Роджер Джолли - Пепелище славы

• Название: Пепелище славы
• Автор: Роджер Джолли
• Жанр: Фэнтези

Любителям орков посвящается. Что остается по окончании Последней Войны на долю двух бывших великими рас, кроме медленного угасания и забвения? 306 год Новой эпохи. Юный охотник орочьего клана по имени Орог уверен, что именно ему выпала честь возродить былую славу своего народа.

---

– Снег почти сошел, – мрачно вздохнул Орог. – Нам надо успеть на Совет прежде, чем кланы разбредутся по летним стоянкам. А показать все еще нечего!

Шенгар сладко потянулся и зевнул, всем своим видом изображая, как удобно ему сидится на выпирающих украшениях книжного переплета.

– Мы куда-то торопимся? – удивился он. – Осенью Совет тоже никуда не денется. А то, пока нас не будет, глядишь, ушастые явятся. Как же гостям без хозяев!

– Вот они-то меня и волнуют, – признался Орог. – С каждым разом их все больше и больше.

– Они придут, как только расчистятся дороги, – кивнул Ривендор.

Но первыми гостями оказались вовсе не эльфы.

– Вылезайте, трусливые предатели! – ревел Уршван, вождь клана Леденящая Смерть.

– Вы увели у меня лучших охотников! – вторил Баргар из клана Черные Клинки. – Думаете, это сойдет вам с рук?

Около сотни орков из двух кланов, во главе с их разгневанными вождями, потрясали оружием по ту сторону бурлящего потока. Высокий обрыв, некогда являвшийся берегом реки, еще осенью украсился зубцами и башенками из неотесанных каменных глыб. Вместе с пещерой, обложенной камнями и оборудованной в хранилище припасов, они образовывали мощное укрепление, держащее под обстрелом возможные места переправ.

– Если ты настолько не ценишь лучших охотников, что они покинули тебя, разве я за то в ответе? – прокричал Орог, высовываясь из бойницы. Некоторое время Баргар недоуменно разглядывал его, потом узнал.

– Оказывается, тебя еще не сожрали горные волки! – проорал он. – Вообще-то я имел в виду твоего дружка Шенгара и это неблагодарное отродье Мардока!

– К Творцу в чертоги твоего Мардока! – рассердился его союзник по походу. – Но Шенгар пусть ответит за все!

В ответ Шенгар вытащил из ножен клинок и издевательски повертел им в воздухе – яркие блики солнца заиграли на стальном лезвии.

– Вы просто завидуете моему новому мечу! – заявил он.

– Кого бы вы в виду не имели, а вождь здесь я, – сообщил Орог. – Со мной и будете говорить!

И Баргар, и Уршван казались озадаченными таким поворотом событий. Первым нашелся Леденящая Смерть:

– Для того, чтобы быть вождем, нужен клан!

– Клан будет, – спокойно ответил Орог. – И все, кто поможет мне в его создании, получат железное оружие. А кто окажется против, до конца дней будет жевать на Пустошах ягель вместе с оленями! К которой из компаний желаете присоединиться?

– До тебя мы тоже доберемся! – пообещал Черный Клинок.

– А вот это вряд ли, – усмехнулся Орог. В этом он был совершенно прав. Ришнар довольно поскреб ухо кривым обломанным когтем:

– Хорошо, – ни с того, ни с сего заявил он.

– Чего хорошего, старик? – окрысился Шенгар. – Вместо того, чтобы заниматься делом, приходится тратить время на разборки с этими идиотами!

В одном из последних опытов ему удалось получить впечатляющие огненные искры, разлетающиеся по сторонам, и он был безумно зол из-за вынужденного перерыва в изысканиях.

– Их только двое. Значит остальные вожди сидят и ждут, чем закончится дело… Я так понимаю, они не всех своих воинов привели?

– Конечно не всех. Красиво бы они выглядели, притащив тысячу против трех десятков!

Два вождя на другом берегу совещались. Видимо, обсуждали полученную информацию. Как и полагается уважающим себя оркам, они долго спорили, препирались, чуть было не передрались, но, наконец, сошлись на каком-то решении. Честь его озвучить досталась Уршвану.

– Может быть, ты и окопался в этих камнях, как последний трус, – прокричал Леденящая Смерть, – но мы вернемся с полными кланами и все равно тебя оттуда выколупаем!

– Возвращайтесь! – отозвался Орог. – Сюда как раз направляется армия длинноухих! Мы дождемся, кто из вас победит, с ним и разберемся!

– Брешешь, предатель!

– Предложение насчет оружия остается в силе! – выкрикнул Орог в спины врагам, убирающимся несолоно хлебавши.

Шрам на щеке тянул и ныл. Почти полгода миновало с тех пор, как Тандегрэн обзавелся этим сомнительным «украшением», быть может, делающим честь бандиту с большой дороги, но мало сочетающемуся с тонкими эльфийскими чертами. Наверное, длинный неровный рубец давно бы перестал беспокоить воина, если бы не напоминал ежедневно о позорных обстоятельствах, сопровождавших его получение. Напоминал окружающим, а главное – своему обладателю.

