Генри Олди - Вампиры. Путь проклятых

• Название: Вампиры. Путь проклятых
• Автор: Генри Олди
• Издательство: Издательства: Книжный клуб "Клуб семейного досуга". Книжный клуб "Клуб семейного досуга".
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2009
• ISBN: ISBN: 978-5-9910-0656-9, 978-966-14-0359-7

Мир неведомого, населенный загадочными существами, зомби, вампирами, некромантами…

Этот сборник — еще одна попытка проникнуть в него и если не понять, то хотя бы ощутить страдание, боль и радости «других», их тайные желания и полубезумные надежды.

Еще одна зыбкая возможность заглянуть за завесу кошмара и одновременно — в себя…

---

— Стенли, вы…

— Да, я.

— Так вот кто стоял за всем этим!

— Да, их обоих убил я, вернее, мое детище, мой Вамп.

— Робот? — догадался я.

— Робот, — довольно усмехнулся Шелдон. — Я знаю, ты хотел во что бы то ни стало найти убийцу — можешь себя поздравить — ты его нашел. Вернее, это он нашел тебя. А теперь ты последуешь за своими коллегами.

— Подождите, Шелдон! — я сидел в пол-оборота к нему, и он не мог видеть револьвер у меня за поясом. Моя правая рука уже сползла со стола и теперь опускалась все ниже. Надо говорить — говорить до тех пор, пока она не нащупает рукоятку…

— Скажите мне только — зачем? Я понимаю, что все мы мешали вам — но в чем? Что здесь находится?

— Тебе все равно конец, так что могу сказать. Ты видел карту?

— Да.

— А звездочку на ней?

— Видел. Я сначала решил, что это наша станция — координаты совпадают — но потом увидел год…

— Это старая ракетная база. Здесь, под нами, целый арсенал. Общая мощность — тысяча двести мегатонн! Ты представляешь, что это значит?! Это же власть над миром! Это то, к чему стремились все великие люди прошлого но только я, я, Стенли Шелдон, смогу обладать этим!

Глаза его горели, на щеках появился лихорадочный румянец, он уже кричал, брызжа слюной… Он явно был сумасшедшим — только мозг параноика мог породить это кошмарное чудовище и воскресить безумную идею мирового господства…

…Моя правая рука легла на рукоятку «Магнума»…

— Понятно. Вы нашли эту базу и собирались расконсервировать ее. Но тут Ковальский со своими буровыми работами подобрался слишком близко к вашей находке — и тогда вы создали этого робота-убийцу и выпустили его на Ковальского; а потом оставили охранять базу.

— Ты весьма догадлив. Все. С тебя достаточно. Ты знаешь все, что хотел, — Шелдон сжал что-то в правом кулаке.

В глазах робота снова вспыхнули зловещие огоньки, и в то же мгновение я рванул из-за пояса револьвер.

«Но если в стволе не бризант…» — успел подумать я, нажимая на спуск.

Оглушительный грохот выстрела заложил мне уши; руку со страшной силой рвануло назад, но я успел увидеть, как разлетелся оскаленный череп; схватив револьвер обеими руками, я выстрелил снова; вторая бризантная пуля разорвала робота на куски, швырнув обломки в коридор и сбив с ног Шелдона.

Шелдон приподнялся, сунул руку в карман — но он был слишком медлителен, этот несостоявшийся властелин мира — и в следующее мгновение серебряная пуля Рауля Шутхарта вошла ему точно между глаз.

Далия Трускиновская Шлюха

Ресторанный столик был на двоих. За ним и сидели двое — старший бухгалтер одного скромной провинциальной фирмы Иван Антонович Соколов и экономист оттуда же Игорь Петрович Босягин. Соколов был солидный мужчина под пятьдесят, Босягин — столь же солиден, но чуть за сорок.

И поди ж ты — разница в возрасте у них была лет в пять, а как сказалась на мировоззрении! Соколов пришел в ресторан, желая просто пообедать — сегодня истекал срок их совместной командировки в этот почти европейский город, и они, подбивая бабки, не успели вовремя поесть. Так вот, Соколов хотел вкусно пообедать и немедленно идти в гостиницу. Они вылетали домой завтра, самым ранним рейсом, и встать должны были не позже половины шестого.

А юный Босягин пришел сюда не обедать, а ужинать. Вот так! Ужинать, наслаждаясь музыкой, обслугой, деликатесами, пивом… что там у них еще в прейскуранте? Может, и потанцевать, если будет кого пригласить. Может, и познакомиться с партнершей поближе. Может, и еще чего обломится. Он еще не чувствовал себя настолько дряхлым, этот шалунишка Босягин, чтобы в такой вечер мечтать о гостиничной тахте.

Оба командировочных заказали, тем не менее, один джентльменский надор, являвшийся для Соколова — обедом, а для Босягина — ужином. Салат «Летний», что-то экзотическое под майонезом, мясное ассорти, фирменный шницель с грибами, пива, фирменного же, два кувшина и одну на двоих мисочку с солеными орешками, которую и принесли им первой. Босягин грыз орешки и озирался охотничьим взором.

