Райдо Витич - Игры с призраком. Кон первый.

• Название: Игры с призраком. Кон первый.
• Автор: Райдо Витич
• Жанр: Научная Фантастика

Честь и мужество живут вне времени и пространства. Романтикам и любителям славянского фэнтэзи…

---

Лишь Всевышнему ведомо — сколько сил и терпения он приложил, чтоб Анжина стала такой, как сейчас — уверенной в себе, гордой, жизнерадостной, дерзкой. Час за часом, день за днем, месяц за месяцем он вытаскивал ее из скорлупы страха, изгоняя горькую муть чужих преступлений из ее души, вылавливая из омута гнетущих бед и ошибок, сожалений, сомнений, предубеждений, давя стереотипы и комплексы щедро, подаренные ей близкими и далекими.

Сколько дней и ночей он тащил ее в будущее, теплом и любовью отбирая у теней прошлого, не жалея сил, не щадя себя, отдаваясь без остатка? Он помог ей поверить в себя, научил доверять другим, стряхнул грязь и шелуху с плеч, превратил в женщину и… получил под дых. Нежная тонкая рука любимой безжалостно ударила его не по лицу — нет, по душе! Горький урок для влюбленных, ослепленных чувствами, привязанных крепче, чем они думают и чем хотели бы… и преданных за это. Эм виро квесто — эм виро сорто — говорят хефесы. Он знал это, но разве принимал или понимал? Ричард прикрыл веки и горько усмехнулся.

Он никогда не допускал мысли, что предательство со стороны любимой возможно и растворялся в ней без остатка, безоглядно доверяя и полагаясь на ее взаимность. Ее чистота и порядочность, чувство долга и тактичность, открытость и безграничная любовь, преданность до самозабвения ему и детям казались страховкой от подобных эксцессов. Она ценила его чувства и заботу, берегла его любовь и тепло, порой забывая о себе, и ему приходилось напоминать ей об этом.

Они срослись, сроднились настолько, что не ведали ссор и конфликтов, не знали распрей и обид, чувствовали и думали, как одно, не делимое целое, не надоедая друг другу, не принижая значимость одного в угоду другому, не разделяя на `твое и мое`, что бы ни было, чего бы это ни касалось. Как долго и тяжело они шли к подобному, знают только они.

И вот пришли…

Ричард помнил каждый свой шаг, каждый день, прожитый в угоду глупому, влюбленному сердцу, которое сейчас ныло, отравленное желчью обиды и непонимания и, казалось, умирало, вторя растоптанной душе, щедро брошенной под точеные ножки жены…и друга.

Люди, которым он верил, которых любил, которым прощал до бесконечности и готов был прощать, не имея сострадания, элементарного уважения, беспощадно, подленько, словно издеваясь и наслаждаясь его муками, выкорчевывали из его души то, чем он дорожил всю свою сознательную жизнь, что лелеял и взращивал в себе, все те ценности, которые казались незыблемыми и необходимыми, присущими любому достойному звания — человеку…и оказавшиеся на поверку лишь никому не нужной трухой.

Ричард закрыл ладонью лицо, с ужасом осознавая, что ему не оставляют ничего, кроме прошлого и бледного подобия будущего, призрачного и никчемного, как и он сам.

Как он проглядел? Что упустил? Когда все началось?

'Ты словно поставил меня на постамент', - вспомнились слова Анжины. В чем она его винила? В том, что любил? В преданности? Уважении? В доверии? Значит и любовь можно вменять в вину?!..

Впрочем, бездумное поклонение живому идолу всегда наказуемо и по сути губительно для личности. Если человек, ступая на дорогу любви, подчиняется велению сердца, руководствуясь лишь чувствами и эмоциями, а не рассудком, путь будет для него тернист и заведет в тупик, искалечит, а может и убить. Перед Ричардом всегда был живой пример, результат подобной однобокости — Крис.

Он не жил, а горел для своей Селины и… выгорел. Пепел, холод, мрак не отпускали его много лет, исковеркали душу и жизнь, превратили в замкнутого, равнодушного циника пессимиста. Эштер, помня об этом, старался объединить здравый смысл, волю, эмоции и чувства и, казалось, преуспел в этом, но жизнь решила по-другому и вынесла свой вердикт его поступкам, его жизненной позиции, его взглядам.

Ланкранц понимал, что достаточно легко может вернуть жену, воспользовавшись своей властью и силой, надавив на ее слабые места, призвав к чувству долга и обязанностям, задавив влечение к другому. Восстановить прежние отношения, привязать крепко накрепко к себе, взяв несколько нужных аккордов в ее досконально изученной душе. Но уязвленное самолюбие и гордость не желали идти на компромисс, они требовали сатисфакции и толкали его в другом направлении, неприемлемом для него вчерашнего, но подходящем для него сегодняшнего.

Анжина, изменившись сама и желая изменить свою жизнь, изменила, увы, и его. И первое, и второе, и третье было явно не в лучшую сторону.

Г Л А В А 12

В дверь несмело постучали. Ричард вздрогнул и нахмурился. Снова стук. — Кто? — рыкнул недовольно король и снял ноги со стола.

