Виктор Сидоров - Повесть о красном орленке

• Название: Повесть о красном орленке
• Автор: Виктор Сидоров
• Жанр: Детская проза

---

Виктор Сидоров ПОВЕСТЬ О КРАСНОМ ОРЛЕНКЕ

«ПОВЕСТЬ О КРАСНОМ ОРЛЕНКЕ» И ЕЕ АВТОР

«Дорогой Виктор Степанович! Я прочитал вашу «Повесть о красном орленке». Она мне очень понравилась. Я ее прочитал два раза. И особенно понравился мне Артемка Карев. Он стал как свой, как будто близкий друг. Но только в повести вы не рассказали, как Артем жил дальше. Кем он стал после того, как вернулся в родное село?

Я хотел прочитать продолжение повести. Но в библиотеке сказали, что оно не написано. Будто вы еще не успели. И мне захотелось сочинить продолжение самому. Я буду писать и каждую главу посылать вам. А вы проверяйте, правильно или нет».

Такое письмо получил писатель Виктор Сидоров из Омска от ученика седьмого класса Саши Блинова.

«Как будто своим, близким другом» Артемка стал для многих ребят. И в письмах, которых Виктор Степанович Сидоров немало получает от своих читателей, и на встречах в школах, библиотеках ребята очень часто спрашивают, а был ли такой Артемка Карев в действительности, видел ли его автор повести, как узнал он о приключениях Артемки и его друзей, о всех фактах и событиях, описанных в произведении?

Может быть, это огорчит юных: читателей, но я должен сказать определенно, что Артемки Карева и его друзей, как и некоторых взрослых героев повести, на самом деле не существовало.

Откуда же тогда взялся Артемка Карев? Неужели автор полностью выдумал его? Почему же тогда говорят, что самое главное для писателя — это знать жизнь, что герои произведений приходят в книгу из жизни?

Как же это происходит?

Не было Артема Карева, но был знаменитый партизанский разведчик Киря Баев, были другие подростки, тоже разведчики, бойцы, связные.

В. Сидоров долго жил в Тюменцево, в Юдихе, в Камне. Проехал по местам былых сражений, осмотрел здание бывшей тюрьмы, где сидел партизанский командир Федор Колядо. В Барнауле, в местных архивах и краеведческом музее, изучал различные документы: воспоминания партизан, боевые приказы по отрядам, листовки и воззвания к населению.

Автор бережно, по крупицам собирал отдельные детали, восстанавливал для себя общую картину событий.

Однажды, например, беседуя с крестьянами, писатель услышал, как пожилая женщина, выглянув в окно, сказала:

— Куда же это Лагожа пошел?

— Это что, фамилия такая — Лагожа?—заинтересовался писатель, но оказалось, что это не фамилия, а прозвище. Мужчина вместо «рогожа» выговарил «лагожа». И прозвище вначале пристало к нему, а потом перешло на всю семью. В селе настолько прочно забыли настоящую фамилию этой семьи, что, когда им пришло письмо, почтальон не сразу догадался, кому его отдать.

Так и появился в «Повести о красном орленке» дед Лагожа.

Стремительна жизнь героев повести. Еще недавно Артемка Карев помогал матери по хозяйству, играл со сверстниками в бабки, с одними дружил, с другими ссорился, а порой и дрался — был обыкновенным сельским мальчишкой.

Но вот за какой-то час происходит неожиданное и круто изменившее жизнь Артемки. Он застрелил мордатого фельдфебеля, уводившего с их двора последнюю корову, и оказался в партизанском отряде. Началась полная опасностей боевая жизнь, единоборство с врагом, ранение, возвращение в строй. Суровые испытания превратили Артемку из наивного мальчишки в настоящего бойца.

Меняется не один Артемка. Меняются и его друзья. В грубоватом, заносчивом Проньке просыпается доброе, великодушное. Он тайком от всех носит передачи Артемкиной матери, схваченной колчаковцами, прячет самого Артемку в своей избе.

Даже робкий Спирька, и тот набрался мужества и под плетьми не выдал своего товарища, а это стоило ему жизни. Подчас как будто ничем не приметен, ничем не выделяется скромный русский человек. Но грянет гром, нависнет над родной землей черная туча войны, и проявятся его самоотверженность и смелость, его чистота и благородство.

До сих пор я говорил о повести Виктора Сидорова. Понятно, что читателям хочется узнать и об ее авторе.

Виктор Степанович Сидоров — наш земляк. Писать он начал очень рано и, как нередко бывает с прозаиками, начал со стихов о трудном детстве военной поры, об отце — рабочем-железнодорожнике, о своем городе Барнауле. Вслед за стихами и одновременно с ними Сидоров писал очерки, фельетоны, статьи. Более десяти лет он отдал газетной работе.

