Петр Подгородецкий - «Машина» с евреями

• Название: «Машина» с евреями
• Автор: Петр Подгородецкий
• Издательство: АСТ, Астрель-СПб
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-041435-8, 5-9725-0676-9

Когда мне предложили написать книгу о себе и о «Машине времени», я сначала засомневался. Но потом стало обидно: какой-то там повар может написать книгу, а я нет?

Я очень старался, чтобы мои воспоминания на заданную тему дошли до читателей в понятном и, главное, неизменном виде. Без всякой мишуры и прочей дряни.

Единственное, что расстраивает, – это невозможность вмешаться и что-то изменить. Для этого нужна машина времени, а сейчас ее уже нет, во всяком случае, у меня. Так что может быть это и к лучшему, что прошлое не корректируется…

---

Основное шоу было придумано следующим образом. Открывал его самый «ветеранский» состав – Макаревич – Кутиков – Капитановский, коллектив 1971 года, но без Кавы. Они сыграли старинную песенку Кутикова в стиле «Криденс» под названием «Продавец счастья». А затем к составу подключился Маргулис, потом, когда «добрались» до конца семидесятых, появился я, ну а дальше все шло своим чередом. Выступали мы лихо, зал стонал от восторга, а когда наступило время «Поворота», из огромного сооружения под потолком в публику полетели сотни воздушных шаров… Думаю, что прагматичный Макар уже тогда почувствовал, что мы с Женькой способны поднять «Машину», несколько «забуксовавшую» в то время, на новую высоту. Мне кажется, что он, как охотник, терпеливо выжидал, когда же Сашка Зайцев, несколько выпадавший из коллектива, как в музыкальном, так и в человеческом плане, в очередной раз «проколется», и его можно будет уволить.

«Прокол» Зайцева случился примерно через год после описываемых событий. Он ушел в очередной наркотический «запой» и долгое время скрывался у своих друзей-«наркомов». А в это время назревала серия концертов «Машины времени» во Дворце спорта «Крылья Советов» в Сетуни. Этот зал был выбран по нескольким причинам. Во-первых, хоккейный сезон к тому времени уже завершился, и Дворец спорта был свободен. Во-вторых, «Машина» базировалась в соседнем Доме культуры, принадлежавшем, как и каток, заводу легких сплавов, под кодовым названием ВИЛС. Там у «Машины» хранилась аппаратура и была репетиционная комната.

Кстати, в этом ДК как-то супостаты выбили железную дверь и похитили, часть аппарата: колонки, блоки обработки, студийный магнитофон. Самое интересное, дорогущие блоки обработки звука похитители просто выкинули в помойку, поскольку, видимо, не знали, что с ними делать. А вот колонки украли, по-моему, с концами. Третьей причиной было то, что «Машина» уже с полгода не выступала в столице, и по ней успели соскучиться. Серия была серьезная, приуроченная к 21-му юбилею группы. По-моему, планировалось семь дней сольных концертов из расчета по два концерта в выходные и по одному в будни. Ну а поскольку программу решили расширить, включив в нее старые песни, нужно было репетировать. Полковник не появился день, второй, третий, четвертый. Тогда Макар в панике стал звонить мне и Женьке: «Ребята, выручайте, помните, как здорово все было в прошлом году?» Мы с Женькой приехали, отрепетировали новые песни (старые мы и так знали) и стали готовиться к шоу. Любопытно, что в первый день концертов минут за тридцать до начала приехал Зайцев, несколько помятый, но живой. Макаревич вежливо сообщил ему, что он может забрать свои личные вещи, поскольку «Машина» в его услугах больше не нуждается. Ну а мы пошли на сцену.

Явный успех этих концертов имел несколько причин. Одна из них – то, что мы все соскучились по совместному творчеству, другая – что по нему соскучилась публика, третья – то, что мне из Еревана привезли две канистры отличного армянского коньяка (такой в те времена еще существовал). Мы поставили кувшин с коньяком прямо на сцене и в процессе концерта по очереди прикладывались к нему. Пару литров за концерт – и успех был обеспечен. Во всяком случае, нам все больше и больше нравилось, как мы играем и поем. Ну а когда серия концертов стала подходить к концу, со мной и Маргулисом стал вести задушевные беседы Валера Голда – директор «Машины времени». Он вежливо осведомлялся у нас, а не хотели бы мы присоединиться к коллективу, сколько бы хотели получать денег и пр. Мы с Маргулисом думали, причем нас даже сфотографировали за этим занятием. В общем, нас опять завербовали в «Машину» И понеслось…

Второе пришествие я отмечал в редакции «Московского комсомольца», выпивая с Алексеичем, Сашкой Астафьевым и Лехой Мериновым. О последнем не могу не рассказать подробнее. Это уникальнейший человек, видимо, самый лучший художник-карикатурист всех времен и народов. Наград и званий у него не перечесть, про него (и им) написаны книжки, его картинки видят миллионы людей (и это двадцать лет подряд). А до «МК» он работал главным художником цыганского театра «Ромэн». Там он в 25-летнем возрасте получил первую правительственную награду. Дело в том, что в театр пришла разнарядка: наградить кого-нибудь достойного медалью «За трудовую доблесть». Леха, уже тогда довольно сильно выпивавший, ни за что этой медали не получил бы, если бы не одно «но». Он был единственным русским в труппе. А сам театр был разделен на конкурирующие группировки, и дать медаль кому-то из цыган значило объявить междоусобную и межклановую войну. В общем, стал Леха полным кавалером награды «За трудовую доблесть». Когда он уходил в «МК», растроганные цыгане даже подарили ему взятую из реквизита адмиральскую форму, чтобы было нa чем носить награду. В этой форме его частенько можно было видеть в Строгино, когда часа в два ночи он шел в киоск за водкой.

