Мор Йокаи - Сыновья человека с каменным сердцем

• Название: Сыновья человека с каменным сердцем
• Автор: Мор Йокаи
• Издательство: Туркменское государственное издательство
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1961

Предлагаемая книга «Сыновья человека с каменным сердцем» – одно из лучших произведений венгерского романиста Мора Йокаи.

Перед читателем – события 1848 года, по-разному сложившиеся судьбы героев; сцена за сценой – картины сражений, интриг, поступков, характеров, но в целом – история национально-освободительной борьбы венгерских повстанцев против австрийского ига.

---

Потом господин Адам заглянул в комнату напротив. И там окно оказалось раскрытым. На столе виднелись следы какой-то надписи мелом, но ее, видимо, стерли, словно человек спохватился, что не следует оставлять после себя письмо.

Без всякого сомнения, Салмаш, в свою очередь, сбежал через окно, опасаясь Зебулона.

Господин Адам только головой покачал.

– Да, мои гости, видать, друг друга спугнули. А между тем мы так славно повеселились. Ну ничего, обойдется. Авось еще кто-нибудь пожалует…

Никто не избежит своей судьбы

На этом для господина Адама закончилась вся история.

По правде говоря, он и не подумал пускаться по горам и по долам на поиски беглецов. Впрочем, когда было обнаружено их исчезновение, они были уже далеко.

Но нас больше интересует Зебулон, а потому поглядим, куда он бежал.

Глухой, студеной ночью он направил свои стопы прямо в лесную чащу, следуя по течению негромко журчащего горного ручья. Он и прежде бывал в здешних местах и знал, что у истоков этого ручья высится старое узловатое дерево, в дупле которого установлен образок, предмет поклонения благочестивых мирян окрестных селений. По этой причине с противоположного склока горы сюда вела еще одна пешеходная тропинка. Найти ее будет нетрудно.

Зебулону пришлось проявить немалую храбрость, чтобы отправиться в путь глубокой ночью, совершенно одному, без всякого оружия, даже без палки, и разгуливать в темноте по дремучему лесу, в котором, как он знал, волки каждый год загрызали у господина Адама жеребят.

Однако страх придавал Зебулону отваги. Сильный страх подавляет робость: подобно этому боль в уколотом пальце мгновенно проходит, если его сунуть в кипяток.

Зебулон благополучно добрел до родника, зачерпнул шляпой воды и с жадностью напился. Нашел он также и дуплистое дерево с образком, а по этим приметам – и ведущую сюда тропу. Тут он принялся мысленно расхваливать сам себя: какой я, мол, умница, ухитрился так ловко обставить свой побег и избавиться от грозной опасности.

Луна едва освещала дорогу, но это все же помогало ему не натыкаться на деревья.

Перед рассветом Зебулон почувствовал, что тропа пошла круто в гору, и решил, что неплохо бы добыть себе палку. Выбрав стройный побег орешника, он кое-как срезал его перочинным ножом. Взбираться на гору с помощью палки стало легче. А когда он начал осторожно спускаться вниз по косогору, можно было уже обойтись без палки. Подвязав к ней котомку, он вскинул поклажу на плечо.

Занимался день. По мере того как в просветах между деревьями появлялись солнечные лучи, вытеснявшие, лунное сияние, из души Зебулона постепенно испарялась боязнь погони, уступая место иной тревоге, какую обычно порождает торжественная тишина пустынного леса. Очевидно, в этой бескрайней глухомани обитает множество зверей, а доверяться им небезопасно.

Ему вспомнилась строка из стихотворения Шандора Кишфалуди[91] о мнимом отшельнике, которому попался навстречу волк:

Волк череп холодный клыками зажал
И быстрой рысцою к горе побежал.

Можно ли вообразить встречу ужасней. А ведь волки все еще занимаются краниологией.[92]

Если Зебулону не изменяла память, в этом стихотворении говорилось еще о том, что волк от испуга выронил из пасти череп «и тот с громким стуком на землю упал».

Все это никак нельзя было воспринять, как утреннее приветствие.

Хоть бы дорога привела к какой-нибудь лужайке!

Желание Зебулона исполнилось. Спустившись в лощину с горного склона, тропа скрестилась с другой дорогой, которая шла в обход первой и выбегала из соседней долины. На этом перепутье раскинулась небольшая поляна.

Но едва тропа вывела Зебулона на прогалину, как из зарослей кустарника, росшего на опушке, вынырнуло и предстало перед ним страшное видение.

Это был не волк с черепом в пасти, а человек с собственной головой на плечах: то был Салмаш!

Оба одновременно заметили друг друга, хотя на мшистой лужайке не слышно было даже шума шагов.

Зебулон вынужден был признать, что он напрасно силился избежать своей участи. Роковое свершилось: бежать больше некуда, искать убежища негде. Этот человек направился ему в обход, чтобы схватить его. У Зебулона не было даже никакого оружия, кроме перочинного ножа, лезвие которого он к тому же не так давно обломил, пытаясь разрезать солдатский хлеб. А враг наверняка запасся пистолетами. И Таллероши решил, что ему остается только одно – сдаться.