И вот первое крупное произведение — повесть «Тайна белого камня», о таинственных находках, необычных приключениях алтайских мальчишек, обнаруживших важные партизанские документы далекого прошлого.

Вслед за первой, в 1963 году появляется вторая повесть Виктора Сидорова «Федька Сыч теряет кличку». Федька Сыч — подросток, оказавшийся в воровской шайке. Автор показывает, как у Федьки хватает силы воли порвать с ворами и бандитами, встать на честный путь.

В 1972 году вышла в свет еще одна повесть писателя «Я хочу жить». В ней рассказывается о жизни детского санатория в суровые годы Великой Отечественной войны.

И сборник рассказов «Озеро, которого не было» В. Сидоров посвящает детям, хотя в них показаны и учителя и родители.

Можно много говорить об особенностях дарования Виктора Сидорова. Ведь каждый писатель, если он писатель настоящий, пишет по-своему и этим отличается от своих товарищей по перу.

Мне хочется отметить только одну, но очень существенную черту писателя — его любовь к детям. Она помогает Виктору Сидорову проникать в мир своих героев, узнавать мальчишечьи и девчоночьи тайны и секреты.

И юный читатель платит автору ответной любовью. Особенно любит он яркую и правдивую «Повесть о красном орленке», которая уже издавалась в Москве и в Барнауле. За нее автору присуждена премия Алтайского комсомола.

Это волнующая, глубоко патриотическая книга. Ее читают с затаенным дыханием. Она воскрешает одну из своеобразных страниц истории — партизанскую войну на Алтае. Вслед за лучшими произведениями советской литературы «Повесть о красном орленке» Виктора Степановича Сидорова воспитывает мужество, честность, верность в дружбе, любовь к родной земле.

Марк ЮДАЛЕВИЧ.

1

Вот и пришла весна, которую так нетерпеливо ждал Артемка Карев. Наконец-то он забросит в чулан и старую, продранную во многих местах борчатку, и облезлую ушанку, и ношеные-переношенные тяжелые бабушкины пимы. Зачем они, если можно бегать босиком, в холщовых портках да просторной домотканой рубахе.

Артемка заранее прикидывал, чем займется, когда подсохнет грязь. Конечно, пойдет на рыбалку. Только вот куда: на заводь или на омуты? Неплохо бы побывать и на конном заводе купца Винокурова. Далековато, правда,— верст двенадцать будет,— но там работает конюхом хороший Артемкин приятель дядя Митряй. Он всегда разрешает кататься на горячих племенных конях. Скачет, бывало, Артемка по неоглядной гулкой степи, а ветер так и хлещет в лицо, захватывает дыхание, пузырит на спине рубаху. И кажется, что не на коне мчится он, а летит на крыльях, вольный и сильный, как орел-степняк...

Только зря спешил радоваться Артемка. В первых числах мая, после теплых солнечных дней, неожиданно подул зябкий ветер. Все небо затянула седая пелена, и солнце уже дня три вовсе не появлялось, будто и не было его. На улице стало уныло и сумеречно. Сверху беспрерывно сыпалась то крупка, то моросил противный дождь.

В такую погоду Артемке и думать нечего выйти на улицу: в пимах нельзя — сыро, а другой, более подходящей обувки и в помине нет. Остается сидеть в полутемной тесноватой избе да смотреть в окно.

Изба Каревых стоит на самом краю Тюменцева, у дороги на Баево. Если глядеть в одно окошко, видно небольшое озерцо и густой пышный бор. Так и зовут его — Густое. Летом парни и девчата ходят туда на гулянье. Глянешь в другое окно — огород, а за ним в непролазных зарослях жимолости, хмеля и калины вьется бесконечной светлой лентой речка Черемшанка.

Хорошие места, красивые. Но сколько ни смотри на них из окна — веселее не станет. Вот, бы побродить там, полазить — другое дело.

Артемка соскочил с лавки, босиком сбегал по жгуче холодной земле в сарай, заглянул в чулан: нет, никакой обуви не отыскалось в пыльных сундуках, набитых старым барахлом. Забрался на чердак, увидел сморщенные, смятые отцовы сапоги, обрадовался, схватил их, но — увы! Подметки, ощерившись гвоздями, отвисли почти до самых каблуков, и носки сапог напоминали злые щучьи пасти.

Артемка долго вертел в руках сапоги, раздумывая, что с ними делать. Бросить — значит сидеть дома неделю, а то и две. Починить? Мудрено. Но все-таки решил попробовать — очень уж хотелось выбраться на улицу. Бился над ними долго, а толку никакого. Разозлился, зашвырнул под печь. Помыкался, помыкался из угла в угол и снова сел у окна.