«Привередничать начинаешь, сноб длинноухий? – строго одернул себя эльф. – Когда ты выбрался из речки, был до истерики рад, что вообще живой остался».

Ну да, так оно и было. Валялся на песчаной отмели и хохотал так, словно его впору было свозить в какой-нибудь прихрамовый дом милосердия и запирать в комнате без острых предметов, в компании с Темным Лордом, Светлым Творцом и изобретателем философского камня. Успокоиться он не мог: любая мысль вызывала новый припадок безудержного хохота. И то, что вокруг – недели пути по бездорожью. И то, что урук-хаи разгуливают по этим горам под флагом Талемайра Падшего. Что остатки его отряда угодили в плен. Что принц, похоже, мертв. Что осенние холода вот-вот наступят, а у него с собой даже меньше, чем ничего. А уж когда он обнаружил, что из рассеченного острым камнем лица хлещет, пульсируя, кровь и заливает ему глаза, затекает за ворот рубахи, что руки у него в крови, и одежда вся в крови, и волосы слипаются от крови, хохот сделался таким, что от этих звуков удрал бы из собственного логова свирепый дикий дракон – и никогда туда больше не вернулся. А самое смешное – он был ЖИВОЙ!!!

И впрямь, его эффектный порыв мог окончиться гораздо менее удачно. Например, он мог с тем же успехом приложиться затылком. Или лишиться глаза, придись удар чуть выше. Переломать руки-ноги и не выплыть из бурного течения. Право, жаловаться на распоротую щеку в таком положении просто смешно! Даже если понимаешь, что мучает вовсе не рана, а память о собственном унизительном поражении.

Тандегрэн потер зудящий шрам и толкнул изящную дверь, украшенную деревянной инкрустацией в староэльфийском стиле. В принципе, это действие тоже было чем-то сродни прыжку в пропасть.

Длинный коридор, образованный сросшимися стволами больших деревьев, заканчивался лестницей, широкие полукруглые ступени которой представляли собой ничто иное как корни еще одного дерева: тысячелетнего исполина, обычного обитателя зачарованных эльфийских лесов. Воспоминания подсказывали, что отца следует искать в библиотеке.

– Да пребудет с тобой Свет! – приветствовал Тандегрэн с порога.

Роэтур, как раз макнувший перо в чернильницу и несущий его над листом бумаги, наполовину исписанным изящным ровным почерком, поднял глаза и замер. С кончика пера сорвалась большая капля чернил и растеклась по бумаге смачной кляксой.

– Не оставит тебя Светлый Творец, – вежливо отозвался он. – Не ожидал.

– Я и сам не ожидал, – криво усмехнулся Тандегрэн. – Ты лучше сядь покрепче, отец, я еще скажу, зачем пришел.

– Да?

– Мне хотелось бы услышать твой совет.

– И впрямь, событие, – согласился Роэтур. Он, наконец-то, вспомнил про зажатое в пальцах перо и отложил его в сторону. – Если бы то, что в течение тысячелетий предрекалось концом света, уже не произошло триста лет назад, я бы решил, что он вот-вот наступит.

– Не конец света, конечно… Но известия, которые я принес, действительно скверные.

– Не сомневаюсь, – с печальным вздохом проговорил Роэтур, поднимаясь из-за стола.

Эльфийские любители посплетничать (не перевелись и такие под волшебной сенью древних дубрав) обычно не могли понять, как отец и сын, так похожие внешне, умудряются быть настолько разными. Шелковистые густые волосы благородного серебряного отлива – у Роэтура более темные, у Тандегрэна выгоревшие до почти платинового оттенка. Одинаковые зеленые глаза. Сын был слегка ниже отца и казался чуть более сухощавым и жилистым. Движения его отличались большей резкостью и порывистостью. Но все это были несущественные мелочи. Кабы не столь очевидное сходство, сплетники имели бы куда более широкий горизонт для фантазий. Потому что большие противоположности вообразить было сложно. Эксцентричный философ, живущий едва не отшельником, и блистательный воитель – не без своих странных увлечений, конечно, но увлечений, не выходящих за рамки положенной героичности.

Строго говоря, единственное, что вменялось в странность Тандегрэну – так это его чрезмерный интерес ко всему, что происходит во внешнем мире. К человеческим делам, к далеким землям. Но это неплохо вписывалось в традиционное стремление эльфов опекать и направлять младшие расы, а потому стоило лишь посочувствовать образцовому представителю эльфийского народа, во имя благородных дел вынужденного проводить столько времени в окружении варваров. Шероховатости поведения воителя списывались на долгое пребывание в этом ужасающем обществе и казались не менее почетными, чем культи и черные повязки ветеранов, получивших увечья в славном бою.