Смирившись со своей судьбой, он снял с плеча палку, взял в руки котомку и с видом отрешившегося от жизни человека подошел к Салмашу, как бы говоря: «Вот моя палка, я сдаюсь».

Но медленно приближаясь к своему врагу, он вдруг заметил, что тот выглядит как Макбет, увидевший призрак Банко. Салмаш стоял перед ним, вытаращив глаза и разинув рот, всем своим видом выражая смертельный испуг. Его оцепеневшие ноги, казалось, вросли в землю, В руках он тоже держал палку и суму.

И вдруг Зебулон сообразил, что происходит. Обстановка сложилась комичная и, можно сказать, фатальная.

– Ну, Салмаш, хватит. Перестанем дурачить друг друга, Я и не помышляю вас преследовать. И вы не трогайте меня. Вам показалось, будто я задумал вас спаять а я подозревал, что вы готовитесь сделать то же самое Я удирал от вас, вы – от меня, а дорога сыграла с нами шутку и снова свела вместе. Столкуемся, будет больше прока.

Однако Салмаш все еще не был в состоянии произнести ни слова. Должно быть, его насмерть напугали где-то в другом месте. У него только беззвучно двигались челюсти, слово он разговаривал сам с собой.

– Знайте, Салмаш, – примирительно продолжал Зебулон, – все, что я говорил вчера у Адама, было шуткой, вовсе не надо принимать это за чистую монету. Я никого не хочу обижать, лишь бы оставили меня в покое. И зачем нам, добрым старым знакомым, обижать друг друга? Вы славный малый, да и я не злой человек… Лучше всего для нас – жить в дружбе и в согласии. Вы – «у тех», я – «у этих». Если вы попадете в беду «у этих», я сумею вас выручить; если мне будет угрожать какая-либо опасность со стороны «тех», вы придете мне на помощь. Хорошо, когда у человека всюду есть добрые друзья. Бог знает как все еще сложится. Нам совершенно ни к чему вконец разрушать давнишнюю дружбу. И я к этому совсем не стремлюсь. У вас, верно, сохранилось письмо, которое я написал моему другу Ридегвари? Вот и передайте ему это письмо. Скажите, что я просил кланяться. А что касается вчерашней сцены, то нам обоим лучше о ней не вспоминать, а то нас только высмеют. Так что давайте больше не сердиться друг на друга. Ладно, Салмаш? Ну, храни вас господь. А теперь скажите только одно, по какой дороге вы пойдете дальше? Я вас очень люблю, можете мне поверить, ведь я не раз об этом говорил, но мне, знаете ли, все же не хотелось бы идти с вами по одной дороге.

Салмаш продолжал отмалчиваться: то ли его связывал обет, то ли у него от страха отнялся язык, как у невесты Роберта-Дьявола. Узнав, что путь свободен, он только тяжело вздохнул и, свернув на ближайшую тропу, стал спускаться в лощину.

Можно себе представить радость Зебулона, когда он вскоре наткнулся на венгерского солдата!

Это был не патрульный кавалерист, не улан, а гусар» поднимавший на дороге клубы пыли.

Он оказался простым деревенским парнем, в круглой шляпе с широкой красной лентой вокруг и в расшитой тюльпанами бурке, И все же то был заправский гусар.

На радостях Зебулон чуть не стащил его с коня; он даже в ножки готов был ему поклониться.

– Дружище! Доблестный сын нашего отечества! Спаситель мой! Откуда путь держишь?

– Вон из той деревни, – ответил воин.

– Так там еще остались наши богатыри?

– А как же? Весь отряд.

– Какой отряд?

– Известно какой, – отряд Бендегуза.

– Бендегуза? У меня есть дочка, которую зовут Бендегузелла… Так значит, это партизанская вольница, да? А где же остальные войска?

– Те еще за Тисой, в поход собираются.

– А вы что тут делаете?

– Наша задача – не давать покоя неприятелю и перехватывать императорских прихвостней.

Зебулон оторопел, услыхав о неприятеле. Он вовсе не искал встречи со львом, а только хотел напасть на его след.

– Разве поблизости есть неприятель?

– Неприятеля нет. Зато встречаются императорские прихвостни.

«И один из них как раз бежит лесом, по другой дороге», – подумал Зебулон, но указывать коннику след Салмаша все же не стал, Зебулон и в самом деле был человек мягкосердечный.

– Значит, поблизости супостатов нет?

– Нет. На расстоянии двух дней ходу ни одного не найдешь.

– В таком случае я присяду на обочину и передохну. А тебе, дружище, вот от меня форинт. Воротись в деревню и скажи своему начальнику, чтобы он прислал за мной подводу. Теперь мне уже можно назвать себя, Я – правительственный комиссар Зебулон Таллероши, о котором ходили разные слухи; одни говорили, будто он пал в бою под Кошицей, другие – будто враг пленил его. Но я не погиб и не попал в плен. Благополучно пробился сквозь боевые порядки вражеской армии. Только вот ног под собой не чую, много миль пешком прошел. Потому и надо за мной телегу прислать. А я стану дожидаться здесь.