Евгений Шестаков - Номерные сказки

• Название: Номерные сказки
• Автор: Евгений Шестаков
• Жанр: Юмористическая проза

Шестаков Евгений Викторович, родился 24 ноября 1964 г. в г. Камышлове Свердловской области, жил в г. Новокузнецке Кемеровской области, недоучился на истфаке Томского госуниверситета, ныне проживает в ближнем Подмосковье.

Писатель-юморист, автор монологов, исполняемых Е. Шифриным, Г. Хазановым, М. Евдокимовым, К. Новиковой, М. Грушевским и др. Публиковался в «Огоньке», «Магазине», «МК», «ЛГ», «Век» и др. Делал передачи на ОРТ, «Радио Свобода»; и др. Лауреат премии «Триумф», премии клуба «12 стульев», московского кубка юмора и др.

Жена Татьяна, падчерица Ирина. Кавказская овчарка, серый кот, кошка. Хобби — технический милитаризм в виде собирания литературы и масштабных моделей.

---

— Хо-о-ох, делегаций-то понаехало! Кого только ветром ни принесло! И королевский царь Луй из Парижа-то города... И султанбаши арабейский... И папа римский, и мама аглицка, и даже чудо како-то в перьях с Америки. Со всех дырок все величества повылазили. Дабы, значит, к единому мнению о судьбах мира прийти. А я молоденький царенок-то ишо был. Мудроты нонешней-то не нажил. И с политикой застольною не знаком. То вилку, понимашь, во праву руку возьму, то свечку в суп опрокину, а то, бывало, посередь речи чей-нибудь что-нибудь во сне крикну. А папе римскому руку хотел пожать, а он больше любит, когда целуют, а я, блин, царь ему или кто? Ногу ему в виде компромисса пожал, а он — губы дуть, да с королицей немецкой против меня шептаться, да вечером на фейерверк меня не позвали. А на друго-то утро гляжу — цельная уже коалиция их супротив меня ополчилась. Один орлом сквозь монокль лорнирует, другой платьем дерзко задел, третий, подлюка, тростью подножку мне сконструировал. А римский из каталки ими руководит. А саксонский с баденским усишки котовские накрутили и по анфиладной промежности туда-сюда променадят, шпагами стучат и перчатки издали кажут. Мол, только споткнись — тут же в очередь на дуэль вызовем и всего, как ежик яблоко, издырявим...

Государь замолчал, погрузившись в далекое прошлое по самые брови. Царица пододвинула ему кружку с чаем, царевна — блюдо с яблочным пирогом, а шут вздул пару ароматных свечей. Государь изволил откушать, запить, понюхать и, по прошествии времени, потребного для возникновения, прохождения и обнародования отрыжки, закончил свой рассказ кратким устным конспектом событий.

В соответствии с которым выходило так, что злые международные сферы, подстрекаемые недоброжелательными кругами, вознамерились политически унизить и морально уничтожить не пришедшего им по сердцу государя. Однако последний, мобилизовав природную смекалку и все наличное чувство юмора, наголову разбил супостатов в диспуте. Который проходил в последний день саммита и имел темой перспективы добрососедства. И который поистине вошел в историю как триумф отечественной дипломатии и образец поведения на международной арене.

... — А папе этому говорю : хоть ты и римский, да ни грамму ни Корсаков! Поэтому губу на пуговку застегни и при мне на ей не играй!

... — А хмырек этот, то ли бургундский он, то ли мозельский, глазенки свои два раза по семь рублей сделал и говорит : "Ви не есть сифилизованный щелофек! Ви не уметь находить себья ф общестфо!" А я ему рогулину с загогулиной по-древнематерному с двойным прибором загнул — у него аж челюсть по полу заскакала!

... — А герцогине говорю : как даму вас уважаю и преклоняюсь, а как бабу веником могу отхлестать и вожжами на людях отходить. А она для всех — в обморок, а для меня — с-под ресничек горячи взгляды пущает...

... — А напоследок я им в хартию высморкался, меморандум порвал и символически письменным протоколом подтерся. А лакеев ихних, наоборот, кажного рублем одарил и захаживать пригласил. А в газетах назавтра вышло, что на всем ихнем всемирном пленуме один только настоящий государь объявился. Я, тоись. А остальны — так себе бабешки да мужички, самозванцы кривопузые да холерики золотушные. Вот, в обчем, так оно было...

Его уставшее от длинного рассказа величество скромно утер уголком скатерти губы и замолчал. Давая себе отдых, а тянущим руки боярам — возможность по-очереди высказать свое немалое восхищение доблестными деяниями их любимого самодержца.

Сказка №36

В этот день его величество не совершил ничего особо значимого и заметного. Разве что войскам был отдан не очень строгий приказ перейти на стратегическую форму одежды. Однако необходимых разъяснений, равно как и образцов, не поступило, поэтому войска, почесавшись, вскоре о приказе забыли. Да еще голландскому послу было официально разрешено являться во дворец без сменной обуви. Немного поразмыслив, государь дозволил использование слова "жопа" лекарями и банщиками, и на этом исполнение главных своих обязанностей завершил. А о второстепенных ему сразу напомнила государыня.

— Семнадцать мальчиков и четырнадцать девочек. — сказала она, кивнув писарю, чтоб приблизился.

