Владимир Санин - Вокруг света за погодой

• Название: Вокруг света за погодой
• Автор: Владимир Санин
• Жанр: Путешествия и география

Очередная книга Владимира Санина посвящена, на этот раз, работе метеорологов, о которой автор рассказывает с неизменным юмором.

---

Здесь жил Миклухо-Маклай. Новая Гвинея, Соломоновы острова, острова Фиджи, Новая Каледония, Таити… Сколько легенд, сказочных приключений, великих имен и открытий связано с этим до сих пор самым экзотическим районом земного шара! Магеллан, Кук, Дюмон-Дюрвиль, Миклухо-Маклай…

Есть от чего закружиться голове!

За годы своих странствий «Академик Королев» избороздил воды Океании вдоль и поперек, и посему большинство его обитателей не разделяют энтузиазма новичков, которые буквально изнывают от нетерпения. Шутка ли — идти по морю, которое омывает берега Новой Гвинеи, островов Адмиралтейства и архипелага Бисмарка! Восточная часть Новой Гвинеи вместе с этими островами называется Папуа; остров Новая Британия, к которому мы приближаемся, — один из девяти административных округов Папуа, в его главном городе — Рабауле мы проведем целых три дня.

Послышался восторженный крик: «Земля!» — и новички, обгоняя друг друга, ринулись на правый борт. Вдали виднелся остров, покрытый буйной растительностью. Я выклянчил у вахтенного штурмана бинокль и уставился на остров: отчетливо различались кокосовые пальмы, волны, накатывающиеся на пустынное побережье. Остров был небольшой, по-видимому, необитаемый, и я, подгоняемый дерзкой мыслью, побежал к Олегу Ананьевичу; почему бы нам не спустить шлюпки и не высадиться на берег?

Капитана я нашел в его каюте вместе с первым помощником. Когда выпадало свободное время, они стряхивали с себя груз забот и с наслаждением погружались в изучение каталога раковин. Ростовцев и Ковтанюк — страстные коллекционеры. Они собирают марки и монеты, но это между прочим, а главная и всепоглощающая страсть — раковины. Раковин они собрали сотни, их уже некуда ставить, и Олег Ананьевич с Юрием Прокопьевичем мечтают о том, что когда-нибудь жены разделят их любовь к раковинам и вместо того, чтобы выставлять на всеобщее обозрение сервизы, украсят серванты и горки этими прекрасными творениями морской фауны.

— Остров по правому борту! — радостно сообщил я.

— Вот бы такую добыть… — пробормотал капитан, с вожделением глядя на раковину, изображенную в каталоге.

— «Царь-ракушка», — уважительно произнес Юрий Прокопьевич. — Тридакна!

— Остров по правому… — заикнулся я.

— Может, и достанем, в этих местах они бывают, — размечтался Олег Ананьевич. — Учтите, Маркович, во время купания будьте осторожны, не вздумайте сунуть ногу между створками такой раковины! Она бывает больше метра, ухватится за ногу — не отпустит.

— У нас как раз появилась возможность увидеть такую раковину, — закинул я удочку. — Сейчас мы проходим мимо острова, и если спустить шлюпку…

— Для высадки на берег нужно разрешение, — охладил мой пыл капитан. — Австралийская опека.

— Но ведь остров, наверняка, необитаемый! — настаивал я. — Посмотрите в бинокль, там раковина на раковине лежит. Целые пирамиды раковин!

Капитан взглянул в окно и предложил мне сделать то же самое; даже невооруженным глазом можно было увидеть пирогу с двумя гребцами, которые отчаянно орудовали веслами и махали нам руками.

— Вот вам и необитаемый… — проворчал капитан. — Так эта раковина, Юрий Прокопьевич…

Я уныло отправился на палубу. Пирога безнадежно отставала, остров таял вдали. Жаль, но придется потерпеть, все равно скоро я увижу пальмы и живых папуасов.

А ведь ровно сто лет назад в этих местах жил и работал Миклухо-Маклай! Многие годы он посвятил изучению тропических островов и их обитателей, его вклад в мировую науку огромен. Удивительной судьбы человек! Его до сих пор считают авторитетом ученые самых разных специальностей — зоологи и анатомы, географы и этнографы; не многим путешественникам довелось столько увидеть, и уж совсем мало ученых, которые так же, как Миклухо-Маклай, заслужили бы от человечества признание не только за выдающуюся научную деятельность, но и за гуманность.

