Сергей Гомонов - Сокрытые-в-тенях

• Название: Сокрытые-в-тенях
• Автор: Сергей Гомонов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Как доброго лица не прозевать,

Как честных угадать наверняка мне?

Они решили маски надевать,

Чтоб не разбить своё лицо о камни.

Я в тайну масок всё-таки проник,

Уверен я, что мой анализ точен:

И маски равнодушия у них

Защита от плевков и от пощёчин.

В. Высоцкий.

---

— Мышей? — предположил доктор, разглядывая дохлую гадюку.

— В скалах-то? — недоверчиво покачал головой Вальбрас. — Вы только Зелиде этого не скажите, иначе сюда сбежится вся прибрежная охрана!

— Во всяком случае, она совсем не голодала, — перекатывая саблей безвольное серое туловище, сказал Ольсар. — Но меня больше трогают не диетические заботы этой красавицы, а ее возможные подружки…

Вальбрас выразил согласие, и дальше они продвигались с огромной осторожностью. По просьбе Ольсара расхититель гробниц помог ему сдвинуть пару крышек с гробов — и внутри оказались одни засохшие цветы.

Будто читая заклинание, Лорс Сорл то и дело повторял, что ненавидит змей. Однако опасения оказались излишни: дойдя до самого конца галереи, спутники не встретили больше ни змей, ни пауков, ни даже сороконожек.

— Смотрите! — воскликнул доктор, указывая на тумбу у последнего саркофага.

В пятне света на камне значилось имя нынешнего правителя Цаллария.

— Значит, настоящий Ваццуки все же умер…

Ольсар и Вальбрас не ответили. Сыскарь указал на дату смерти.

— Похоже, месинор красномасочников у них за пророка! — ухмыльнулся Вальбрас. — Назначить себе смерть через тридцать семь лет, с точностью до дня и часа… Может, он сумасшедший?

Доктор немного успокоился:

— А, значит гроб пуст, как и остальные? — он кивнул на уже пройденные и проверенные саркофаги.

— Вот это мы сейчас и посмотрим! — расхититель гробниц приступил к гробу. — Помогайте мне, господа!

Крышка оказалась немного тяжелее прежних.

В гробу лежало чье-то тело. Ольсар приготовился учуять невыносимый, расторгающий нутро запах смерти, но ничего такого не было и в помине. Не было и аромата бальзамических веществ, благодаря которым труп мог бы надолго сохраниться от разложения.

— Давайте сдвинем совсем…

Они напряглись и стащили крышку на землю. Ольсар поднял правую, спрятанную в перчатке руку лежащего. На удивление, она была хотя и холодной, но не окоченевшей и поддалась с легкостью. Ольсар стянул перчатку, и все увидели, что указательный палец покойника отхвачен вплоть до последней фаланги, а оставшаяся культя вставлена в серебряный напальчник.

— Странно-странно… — сказал доктор. — Простите, никто не станет возражать, если я осмотрю его? Он выглядит так, будто умер час назад и едва успел остыть…

Окружив гроб, они наклонились над телом покойного. Лорс Сорл осторожно снял красную маску, и спутники увидели под нею изуродованное огромным шрамом лицо молодого и в прошлом, до этого ранения, похоже, красивого мужчины. Но теперь заживший рубец стянул кожу, веко правого глаза опустилось вниз, а губа кривилась в вечной односторонней усмешке.

— Тут есть что скрывать… — Вальбрас почесал под шапкой уже начавший обрастать колючей щетиной затылок. — Где его так угораздило? И Ваццуки ли это, Ольсар?

— Это Ваццуки, — ответил тот. — Без сомнения, это он. Вот почему проворовавшиеся чиновники были помилованы — настоящий Ваццуки наказал бы их, не раздумывая! Даже сейчас от него веет величием и властью.

— Отчего же наступила смерть? — пробормотал доктор. — Господа, разойдитесь-ка, позвольте мне его осмотреть!

Лорс расстегнул одежду покойника и обнаружил на его крепком, хотя и сухощавом теле множество застарелых шрамов — таких, словно когда-то несчастного изрубили саблями и пропустили через мясорубку.

— Если он выжил после такого, то что могло свалить его теперь? — рассуждал вслух врач, вынимая из саквояжа зеркальце. — Будьте добры, посветите мне кто-нибудь сюда!

Лорс поднес зеркальце к губам Ваццуки. Едва заметно поверхность затуманилась.

— Он жив и дышит! — воскликнул врач. — Все жизненные циклы в нем приостановлены, но не прекращены! Я не знаю, как это случилось, но вспоминается мне одна история из молодости. Я был тогда только помощником доктора Кирбараса, еще при Ананте XIX. Позвали нас тогда в дом к одному чиновнику из месината — мол, жена его преставилась, а отчего — неведомо. Вот и надо было убедиться, что своей смертью померла бабенка, а то слуги слышали, как на ночь глядя они кричали с супругом друг на дружку, да и сам чиновник той ссоры не отрицал. И так, и эдак ворочал ее Кирбарас — никаких признаков того, что ей помогли расстаться с душой. И выглядела она так, словно только что померла, а мы с доктором смогли прибыть аж на третьи сутки после того, как муж, проснувшись утром, увидел, что жена померла. «Вскрыть надобно, чтобы точно знать!» — объяснил Кирбарас градским сыскарям из месината. А тем-то что: надо — так режь. Лишь бы месинаре отчитаться, что не было смертоубийства. Или что было… Да тут такой гвалт поднялся! Оказывается, одна из прислужниц, очень любившая хозяйку, убивалась и просила повременить с разрезанием. Мол, пустите сначала меня — попрощаться! Доктор рукою махнул — пусть, дескать, прощается, чего уж теперь. А девка та хвать зеркальце — и ко рту его, покойницы-то. Та ведь после осмотра Кирбарасом без маски лежала. Глядь — а на зеркале чу-у-уть заметное пятнышко от дыхания. Живой оказалась покойница наша. Вот такие чудеса!

— И что с нею было потом? — поинтересовался Вальбрас, а Ольсар согласно перевел взгляд с него на доктора.

— Месяца три спала да спала — не ела, не пила, не, прошу прощения, по нужде… Словом — труп и труп, разве что не мертвый. А однажды вдруг проснулась — и ничего не знает, что в те три месяца было, все ей мнилось, что будто только вчера спать легла. Осмотрел ее Кирбарас и никаких хворей не нашел. Прожила она потом еще десять лет и уже по-настоящему преставилась в возрасте пятидесяти семи… или девяти… уж точно и не вспомню ее возраст…

Ольсар склонился над Ваццуки и аккуратно ощупал его одежду.

— Значит, подданные решили, что Ваццуки помер раньше предсказанного срока и тайком его подменили? — спросил Вальбрас, наблюдая за действиями сыскаря.

— Кто знает, как там было…

— Хм! — победно вскричал вдруг Ольсар и вынул из-за подкладки полы камзола месинора небольшой свиток. — Ваццуки — хитрый змей, но тот, кто подложил сюда это — хитрее. Тот, кто подложил это сюда, знал, что он жив. И, думаю, скоро он вернется сюда забрать ожившего Ваццуки.

— Надеюсь только, это не произойдет сейчас! — буркнул Вальбрас.

Ольсар развернул свиток и прочел написанное женской рукою отчаянное послание: «Вы должны знать об ужасах Рэанаты и внушить отвращение к войне своим соотечественникам! Колонизация станет путем гибели остатков этого мира. Во имя священного равновесия Ам-Маа Распростертой, Рэанату нельзя трогать, несмотря на то, что на ней находится, и какими бы благими целями ни руководствовался ради этого месинор Цаллария! Он не может медлить — а мы не можем допустить последнюю битву, иначе все будет ввергнуто в Дуэ! То, что происходит на обратном материке, станет происходить и в Кирраноте. Во имя Ананты, вы, пользующиеся уважением в Целении, внушите это вашему народу! Помогите остановить многовековую вражду! Только вы, вы сами, своими руками и своим умом сможете сделать это, вмешательство правителей здесь бессильно! Ананта проспорит пари Ваццуки и должна будет выполнить его условия, но мы в споре не участвуем и должны противостоять — так хотела она сама!»

— Поистине, это самая умная женщина из когда-либо встреченных мной! — с чувством произнес сыскарь. — Не считая нашей месинары, само собой!

— Вы о ком? — поинтересовались доктор и Вальбрас.

— О ее величестве месинаре Ралувина. О Шессе. Я не знаю, о каком споре идет речь, но подозреваю, что на кону — судьба Кирранота… Ни много, ни мало.

Вальбрас насмешливо блеснул на него глазами:

— Уж если меня чуть в темнице не сгноили за склеп, то за такое нас вообще сожгут и по ветру развеют! Хотя юмор ее величества Шессы я оценил: подсунуть свиток в камзол тому, против кого оно направлено! Тихо!

Все вздрогнули. Где-то наверху, в самом конце коридора, тоскливо кричала сова-сплюшка: таким был условный знак, о котором они договорились с Зелидой.

— Бегом! — приказал Ольсар.

Они сами не помнили, как задвинули крышку и взлетели по лестнице, спотыкаясь на ступенях. Зелида ждала их у выхода, придерживая ворота.

— Там дозор! — шепнула она, тяжело дыша от страха. — Кажется, они заметили, что склеп открыт, но перетрусили и бросились за подмогой.

— Все за мной. Не впервой! — усмехнулся Вальбрас и поманил спутников за собой.

Через несколько минут они во весь опор мчались по берегу к пристани, укрываясь в тени нависающего утеса.

— 6-

Айнору казалось, будто он лежит где-то неподвижно, а при этом он чувствовал еще, что идет вместе с Эфэ, продираясь сквозь чащу к светлому пятнышку, что маячило вдали.