Бодхи - Твердые реки, мраморный ветер

• Название: Твердые реки, мраморный ветер
• Автор: Бодхи
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

В старых фантастических книгах Джейн попадались сюжеты, в которых автор пытается нарисовать идиллию подобного рода, но движущей силой всегда было что-то предельно чужеродное, отталкивающее – то классовая борьба с миром капитализма, то, наоборот, борьба с заразой коммунизма. То идея-фикс завоевания космоса просто ради завоевания, власть ради власти, расширение ради расширения. Когда же автор старался подняться до самых, так сказать, чистых, идеальных мотиваций, тогда ученые во всю стремились обогнать друг друга, поскорее совершить открытие, и получалась новая идея-фикс – открытия ради открытий. Удивительно, но людям крайне сложно вообразить, понять и принять идею жизни ради удовольствия от нее. Изучать науку ради получения наслаждения от ясности, предвкушения от узнавания нового. Словосочетание «изучать науку» неразрывно ассоциируется с «серьезным подходом», с «профессионализмом», между тем как здесь, на этом гималайском холме…

---

– Тогда…, не понимаю, тогда что же вы исследуете, и зачем? – удивилась Джейн. – Ну если ключ к долголетию у вас в руках, зачем все эти детализированные исследования – как конкретно влияет на организм то или иное ОзВ? Просто ради того, чтобы знать? Просто влечение к знанию? Желание наткнуться на какое-то открытие? Без определенной цели?

Неожиданно Джейн обнаружила, что у Лобсанга такой вид, словно он о чем-то нечаянно проговорился. Сита сидела, глядя в окно и делая вид, что рассматривает горные вершины.

– В общем, да, мы исследуем… потому что исследуем, нам интересно. – Как-то скомкано произнес Лобсанг и поднялся. – Мне пора. Я думаю, мы еще встретимся на наших занятиях, – добавил он и ускакал.

В комнате повисло молчание.

– Мне тоже пора, – поднялась Сита. – У тебя какие планы?

– Ну, – Джейн посмотрела на часы, – через полчаса у меня занятия в микробиологической лаборатории, а пока планов нет, буду валяться и смотреть на горы, и думать – что же такое вы все от меня утаиваете. – И она посмотрела на Ситу. Та ответила ей прямым спокойным взглядом и пожала плечами.

– Да, тут есть свои секреты, Джейн. Странно было бы, если бы их не было. Переходи к нам, и от тебя секретов не будет, ты станешь членом нашей команды, ты займешься работой – ты сможешь помогать нам по технической части, а заодно сможешь знакомиться с исследованиями любой лаборатории, изучать все, что тебе интересно… у нас тут интересно:) Ты поговори с Энди, мне кажется, что ты ему понравишься. Представляешь – пятьдесят лет интересной, творческой жизни? Сто лет. Двести лет. Нам позарез нужны толковые техники, Джейн. Такие, которые не просто умеют и любят возиться с техникой, а кто может понять и разделить наши главные интересы и ценности. Ты реши для себя, а потом поговори с Энди, или наоборот – поговори и реши:)

Занятия в микробиологической лаборатории неожиданно отменили, и вместо них Джейн предприняла небольшую экскурсию в энергетическое сердце лаборатории.

– Поль Вердье, – представил ей Энди невысокого мужчину лет сорока. – Электрик, так сказать. Он покажет тебе наше энергетическое хозяйство – разберись.

Разобраться было несложно, хотя раньше Джейн никогда не сталкивалась с тем, чтобы мощная лаборатория, целый научный мини-городок с электронными микроскопами, томографами и бог знает чем еще (а вдруг у них даже мини-ускоритель есть?) целиком обеспечивался энергией за счет солнечных батарей, размещенных на такой маленькой площади. Хотя, почему бы и нет – солнца тут сколько угодно, но это сейчас.

– Сколько тут солнечных дней в году, Поль?

– В среднем – 365, улыбнулся он. – Нет, конечно бывают такие дни, когда солнца нет совсем, но редко, очень редко.

– И зимой?

– У нас зима – не такая, как в Европе. Зимой тут днем даже загорать можно, но вечером, конечно, прохладно. Наиболее проблемный сезон, это как раз лето – с июня по август – три месяца муссонов, но как видишь – сейчас июль, а солнца сколько угодно. По ночам в эти летние месяцы идут ливни, но часов с девяти-десяти утра и до вечера тут солнце и очень жарко. Но вообще говоря, наличие прямых солнечных лучей на так уж и принципиально – мы прекрасно собираем энергию даже пасмурным днем. Принцип работы солнечных батарей тебе конечно известен – фотоны выбивают электроны из внешних оболочек атомов, и они-то и обеспечивают электрический ток.

– Конечно, это-то я знаю. Я полгода стажировалась в Стокгольмском универе, а шведы все немного помешаны на солнечной энергии – не случайно именно Швеция первой полностью отказалась от углеводородного топлива.

– Ну а поскольку мы используем в наших фотоэлементах наночастицы кремния, и используется практически вся площадь холма…

– То есть не только стекла, но и стены покрыты нанослоем, собирающим электричество? – перебила его Джейн.