На Новой Гвинее Миклухо-Маклай прожил более трех лет. Сам остров как географическую точку в середине XVI века открыл испанец Ортис де Ретес[1] и назвал его так потому, что чернокожие туземцы напомнили ему негров африканской Гвинеи. А три с лишним века спустя Миклухо-Маклай открыл миру папуасов — в том смысле, что неопровержимо, с огромной убежденностью гуманиста доказал: не смотря на свою отсталость, вызванную определенными историческими условиями, папуасы — такие же люди, как европейцы, и только расисты могут говорить об их умственной неполноценности. Годы, прожитые среди папуасов, нашли отражение в дневниках ученого, безыскусные и трогательные страницы которых нельзя читать равнодушно. Туземцы, которые от белых людей видели мало хорошего, считали «Маклая» своим добрым гением: он лечил их от болезней, сеял среди них «разумное, доброе, вечное». Его жизнь подвижника была трудна, он прожил всего сорок два года. Но папуасы чтут его память, имя Миклухо-Маклая на Новой Гвинее и по сей день произносится с уважением и любовью.

Этнически население Папуа неоднородно. Кроме чернокожих папуасов, здесь живут племена, объединенные общим названием «меланезийцы». Кожа у меланезийцев светлее, волосы не столь курчавы, и вообще по внешнему виду они значительно отличаются от папуасов.

Многие ученые полагают, что меланезийцы в незапамятные времена пришли сюда из Индонезии, но вывод этот не бесспорен, равно как и гипотеза Тура Хейердала о происхождении полинезийцев.

Все эти и тому подобные сведения я почерпнул из письменных источников. Однако давно известно, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Мы прошли мимо крохотных островков Амбитле и Бабасе, и теперь между нами и Новой Британией два-три часа ходу.

В хороший бинокль уже виден вулкан у Рабаула — действующий, между прочим, не так давно он здорово напроказничал. А неподалеку от подножия вулкана виднеются хижины, голые детишки, — ба, не только детишки! — ходят по берегу, купаются в море…

А вскоре мы вошли в бухту Симпсон-Харбор, на берегу которой раскинулся Рабаул. В лоции указано, что в этой бухте «находится множество затонувших судов с глубинами более и менее 18 метров», — вторая мировая война прошлась и по этому благословенному краю.

Не желая увеличивать число этих судов, мы приняли на борт лоцмана и под его руководством стали на рейде в нескольких сотнях метров от берега.

Рабаул

Шлюпки подходили к берегу. Держа наготове ружья, матросы зорко всматривались в кустарники… Зловещая тишина, нарушаемая бессмысленным чириканьем птиц… И вдруг, оглашая окрестности воинственными криками, из кустарников, потрясая луками и копьями, выбежали сотни обнаженных туземцев…

Так было несколько веков назад, в те романтические времена, когда чуть ли не каждый корабль, отправлявшийся в южные моря, наталкивался на неизвестную землю.

Даже сердце подпрыгивало в груди от этой воображаемой картины. Хотя, честно говоря, я нисколько не сожалел о том, что вместо зловещих кустарников на берегу находился благоустроенный причал, равно как и о том, что первый же встречный папуас не насадил меня на копье. Но впечатление он производил изрядное: голый по пояс, босой, толстый и очень важный, он шествовал нам навстречу с портфелем в руке. Видимо, должностное лицо не из последних. По каким-то неуловимым признакам мы решили, что он все-таки не губернатор, и не вручили ему наши верительные грамоты.

Тут же под навесом шла торговля. Десятка два папуасов сидели на подстилках, рекламируя свой товар. У меня остановилось дыхание: продавались воистину бесценные вещи! Такие я видел только в музеях и на фотографиях в книгах известных путешественников: ритуальные маски, статуэтки, вырезанные из красного дерева акулы и птицы… Я осторожно оглянулся, ожидая, что сейчас начнется свалка и эти сокровища придется добывать в острой конкурентной борьбе, но с удивлением обнаружил, что мои спутники равнодушно проходят мимо.

— Олег Ананьевич, Юрий Прокопьевич… — тихо позвал я и молча указал на лежащие у наших ног сокровища.

— Но ведь здесь нет ни одной раковины, — удивился Олег Ананьевич.

— А маски, статуэтки, акулы…

— Еще сто раз увидите. Пошли на рынок.

На всякий случай я купил за доллар одну уникальную маску (примерно II–III век нашей эры — в таких вещах я никогда не ошибаюсь), и мы отправились на рынок.

Рабаул — очаровательный городок из одной-двух улиц, опоясывающих бухту. Утопают в пышной зелени коттеджи австралийской администрации, на каждом шагу магазины, в которых продавцов больше, чем покупателей, автомобильные салоны, где вы без очереди можете купить машину (если у вас есть деньги), скверы, клубы с предупреждающей надписью «Только для членов», бассейны с тем же предупреждением — словом, типичный аристократический курортный рай; впрочем, этой идиллии приходит конец: большинство соседних островных государств уже давно стали самостоятельными, теперь пришла очередь Папуа — исторический процесс вспять не повернешь….[2]