбачить, поохотиться и поиграть в бридж. Айк поднимался в 5 часов каждое утро, намереваясь быть в ущелье, когда белокрылые голуби начинали летать, как только всходило солнце. В первый день он подстрелил двенадцать голубей, на следующий день — шестнадцать, а на третий — тридцать, и каждый раз больше всех других из его компании. После охоты он шел на океан ловить рыбу марлин, и ему опять сопутствовала удача, днем он плавал в бассейне, а вечерами играл в бридж.

За Айком и его друзьями хорошо присматривали — кроме Моани были еще управляющий-мексиканец, повар, трое горничных, четверо рабочих, управляющихся с багажом и другой подобной работой, три самолета и пилоты, два катера с командами и взвод солдат мексиканской армии, которые на джипах доставляли компанию в ущелье для охоты. По просьбе Айка пилоты летали над Калифорнийским заливом, и Айк мог видеть, как киты кормили своих детенышей. Айк пробыл в Бейдже две недели и, когда не был занят чем-либо другим, писал статьи для "Ридерс дайджест" и "Сатердей ивнинг пост" о безрезультатности встреч на высшем уровне и о том, как важно соблюдать ответственность в вопросах финансовой политики. В общем, это был именно тот образ жизни, который Эйзенхауэр намеревался вести после выхода в отставку. И, следует добавить, — который, по мнению большинства американцев, он заслужил и должен был иметь.