– Да, все стены, стекла, крыши – все собирает энергию, причем двадцатислойное покрытие обеспечивает сверхвысокое КПД как в ультрафиолетовом, так и в видимом диапазоне. Кроме того, на северной части нашего холма – ты там была? – пропасть высотой в двести метров.

– Нет, не видела.

– Сходи, посмотри – там провешено много интересных скальных маршрутов, и по всей площади скалы нанесена нанопленка – очень удобно иметь скальную стену под собой – никому она не нужна, а нам – польза.

– Да, если у вас ТАКАЯ площадь нанофотоэлементов, тогда, конечно, понятно…

– То, что КПД поднято почти до 90% в ультрафиолетовом спектре, особенно важно, ведь именно в этом спектре излучение мало преобразуется в энергию, приводя лишь к износу и теплопотерям, ну а ультрафиолета у нас тут сколько угодно!

– Какой размер наночастиц? – стала прикидывать Джейн? Пол-нанометра? Нанометр?

– Ну нет. Это прошлый век. Одна двадцатая нанометра.

Джейн присвистнула.

– Это должно стоить… очень дорого!

– Да, это стоит дорого, – согласился Поль. – Но у нас нет проблем с финансированием.

– Разве такое бывает? – Джейн с сомнением покачала головой. – Сколько работаю, столько слышу вечные стоны о том, что денег мол нет совсем.

– Ты работала в государственных учреждениях, а здесь – частное. В отдельно взятом частном учреждении можно много добиться, если им управляют люди с головой.

И судя по гордой интонации Поля, тут явно работали люди с головой, к которым он, без всякого сомнения, причислял и себя.

– Слой из таких мелких наночастиц совершенно прозрачен, поэтому мы можем делать такие двадцатислойные пленки, наносить их на окна и вообще на что угодно – ты просто их не заметишь. Ну и воздух у нас тут очень чистый – Гималаи все-таки, это тебе не мегаполис. И релеевское рассеяние на частицах, размер которых значительно меньше длины волны света, и рассеяние на бОльших частицах – минимально.

Рассматривая нагромождения приборов, Джейн с уважением качала головой.

– Да… далеко мы ушли от того дня в 1954 году, когда родилась первая кремниевая солнечная батарея.

– И от 1983-го года, когда была создана первая электростанция на основе солнечных батарей с мощностью всего лишь один мегаватт, – подхватил Поль.

– Какой вы используете рабочий материал фотоэлементов?

– В основном – соединения меди, индия и селенида, плюс еще мы используем рутений по специальной технологии атомной инжекции.

– Сколько ватт дают ваши батареи на один квадратный метр? – Джейн продолжала забрасывать Поля вопросами.

– Около киловатта.

– Значит только скала высотой в двести метров, и шириной – сколько она шириной?

– Примерно столько же.

– Значит… только скала дает вам сорок мегаватт! Круто!

– Да, и еще примерно столько же мы собираем с остальных площадей. Можно грубо оценить совокупную мощность в семьдесят мегаватт. А еще у нас есть пара компактных реакторов на всякий случай:) Как ты понимаешь, нам этого хватает с избытком, так что работы по вгрызанию в скалу продолжаются непрерывно – пространство нам нужно.

– А я решила, что лаборатория уже построена.

– Хм, – Поль как-то странно хмыкнул. – Я бы сказал, все только начинается. Раньше мы были ограничены тем, что внутри скалы, при искусственном освещении, жить не очень-то приятно. Пока мы шли вниз не слишком глубоко, мы могли за счет горизонтальных шурфов выходить на боковые стенки холма – как с восточной стороны, где холм относительно пологий, так и с севера, где та почти отвесная скала, и таким образом мы могли легко "протягивать" солнце внутрь скалы. Но сейчас мы нашли одно интересное решение.

– Протянули солнце вглубь земли?

– Вот именно. На самом деле, это не так уж и сложно.

– Квазиоптика?

– Совершенно верно. Используем лучеводы, в которых распространяются сверхширокие волновые пучки. Разбираешься в этом?

– Ну так, слышала… но если надо – разберусь, конечно.

– Так что, – повторил Поль, – вгрызаемся вглубь. Лифтовое хозяйство недавно появилось, запустили сразу четыре лифта – на вырост, так сказать.

Воображение Джейн нарисовало совершенно фантастическую картину – скромный холмик снаружи протягивает щупальца вглубь скалы, еще глубже, совсем глубоко, растет вглубь и вширь, ведь кто им там помешает – в толще горы! Подземный город, залитый солнечным светом! Так ведь и реки там подземные текут, и травка растет, и парки, и даже солнце теперь есть, точнее яркий солнечный свет. Вентиляция только нужна. Ну, с таким количеством энергии и с таким перепадом давлений… это элементарно.

Постепенно их разговор становился все более и более специальным, и в конце концов оба метали друг в друга уже совершенно какие-то непостижимые фразы и термины, и, кажется, испытывали нескрываемое удовольствие от того, что понимают друг друга, в то время как любому другому человеку их разговор сказал бы меньше, чем язык марсиан. Окружившись голографическими схемами, погрузившись с головой в технические аспекты этого сложного хозяйства, они едва замечали, как идет время.