Дверь распахнулась и на пороге выросла фигура наместника Энты. Ричард покачал головой: 'Осталось, чтоб Пит прилетел и мы все вместе, дружно порадуемся за Криса.

— Добрый день! — добродушно улыбнулся Кирилл и протянул королю ладонь. Тот нехотя пожал, поддавшись вперед и поджав губы, и вновь сложил ноги на столе, приняв ту же позу, что и до появления незваного посетителя. Кирилл потоптался, сочувственно и настороженно поглядывая на застывшую в кресле фигуру, и уселся на подоконник напротив.

— Зачем прилетел? — грубо спросил Ричард, а сам подумал: 'По Анжине соскучился? Развлечь хотел? Опоздал`.

— Пит звонил.

— Прекрасно, значит ты уже в курсе. Желаешь убедиться лично?

— Я хочу понять — почему?

— Стоило ли ради этого срываться? — хмыкнул Ричард. — Причина не оригинальна. Она нашла себе кандидата то ли в мужья, то ли в любовники, не суть. Я ей больше не подхожу.

Кирилл нахмурился, ему не нравилось настроение короля, его вид, тон, взгляд…

— И кто избранник?

Ричард насмешливо посмотрел на него и выгнул бровь: 'Не хочешь ли и ты встать в очередь к алтарю? `

— Тайна, покрытая мраком.

— Чушь какая-то! Кто вам наболтал подобный вздор? У нее и мысли никогда о другом не было.

Ричард лениво встал и подошел к парню, встал напротив, уставился в упор деланно — равнодушно.

— Откуда тебе знать, какие мысли посещают ее головку?

— Она жила для вас. Анжина никогда не скрывала этого и всегда откровенно заявляла, что вы единственный в ее жизни, — уверенно заявил Кирилл, ничуть не смущаясь под неуютным взглядом мужчины.

— Любовь приходит и уходит… — растягивая слова, ответил король, тихо, нехотя, словно в раздумье. — Мало ли что было… прошло. Сейчас она говорит другое.

— И вы верите?

— Она убедительна, — пожал плечами король.

— Послушайте, так нельзя! Вы не должны верить! — соскочил с подоконника Кирилл и оказался нос к носу с Эштер. Они были почти вровень ростом и с минуту смотрели друг другу в глаза, один надменно-холодно, изучающе, другой с сожалением и надеждой. И каждый пытался понять важное для себя.

— Да? — наконец, разжал губы Ричард и в глазах появилась насмешка. — Считаешь, мне надо силой удерживать ее? Может мне убить соперника? А если это ты?

— Не говорите ерунды, Ричард! Шесть лет вы прожили в счастливом браке и вдруг какой-то соперник! Откуда ему взяться? С неба упал? Вы всерьез верите в эту сказку?

— Почему нет? — выгнул бровь король. — Анжина обычная женщина, а женщинам свойственна ветреность. Вокруг столько красивых, умных, молодых, а ей, сам знаешь, только пальцем помани — у ног паркетом лягут, горло друг другу грызть станут. Ты, мальчик, в том числе, с удовольствием поработаешь локотками, чтоб приблизиться к ее стопам и заслужить одобрительный взмах ресниц.

— Я, конечно, не ожидал, что вы будете петь и танцевать, но и подобного пессимизма, помноженного на цинизм тоже. Вы сейчас, как две капли воды похожи на своего друга Криса Войстера, но к его холодной, холеной физиономии это идет, а вам — нет!

Ричард равнодушно смотрел на него и молчал.

— Возьмите себя в руки. Все это неприятно, понимаю, но жизнь не кончилась и все можно изменить.

— Зачем? Ты ее не видел, да? Не разговаривал? Сходи, пообщайся…Может, после по-другому заговоришь.

Кирилл непонимающе смотрел на короля и видел, что то тупое равнодушие, которое он на себя нагнал, лишь маска, скрывающая клокочущую лаву внутри. Он напоминал сейчас потухший век назад вулкан, обманывающий людей своей умиротворяющей, застывшей красотой, но готовящий новое извержение.

Парень ничего не сказал, лишь кивнул и вышел.

Ричард, проводив его взглядом, усмехнулся: 'Минус три: Крис, Иржи, Кирилл… Интересно, если напиться, станет легче? Н-да… застрелиться будет легче! Нет, господа! Не дождетесь! Она моя жена. Моя! А впрочем, уже не факт. Где же у них вино? `

Кириллу сообщили, что королева в библиотеке. Он поднялся на 10 этаж и издалека приметил худощавую фигуру графа Феррийского, восседавшего в кресле, напротив дверей.

`Этому-то пингвину что здесь понадобилось?` — немного удивился парень.

— Тебя кто звал, щенок? — вместо приветствия прошипел Крис, вскинувшись с кресла и грозно уставившись на Кирилла. Тот, конечно, не ожидал горячих, дружественных объятий, но и столь явного проявления неприязни тоже. Он убрал протянутую было для приветствия ладонь, растерявшись на минуту: