Том Вулф - Нужная вещь

• Название: Нужная вещь
• Автор: Том Вулф
• Издательство: Торнтон и Сагден
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-93923-008-3, 5-93923-006-3

Книга о суровых буднях и отважности военных летчиков-испытателей и первых космонавтов США, о соперничестве СССР и Америки за господство в космосе в романтическую эпоху 1960-х годов, о жестоком поединке пилота с темной стихией фатума в борьбе за «нужную вещь», обладание которой открывает путь к триумфу человеческого духа, покоряющего вселенную. Документальность повествования, основанного на материалах космической программы «Меркурий», а также воспоминаниях участников и очевидцев, сочетается с описаниями экстремальных ситуаций, которые придают произведению драматическую напряженность.

Толчок к созданию книги — любопытство автора, жаждущего разобраться: что же представляет собой на самом деле «обширная и загадочная область, которая в буквальном смысле оставалась темной, как обратная сторона Луны, более чем полвека: военная авиация и нынешний американский офицерский корпус».

---

В воскресенье, 12 октября, Чак Йегер зашел вечерком к Панчо. С ним была жена, Гленнис, симпатичная брюнетка — Чак познакомился с ней в Калифорнии во время учебы. Она была настолько мила, что он сделал надпись «Восхитительная Гленнис» сначала на носу своего Р-51, а затем и на Х-1. Йегер пошел к Панчо и слегка выпил, не потому, что через два дня предстояло серьезное испытание. И не по случаю конца недели. Нет, в ту ночь он напился просто потому, что наступила ночь, а он был пилотом из Мьюрока. Именно так и следовало поступать в согласии с военной традицией полета-и-выпивки — и только потому, что солнце село. Ты шел к Панчо, пил и слушал, как громыхают раздвижные двери, как другие пилоты терзают пианино, как входят в гремящие двери одинокие прохожие и Панчо классифицирует всех их как «старых ублюдков» и «несчастных дятлов». Вот что ты делал, если был пилотом из Мьюрока, а солнце заходило.

Примерно в одиннадцать часов Йегеру пришла в голову идея: будет чертовски забавно, если они с Гленнис оседлают пару лошадей Панчо и устроят небольшие скачки при лунном свете. Это было в полном соответствии с традицией полета-и-выпивки, выпивки-и-автомобиля, разве что здесь был доисторический Мьюрок, а вместо машины — лошади. Итак, Йегер и его жена понеслись галопом по пустыне в лунном свете, между изуродованными артритом деревьями Джошуа. Когда они возвращались в загон, Йегер скакал впереди. Вследствие экстремальных обстоятельств: вечер, проведенный у Панчо; коктейль из отвратительно исполненных песен и страшных проклятий — он слишком поздно заметил, что ворота загона закрыты. Как и многие другие пилоты, садящиеся за руль ночью, он не осознал, что не может в равной степени управлять любой машиной. Он врезался в ворота, вылетел из седла и упал на правый бок. Страшная боль.

На следующий день, в понедельник, бок продолжал болеть. Боль пронзала при каждом движении, при каждом глубоком вдохе, при каждом шевелении правой рукой. Йегер знал, что, если он обратится к врачу в Мьюроке или скажет что-нибудь тому, кто имеет хоть отдаленное отношение к его начальству, его отстранят от полета во вторник. Более того, на его место могут пригласить какого-нибудь несчастного дятла. Поэтому он сел на мотоцикл — старую развалюху, которую дала ему Панчо, — и отправился к врачу в ближайший город, Розамонд. Всякий раз, когда мотоцикл наезжал на камешек, бок начинал болеть. В Розамонде врач сообщил ему, что у него сломаны два ребра, забинтовал их и посоветовал пару недель держать правую руку в неподвижности и избегать любого физического напряжения или резких движений — и тогда все будет в порядке.

Во вторник Йегер встал до рассвета — сегодня ему предстояло сломать звуковой барьер, а ребра по-прежнему невыносимо болели. Пока жена везла его на летное поле, он прижимал правую руку к боку, чтобы было полегче. В день полета, на рассвете, услышать Х-1 можно было гораздо раньше, чем увидеть. Топливом для Х-1 служили спирт и кислород, превращенный в жидкость при температуре ниже ста градусов. Когда жидкий кислород подавали по шлангам в брюхо Х-1, он начинал закипать, и машина ревела и гудела, как чайник на плите. Вокруг собралось девять или десять человек — целая толпа, по понятиям Мьюрока. Они заправляли Х-1, и этот зверь продолжал реветь.