Вскоре он обнаружил искомое.

Неподалеку за таким же двухместным, прилепившимся к стене столиком сидели две нарядные женщины. Одна — маленькая блондинка, вся такая пушистая и шустрая, другая — темно-рыжая, с гладко зачесанными волосами, в обтягивающем, как чулок, платье. Рыжая ему понравилась больше. Босягин, мужчина крупный, чтоб не сказать — пузатый, женщин предпочитал своего роста, но тонких до невозможности. А эта была как раз такая.

После небольшого перерыва на эстрадку взобрался оркестр и, дожевывая, стал разбирать инструменты. Босягин, бросив шницель на середине, подобрался, готовясь к броску. Мало ли кто вздумает пригласить рыжую первым и оставить ее за собой на следующий танец? Главное было — схватить ее вовремя.

Ему это удалось.

Танцевали они молча. Странно, но лицо и повадка рыжей не располагали к заурядному трепу, а незаурядного ему сказать было нечего. Положение спасла пушистая подружка. Когда Босягин отвел свою даму на место, она встретила их, будто любимых друзей, вернувшихся из кругосветки. Босягин остался стоять у столика, а через несколько минут подозвал официанта и попросил поменять два двухместных столика на один нормальный.

Потом он знакомил с девочками Соколова. Соколов в восторг от этой затеи не пришел, даже явственно покрутил носом, а когда подружки смылись на минутку, сказал Босягину, что он об этих дамах думает.

Собственно, Босягин и сам это заподозрил — когда блондинка потребовала шампанского. рыжей оно не понравилось, блондинка велела подать другую бутылку, и при этом обнаружилось ее близкое знакомство с официантами — она всех их звала по именам.

У Босягина было две логики. одна — логика женатого человека, не обремененного лишними доходами. И другая — командировочная. Логика домашняя оперировала такими категориями, как репутация и покой домашнего очага, банкнотами (на личные расходы) — не более сотни. Командировочная логика была совершенно анархична, принципа придерживалась следующего:

«Однова живем!», и Босягин хоть сутки — а проводил в гусарской гульбе, не заботясь о последствиях, тем более, что обратный билет уже лежал в кармане.

Так вот, командировочная логика внушила Босягину, что подвыпившие подружки во хмелю тем более очаровательны и сговорчивы, что непременно нужно уложить Соколова в постель к пушистой блондинке, и что раз тебе, только что выдувшему трехлитровый кувшин пива, с зазывным хохотом предлагают коктейль из шампанского с коньяком, то нужно пить и не кочевряжиться.

Когда они вчетвером оказались на ночной улице, блондинка уже пела громким и довольно фальшивым голосом, рыжая непременно желала танцевать на проезжей части, Соколов хотел продекламировать какое-то с детства любимое стихотворение, и вся эта художественная самодеятельность безмерно радовала Босягина.

Была, правда, мыслишка о том, что номер-то они с Соколовым занимают один на двоих и что никакой швейцар просто так не пустит их в этот номер с двумя пьяными бабами. Денег же они просадили прорву, Босягин выложил все подчистую, Соколов тоже шуршал последними бумажками, и сунуть швейцару в лапу уже было нечего…

Потом Босягин в каком-то сквере лез целоваться к рыжей, потом они оказались со своими поцелуями в телефонной будке, и вообще за этим делом не заметили, куда это подевались Соколов и блондинка.

Босягин пытался прокрутить перед внутренним взором пленку с послересторанными шатаниями, но видел только два лица — рыжей и блондинки, два лица, прижавшихся щекой к щеке, и губы рыжей шевельнулись беззвучно, а блондинка опустила глаза и чуть заметно кивнула. Соколова жев этом кадре не было вовсе.

Безмерно обиженный на Соколова за его эгоизм, Босягин побрел туда, куда вела рыжая — скорее всего, к ней домой. Девица же развлекала его как могла — тараторила и сплясала-таки на безлюдной улице. Странный и жутковатый был у нее пляс, и меньше всего понравилось Босягину, как он вдруг прервался. Рыжая замерла в закрученной позе, словно вслушиваясь в ночь, и с ее лица сползла маска плясового пьяненького азарта, а прорезалось безумное напряжение — и обернулось гримасой нестерпимой доли. Но это длилось всего лишь две секунды, одну — напряжение, другую — боль.

Рыжая провела Босягина какими-то задворками и внезапно распахнула перед ним дверцу сарая. Без всяких раздумий Босягин вошел.

Сарай был такой, какому место на самой что ни на есть окраине, — с рухлядью, небольшим окошком, застекленным осколками, и поленницами вдоль стен. На полу лежал реликтовый матрас.

Если бы законная супруга Босягина предложила ему выполнить супружеский долг на таком вот матрасе, он бы потребовал развода. Но то была домашняя логика. А командировочная допускала и матрас, приютивший Бог весть сколько пьяных парочек. Потому Босягин сел, где велели, и только одна мысль смущала его — не раскочегариться бы настолько, чтобы раскидать по этой грязюке одежонку… и вообще — голым телом на такую мерзость?… Бр-р…