— Тридцать один, стало быть, человек... — исключительно точно подсчитал в уме государь и задумался.

— Обсуждению подлежит, али единолично вырабатывать будешь? — спросил из-за трона шут. Ему очень хотелось поучаствовать.- А то у меня уже готовых три штуки есть. Мужское, женское и универсальное кому хошь.

Выбор имен для воспитанников сиротских домов царь, желая взять на себя умственные расходы, осуществлял сам. Отчество же все безотцовщины получали при рождении царское и до пятилетнего возраста юридически считались царевичами и царевнами. Фамилии выбирались ими самими уже по достижении совершеннолетия.

— Ну, давай...- вздохнув, дозволил шуту государь и сам тоже собрался с мыслями. Государевы дети чисто по техническим причинам не могли иметь одинаковые имена. Поэтому они имели неодинаковые.

— Правдотья. — сказал шут,- Хорошее бабье имя. Честная вырастет и нелживая. Горилл. Мужское, стало быть. Означает "сильный" и "коренастый". Геннадя. Универсальное для обоих полов.

— Годится, — одобрил царь и, напрягши менталитет, выдал чуть погодя свои :

— Удмуртий. Мужское. Скипидарья. Женское. Околейла. Женское. Бармалейла. То ж самое. Налейсамдр. Мужское. Закусидор. То ж самое. Пук. Извините, живот болит.

— Чеснокерья. Некрофилипп. Фантомарья. Бигудитрих. Иконостасья. — предложили по-очереди бояре, к которым государь повернулся с требовательным выражением на лице. — Анаболий. Кошмарфа. Апоплексей.

— Факъюрий! Елдарья! Накакий! Анахренандр! — разошелся шут, едва царица, махнув на балбесов ручкой, покинула помещение. Имен следовало придумать с большим запасом, чтобы выбрать наиболее благозвучные. Поэтому фантазию следовало подкрепить, и один из худых бояр был послан и вернулся с толстою бочкой. Из которой лилось в ковшики и стаканы. Из которых лилось во рты. Из которых с короткими булькающими интервалами все громче во все концы дворца доносилось :

— Бермудозвон! Прохиндеец! Урододендрон!

Вскоре, как водится, никто уже и не помнил, зачем выдумываются и выкрикиваются эти непонятные чудные слова. Всем было просто хорошо и приятно. Наливать, выпивать, крякать и с легкостью выдавать новые, неслыханные доселе и забываемые тотчас существительные имена.

— Фекальмар!

— Крэйзидент!

— Жлоботряс!

— Лилипудель!

— Мастурбатыр...

Сказка №37

В этот день его величество крайне озаботился проблемами экономики. Побудительным мотивом к тому стала краткая, но жалобная речь государыни о низком качестве отечественных свечей. Которыми только за нынешний отчетный год было непоправимо закапано сорок восемь одежек и четырнадцать скатертей. Которые больше коптят, чем светят, и скорее смердят, чем пахнут.

— Не свечи, а прямо позор какой-то! — в сердцах сказала царица, — Горят как спички, светят как светлячки, а стоят как бриллианты!

— Иностранных купи. И поболе, — небрежно бросил государь боярину, ответственному за торговые сношения с внешним миром. Боярин заморгал. Боярин засуетился. Боярин, кланяясь, приблизился к государю и, прижав к груди руки, что-то прошептал ему в ухо. Государь поднял брови. Боярин опустил руки. Государь смежил веки. Боярин дрогнул коленом. Государь, помолчав, встал. Боярин, промычав что-то, собрался было пасть ниц. Но государь взглядом распрямил его и взглядом же заставил говорить вслух.

— Ни фунта, батюшка, ни гульдена, ни тугрика в казне нетути! — плачущим голосом поведал боярин, — Все потрачено! А взять-то неоткуда теперь! Не продаются боле матрешки наши. Повышли из моды-то. А другого экспортного товара не производим...

Наступила тишина. Думные бояре молчали, потому что не поняли смысла сказанного. Головой большая их часть умела только кивать, жевать и плевать. Чего, впрочем, вполне хватало для выполнения представительских функций. Духовенство молчало отдельно. Поскольку, наоборот, в данном вопросе очень хорошо разбиралось. До такой степени хорошо, что в отдельных храмах сто процентов икон являлись штампованным новоделом. В то время как в заграничных музеях те же сто процентов икон были подлинными. А некоторые из высокопоставленных духовных особ, не ограничиваясь золотым шитьем и крестами, вполне открыто носили перстни, браслеты и даже серьги.

— Та-а-ак... — недобро протянул государь. Собственно, это было все, что он мог сказать по имеющейся проблеме. Отсутствие специальных знаний и неизлечимая доброта довольно часто были причиной его собственных неудач. Однако в данном случае было с кого спросить. Государь одной группой мышц свел воедино брови, а другой выпятил нижнюю челюсть так, словно собирался укусить себя за нос. Боярин стоя сомлел. Его величество привстал с трона, и небольшой, но крепкий бугор обозначился над локтем правой его руки. Боярин взмок одновременно по двум причинам и приготовился вдобавок заплакать. Царь не был склонен к рукоприкладству, но напугать виноватого подданного мог иногда столь сильно, что бывали даже случаи преждевременных мужских родов. Боярин затрепетал и приготовился к мучительному позору, помноженному на душевную боль.