Выглядел Х-1, как жирная оранжевая ласточка с белыми отметинами. Но по сути это был лишь отрезок трубы с четырьмя ракетными отсеками. У него была крошечная кабина, игольчатый нос, небольшие прямые лопасти-крылья (всего сантиметров десять в толщину) и хвост, установленный высоко, чтобы избежать звуковой волны от крыльев. Хотя бок разрывался от боли, а правая рука была практически бесполезна, Йегер рассчитывал, стиснув зубы, выдержать полет, но что делать с одним маневром, который он должен был исполнить? Топлива в Х-1 хватало лишь на две с половиной минуты полета. Х-1 поднимался на высоту двадцать шесть тысяч футов прикрепленным снизу под бомбардировщиком В-29. На высоте семь тысяч футов Йегер должен был спустить из бомбового отсека В-29 лестницу к открытой двери Х-1, подсоединить кислородную систему и переговорное устройство, надеть аварийный шлем и подготовиться к выпуску ракеты — он происходил на высоте двадцать пять тысяч футов. Кстати, шлем Йегера был настоящим самодельным шедевром. Раньше такой вещи, как аварийный шлем, не существовало вовсе — его надевали только при выполнении фигур высшего пилотажа. Во время войны пилоты использовали старый добрый обтягивающий шлем с наушниками. Но в кабине Х-1 пилота бросало из стороны в сторону так нещадно, что возникала опасность удариться о стены. Поэтому Йегер купил большой кожаный футбольный шлем — пластиковых в то время не было, — обработал его охотничьим ножом так, чтобы он налезал на обычный летный шлем, и вырезал отверстия под наушники и кислородный шланг. Итак, инженер Йегера, Джек Ридли, спускался по лестнице и устанавливал на место дверь кабины, которая опускалась на цепи из брюха В-29. Потом Йегер должен был закрыть дверь намертво, чтобы не проходил воздух. Так как кабина Х-1 была совсем крошечной, можно было действовать только правой рукой, причем прилагать немалые усилия. Левая же рука почти не участвовала.

В ангаре Йегер тайком пытался потренироваться в закрывании двери — боль была такой жуткой, что он понял: с двумя сломанными ребрами дверь закрыть нельзя. Придется кому-нибудь довериться, и самый подходящий человек — Джек Ридли. Ридли был не только авиационным инженером, но и пилотом, а вдобавок — славным парнем из Оклахомы. Он знал, что такое полет-и-выпивка, выпивка-и-гонки между проклятыми деревьями Джошуа. Поэтому в жестяном ангаре Йегер отвел Ридли в сторонку и сказал:

— Джек, у меня тут небольшая проблема. После того вечера у Панчо я… повредил проклятые ребра.

— Что значит повредил? — спросил тот.

— Ну, можно сказать, почти… сломал парочку.

И Йегер обрисовал предстоящие трудности.

Неспроста инженером этого проекта был Ридли. У него появилась идея. Он попросил Сэма, дворника, отрезать сантиметров двадцать от рукоятки метлы. Пока никого не было поблизости, он засунул метловище в кабину Х-1 и дал Йегеру несколько советов.

С этим дополнительным «летным оборудованием» Йегер и поднялся в воздух.

На высоте семь тысяч футов он спустился по лестнице в кабину Х-1, присоединил шланги и тросы и кое-как натянул свой футбольный шлем. Потом по лестнице спустился Ридли и установил дверь на место. По инструкции Ридли, Йегер засунул метловище между ручкой двери и самой дверью. Это дало ему достаточно дополнительной механической силы, чтобы захлопнуть дверь левой рукой. Закрыв дверь метловищем, он приготовился к полету.

На высоте двадцать шесть тысяч футов В-29 пошел в мелкое пикирование, затем взмыл, швырнув Йегера вместе с Х-1 вниз, словно бомбу. В этот же момент Х-1 рванул вперед со скоростью несущего самолета. Йегера понесло прямо к солнцу. Казалось, что светило находится не более чем в шести футах впереди, заполняя все небо и ослепляя. Но Йегеру удалось восстановить равновесие и выпустить по очереди четыре ракетных отсека. А затем он пережил то, что стало считаться самым сильным ощущением при полете: звуковой удар со «свечой». Волна от выпущенных ракет так сильно откинула его к спинке сиденья, что ему с трудом удалось вытянуть руки на несколько сантиметров, чтобы достать до рычагов управления. Казалось, Х-1 несется вверх по абсолютно перпендикулярной траектории, словно решив преодолеть земное тяготение наиболее коротким путем. На самом деле он поднимался под углом в сорок пять градусов, как и было запланировано. Примерно при 0,87 Мах началась тряска.

На земле инженеры уже не видели Йегера. Они могли лишь слышать… этот бесстрастный, тягучий голос с западновирджинским акцентом.

— Тут небольшая тряска… Обычная неустойчивость…

Обычная неустойчивость?

Затем Х-1 достиг скорости 0,96 Мах, и тогда этот неподражаемый сверхспокойный тягучий голос произнес:

— Слышишь, Ридли… сделай заметку, ладно? (если тебе больше нечего делать) …Восстановилась работа руля высоты.

Как и предсказывал Йегер, при приближении к 1 Мах стабильность восстанавливалась. Йегер не отрывал взгляда от махометра. Стрелка достигла отметки «0,96», дрогнула и исчезла со шкалы.

А на земле они услышали… этот голос:

— Слышишь, Ридли? Сделай еще одну заметку, ладно? (если ты не слишком устал) …Что-то не то с этим махометром… (смешок)…он будто чокнулся…

И в этот момент на земле услышали гул, прокатившийся над пустыней, как и предсказывал физик Теодор фон Карман много лет назад.

И потом голос Ридли из В-29:

— Если это оно, Чак, то мы справились. Но лично я думаю, что у тебя галлюцинации.

И вновь бесстрастный тягучий голос Йегера:

— Похоже, да, Джек… И я продолжаю подниматься вверх, как летучая мышь.