Александр Галич - Верные друзья

• Название: Верные друзья
• Автор: Александр Галич
• Жанр: Поэзия

---

Взметнулось облако пыли.

Вынырнув из-за угла, у больницы останавливается запыленная таратайка. Из нее выпрыгивает Наталья Сергеевна.

- Ну что? - хрипло спрашивает она. - Как Катюша? Почему вы все стоите? Что случилось?

- Все хорошо, Наталья Сергеевна, не волнуйтесь, - врач все еще растерянно озирается, - Катюше сделана операция. На наше великое счастье, здесь каким-то чудом оказался Чижов!

- Чижов? - машинально повторяет Наталья Сергеевна. - Какой Чижов?

- Батюшки! - всплескивает руками врач. - Борис Петрович Чижов! Хирург, который заслуживает, чтобы с его рук сняли золотой слепок. Неужели вы никогда о нем не слышали? Профессор Чижов!

- Профессор Чижов! - снова повторяет Наталья Сергеевна. - Нет, о нем я слышала. - Голос ее звучит все тише, она проводит рукой по лбу, с трудом улыбается.

- Когда же он приехал? Где он?

- Не знаю, - в отчаянии говорит врач. - Ничего не знаю! Когда он приехал, зачем и куда он сейчас вместе со своим другом девался, ничего не знаю...

- Вместе со своим другом, - еле слышно произносит Наталья Сергеевна.

- Ой, Мария Николаевна! - вскрикивает неожиданно медицинская сестра. А я знаю, где он. Честное слово!.. Он же сам сказал... Ну только мы тогда не в себе были и запамятовали... А профессор сказал, что они по реке приехали на плоту!

- На плоту?..

Поднимается луна.

Кама плавно катит свои воды, величественная и широкая. От берега до берега вытянулась серебряная лунная дорожка. Далеко видна пустынная гладь реки.

Ни плота, ни людей.

Наталья Сергеевна стоит на берегу, вглядывается в даль и вдруг медленным, бесшумным жестом заламывает руки.

Сгущаются сумерки.

Одинокая женская фигура стоит на берегу широкой реки.

Рассвет.

По искрящейся, радужной воде плывет плот. Вокруг - степь, пустынные берега.

Нестратов, поджав под себя ноги, угрюмо сидит на краю плота - идет разговор, видимо, не слишком для него приятный. Чижов с размаху ударяет кулаком по рулевому веслу.

- Как ты мог оттуда уехать? - почти кричит он. - Как тебя ноги унесли после того, что ты там выслушал?

- "Выслушал", "выслушал"... Сказать все можно, - хмуро ворчит Нестратов. - А вообще-то я решил так: с первой же оказией вернусь в Тугурбай и займусь проектом.

Лапин обрадованно сжимает руку Нестратова у локтя.

- Я верил, Василий, хотел верить, что, по существу, с тобой все в порядке. Но, не скрою, в Москве испугался. Ты забыл что-то очень важное, важнее чего и быть не может: ты забыл, что работаешь для людей...

- Ну, это уж неправда! - сердито качает головой Нестратов. - Вы не хотите, друзья мои, понять, что когда человек завален работой сверх головы, то ему бывает некогда оглянуться...

- Чепуха! - перебивает Чижов. - Вранье! Каждый из нас, в чем-нибудь провинившись, подбирает себе этакие утешеньица.

- Это я знаю, - бормочет Нестратов.

- Все ты знаешь, - маленький Лапин, присев, обнимает длинного Нестратова за талию, - все ты знаешь, все помнишь, а вот про людей ты все-таки забыл. Аплодисменты. Почет. Фимиам. "Пожалуйте в президиум, дорогой Василий Васильевич!", "Возьмите еще одну мастерскую, уважаемый Василий Васильевич!", "Не примете ли участие в работе журнала, Василий Васильевич?!"... И пошло, и пошло! И день уже начинается с приглашения на совещание: одно в три часа, другое - в пять, третье - в девять... И на жизнь, с горестями ее и радостями, приходится смотреть только уже из окна кабинета, машины, международного вагона. И постепенно забываются те самые простые люди, ради которых работаешь...

- А ведь мы не имеем права забывать! - с силой произносит Чижов. Мы-то ведь слесарята с Лефортовской окраины: Деды наши кто? Молотобойцы, железных дел мастера. Рядом трубили на одних и тех же завалящих станках. Отцы с дробовичками ходили на Красную Пресню...

И, увлеченные этим разговором, друзья не замечают, как плот медленно подходит к острову, втягивается в узкую протоку между островком и берегом и со страшным треском садится на мель.

Нестратов и Чижов удерживаются на ногах, но Лапин падает в воду.

Отплевываясь и отфыркиваясь, он весело рявкает:

- Кораблекрушение! Наконец-то дождались! Наконец-то сбылись мечты сумасшедшие! Стойте, не шевелитесь, тут какие-то коряги, сейчас я вас спихну.

Нестратов, с плота глядя на бесплодные усилия Лапина, задумчиво говорит:

- Нет, Саша, бурлак из тебя не выйдет!

И он, не сгибаясь, бултыхается в воду. Следом за ним спрыгивает Чижов. Они толкают плот объединенными усилиями, но безуспешно.

Плот засел прочно.

Не помогают даже старинные выкрики:

- Эй, ухнем!

- Еще разик, еще раз!

От холодной воды у друзей начинают стучать зубы. Они выбираются на островок и, стараясь согреться, отплясывают какой-то невероятный танец.

- Есть хочется до ужаса, - ворчит Чижов.

Внезапно раздается низкий протяжный гудок парохода.

Друзья, не сговариваясь, бегут через невысокий кустарник на противоположный конец острова и начинают кричать, стараясь привлечь внимание на пароходе.

Но поздно.

Пароход величественно и равнодушно проплывает мимо.

Волны, бегущие из-под винта парохода, бьются о берег. Одна из таких волн, подобравшись под застрявший плот, упруго приподнимает его снизу, и плот - сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее - втягивается в течение.

- Опоздали! - сокрушенно говорит Чижов.

Они стоят и молча смотрят вслед уходящему пароходу.

- Караул! - вдруг, обернувшись, шепотом произносит Нестратов. Смотрите!..

Чижов и Лапин смотрят сначала на его протянутый палец, потом на реку и разом хватаются за головы - плот, их уютный маленький плот, с шалашом, с дробовиками, удочками, гитарой и одеждой, медленно уплывает вниз по течению.

- Вот теперь только все и началось! - хрипло и торжественно говорит Чижов. - Мы на необитаемом острове. Костлявая рука голода протянута к нам. Мы - Робинзоны.

- Это я Робинзон! - быстро говорит Лапин. - У профессора, поскольку он хирург, безусловно черная душа, и, стало быть, он - Пятница. На долю академика остается роль попугая. Господи, как хочется есть!

- Шутки шутками, - вздохнув, говорит Нестратов, - а как все-таки слезть с этого острова?

Больница в Тугурбае.

Ночь.

Забинтованная голова девушки на подушке.

У кровати молча и неподвижно сидит Наталья Сергеевна.

В палату заглядывает девушка-врач.

- Пойдите отдохните, Наталья Сергеевна. Право же, за Катюшей хорошо смотрят.

Наталья Сергеевна не оборачивается.

- Не сердитесь, Мария Николаевна. Мне просто приятно около нее подежурить. Я здесь отдыхаю. Тишина. И она так спокойно дышит...

Врач машет рукой и уходит.

Тишина.

- Понимаешь, Катюша, - едва слышно, одними губами произносит Наталья Сергеевна, - теперь уж я не сомневаюсь - мне не почудилось... Он был здесь... Опять прошел рядом со мной и ушел. Я думала, что теперь уж мне не будет так тяжело, а мне... Такой у меня глупый характер - однолюбка... Завтра на "Ермаке" попробую его нагнать, но...

Забинтованная голова на подушке слабо шевелится.

- Что? Кто?

- Это я. Катюша, Наталья Сергеевна. Больше никого нет. Все тихо. Все хорошо. Спи.

Утро. Пароход у пристани Актау. У борта стоят Наталья Сергеевна, помощник капитана - Сережа Петровых и толстый; благодушный, очень спокойный начальник пристани.

Наталья Сергеевна сжимает руки.

- Где же они? Значит, мы проплыли мимо...

Сережа решительно машет рукой.

- Отпадает!

Начальник пристани пожимает плечами.

- У меня они не проплывали! Удивляюсь!..

- Но не могли ведь пропасть бесследно на спокойной реке плот и три взрослых человека?

- Найдем! - успокоительно говорит Сережа. - Не беспокойтесь, Наталья Сергеевна!

- Эй, - раздается окрик.

Все трое перегибаются через борт.

Вдоль берега ползет катер, волоча на буксире злополучный плот. Моторист машет рукой.

- Начальник пристани здесь? Такое дело: плот перехватили! Вещички есть; документы есть, даже гитара есть... А людей нету...

Наталья Сергеевна глухо вскрикивает, перегибается через борт еще ниже, с отчаянием смотрит на плот.

Сережа вполголоса говорит начальнику пристани, хмуря брови:

- Надо прочесать реку... И сообщи Тугурбаю, чтобы выслали со своей стороны катера!

Попугай и Пятница - Чижов и Нестратов - печально сидят на берегу острова.

Вид у обоих нахохленный, голодный и несчастный"

- Да-а, - задумчиво говорит Нестратов, - не так-то это просто заменить силикатный кирпич местным строительным материалом. Другой материал - другая форма, другие задачи, другой ансамбль... В самом проекте придется много менять.

- Я тоже, признаться, не очень спокоен, - негромко замечает Чижов. Как там моя пациентка?..

Лапин-Робинзон в стороне, не обращая внимания на друзей, ожесточенно выдирает из куска трухлявого дерева сучок, вставляет в образовавшееся отверстие сухую палочку, садится и, зажав палочку между ладонями, начинает ее вращать.