В один из своих дней рождения Леха надел любимую форму с лампасами и галунами, украсил голову фуражкой и, договорившись с работниками зоопарка на Пресне, взял в аренду лошадь. Медленным шагом доехал до редакции, а затем сумел въехать в вестибюль. Лошадь даже дошла до лифтового холла, но подняться на третий этаж было выше ее сил. Меринов отдал измученное животное владельцам, заплатив примерно столько, сколько хватило бы животине на еду в течение года. Сам же отправился выпивать дальше.

Жена Меринова Маша очень волновалось и, когда луж позвонил и спросил, не надо ли чего, опрометчиво попросила глазированных творожных сырков. Алексей заехал в ближайший супермаркет и купил – сырки. Всего 800 штук, поскольку даже на складе больше не было. Понятное дело, утром Маша развозила их по окрестным детсадам и школам как спонсорскую помощь от художника Меринова.

Честно говоря, когда я начал писать эту главу, то подумал, что ничего у меня не получится. Дело в том, что десятилетие, проведенное в группе после моего «второго пришествия» пролетело, как один день. Я подумал, что и вспомнить-то ничего не смогу. Ну что, переезды или перелеты, гостиницы, концерты, выпивка, бляди, иногда то же самое плюс сауна или прогулки на природе. А потом, покопавшись в памяти, я все-таки кое-что вспомнил…

Чуть ли не первые наши гастроли в «новом старом» составе были связаны с круизом под названием «Мисс пресса». В то время подобные конкурсы в СССР только начали проводить, а «Мисс пресса» вообще проходил впервые. Самое интересное – это то, что сами «миски» почему-то никому не запомнились. Правда, одну из них мы через несколько лет совершенно случайно встретили в Нью-Йорке, где, к нашему удивлению, она не мыла посуду и не стояла на панели, а работала в американской газете и писала на английском языке.

Круизный лайнер, который назывался, по-моему, «Украина», отправлялся из Одессы, а сам маршрут круиза был довольно хиленьким: никаких тебе Италии и Франций, а всего лишь Кипр, Турция и Мальта. Кстати, «Машине» было не впервой ездить с «мисками». Года за три до этого к ним во время поездки в Италию «пристегнули» совершенно офигевшую от свалившегося на нее звания первой «Московской красавицы» 17-летнюю Машу Калинину, или, как ее звали «машинисты», «Кашу Малинину». Представляете себе, поездка по итальянской глубинке: четверо музыкантов (самый высокий был Зайцев – около 183 см) и двухметровая Маша, явно не понимавшая смысла происходящего. В довершение всего она ни слова не понимала по-итальянски, а итальянские провинциалы, к ее удивлению, не знали ни русского, ни английского, ни какого-либо другого языка. Даже итальянского, в строгом понимании этого слова, они не знали, и переводчики путались в нюансах перевода с местных диалектов. В результате Маше на завтрак тащили вместо стакана сока и одного яйца пиццу, пасту, мясо и прочие вкусности. Местное население, тщетно пытавшееся выяснить, как ее зовут, именовало ее просто «рогацца лонга», что значит «здоровенная, в смысле, долговязая девица».

Во время круиза меня поразили несколько вещей, одна из них – это знаменитый стамбульский базар. Мы пошли туда вместе с Маргулисом и Ваней Демидовым, который ходил всегда в темных очках и вел популярную передачу «Музыкальный обоз». Это, конечно, фантастическое зрелище. Мы проталкивались по узким улицам, заставленным к тому же какими-то телегами с товаром. И вдруг Ваня узрел здоровенный стенд, на котором были развешаны темные очки. Особенно ему приглянулся модный тогда «Рей Бан». Поскольку Ваня не знал по-английски ничего, кроме счета от одного до десяти и слова «доллар», он обратился к Маргулису с просьбой оказать ему содействие в приобретении вожделенного оптического прибора. Ну Женька и спросил: «Хау мач?» – протянув свою длань к очкам. Продавец, вопреки ожиданиям, понял его с полуслова и ответил: «Тен долларз». Ваня, услышав знакомое словосочетание, сказал Женьке: «Скажи этому мудиле, что, если он отдаст за пять, я их возьму». Маргулис только открыл рот, как продавец с широчайшей улыбкой закричал Ване: «Забирай, товарищ!» Ваня даже подумал на какую-то секунду, что он качал понимать либо английский, либо турецкий язык, но потом сильно разочаровался тем, что сказано все было по-русски.