Райдо Витич - Обитель Варн

• Название: Обитель Варн
• Автор: Райдо Витич
• Жанр: Фэнтези

Незыблемые понятия чести, добра справедливости — кому они более понятны и

присущи? Человеку или вампиру? Где больше светлых идеалов: в царстве

технического прогресса и разума или в обществе, живущем по законам природы? В

стае вампиров или в цивилизованном обществе? Любовь вампира — счастье или

проклятье? А если любовь взаимна — морок это или порыв души? А человек способный

понять исчадие ада — чистая душа, наивный ягненок, глупое или черное сердце? И

кто действительно способен по достоинству оценить чувства, и саму человеческую

жизнь — твой собрат — человек или тот, кто не имеет понятия о смерти и любви?

---

— Сам, — тут же все понял Урва и выставил ладони, успокаивая Бэф. — Не смею

тебя больше задерживать. Уже исчез, — взлетев, растворился в ночи.

`Хитрец и проныра', - качнул головой Бэф и вернулся к Лесс.

Два дня, что они провели вместе в замкнутом пространстве, по милости непогоды,

настолько сблизили их, что Бэф больше не сомневался в правильности своего

решения остаться с Лесс до конца пути.

Девушка заинтриговала его. Ее оптимизм и вера в то, что все будет хорошо, при

том, что это самое `все' на данный момент хуже некуда, поражала и заражала.

Нежная забота, рождала еще большую нежность. Остроумные шутки и смех, ответное

веселье. Кто кого развлекал и отвлекал от плохих мыслей, Бэф не понял, но

проникся. И принял Лесс безоговорочно, доверял, как, пожалуй, не доверял и

сородичам. Легкомысленность? Но как приятно чувствовать себя безрассудным,

пылким любовником, а не обремененным властью и долгом вожаком. Не кормить ложью,

не вкушать ее в ответ. Быть откровенным, открытым и получить в дар туже

откровенность и доверие.

- `Мне нравится, что вы больны не мной, мне нравится, что я больна не вами, что

никогда тяжелый шар земной не уплывет под нашими ногами. Мне нравиться, что

можно быть смешной, распущенной и не играть словами, и не краснеть удушливой

волной, слегка соприкоснувшись рукавами', - продекламировала Лесс утром

третьего дня, собираясь в путь. Она натягивала ботинки, шепча себе под нос

строчки стихотворения, а Бэф внимательно слушал, придерживая девушку за плечи.

Она повернулась, и с легкой печалью, глядя в глаза мужчины, закончила. — `Спасибо

вам и сердцем, и душой за то, что вы меня — не зная сами — так любите, за мой

ночной покой, за редкость встреч закатными часами, за наши не гулянья под луной,

за солнце не у нас над головами. За то, что вы, увы, больны не мной, за то, что

я, увы, больна не вами… Пойдем? Пара дней и будем дома.

— Надоел тебе?

— Нет. Но нужно двигаться. Организм не железный. Ему топливо требуется,

прозаическое. Любовь на завтрак и ужин…

— Утомила?

— Больного. Которому можно поставить памятник за геройский подвиг, но

желательно, при жизни.

Девушка встала, расстегнула ремень, перекинула через плечо бинокль и подняла

куртку:

— Одевайся, Бэфросиаст. Буран кончился, но магнолии еще не цветут.

Спорить граф не стал, накинул куртку на плечи и под видом тяжелобольного припал

к девушке, укутывая ее своей рукой и курткой. Хитрости Лесс не заметила.

Они с затаенным сожалением, одним на двоих, покинули пристанище и двинулись в

путь. Дорога через снежные заносы и каменные уступы была нелегкой, и ближе к

обеду Бэф понял, что переоценил свои силы и недооценил мужество маленькой

женщины.

Варн сел на занесенный снегом камень, припав спиной к валуну:

— Извините, Лесс, мне нужно минут десять, если вас не затруднит.

— Конечно, отдыхайте. Спешить некуда. Мы в любом случае успеваем, — села рядом,

заботливо укутывая его курткой. Было видно, что и она не прочь отдохнуть.

— Вы совершенно выбились из сил. Просто невероятно, как вы смогли прошагать

столько километров и тащить такого здоровяка, как я.

— Не такая я хрупкая, как вам кажется. Тем более, что сейчас-то вспоминать?

Самое трудное позади, теперь ты на ногах. И если не трудно, перестань выкать,

напрягает.

— Трудно, но постараюсь.

— Воспитание.

— Нет, уважение.

— Польщена, — с непонятным сарказмом заметила Лесс. — Осталось добавить, что

ты будешь помнить меня всю жизнь, и благодарность твоя не будет иметь границ.

Разумных, конечно. Цену назовешь, да? Повесишь два кило лапши о тех светлых

часах, что мы провели вместе в райских кущах снежного бурана…

— Что на тебя нашло? — спросил тихо Бэф, притягивая девушку к себе. — Ты чем-то

огорчена?

Он еще спрашивает! Да. Да! — хотелось крикнуть ему в лицо. А смысл? Бэф ни в чем

ни виноват. Это она недооценила свое сердце и третий раз наступила на грабли.

Игорь — детство. Игнат — скорее увлечение. Этих двух просто забыть, потому что

легко возненавидеть. Бэф же другой и словно не от мира сего. С ним Лесс

чувствовала себя свободной, действительно любимой. С ним она общалась как сама с

собой, без оглядки открывая каждый уголок своей души. Глупость? Недальновидность?

Да. Но такая приятная, что сил нет противиться. Давно она не чувствовала себя

просто женщиной, человеком. Не марионеткой, не средством, не оружием — живым

человеком, со своими пусть тривиальными страхами, желаниями, мнениями. И он

понимал ее, принимал, какой есть, и казалось, привязался к ней, нуждался не как

в сиделке, а как в любимой. И так хотелось верить вопреки всем доводам и

запретам в бесконечность этих отношений и даже мечтать о совместном будущем, в

котором оба не мыслят и дня друг без друга.

Очередная иллюзия? Пусть. Но именно ее Лесс особенно жаль.

— Извини, расклеилась я что-то.

— Устала.

— Да, — вздохнула тяжело. — В детство вернулась, где веры — море, а угол

реального взгляда на жизнь — нулевой.

— Лесс, ты можешь выйти из игры?

— В смысле?

— Уйти совсем, сейчас, со мной.

Девушка внимательно посмотрела на мужчину и невесело хмыкнув, отвернулась, пряча

горечь, появившуюся в глазах:

— Спасибо, конечно… Огромное спасибо, Бэф, но `я живу, как кукушка в часах,

заведут, и кукую, знаешь, долю такую, и врагу, пожелать не могу'.

— Знаю. Вырваться трудно…

— Почти невозможно.

— Я могу помочь. Серьезно, Лесс.

Лиса покосилась на него:

— Верю, но попытаюсь сама разобраться.

— Хочешь, подстрахую?

— Нет, — качнула головой. — Не лезь к СВОН, опасно. Ты не понимаешь, что он,

лезвия миксера, перемелет в фарш не заметишь.

— У тебя будут неприятности. Из-за меня.

— Ах, сколько печали в голосе! — делано рассмеялась девушка. Толкнула Бэф в

плечо. — Перестань. Кстати, хочешь забавный случай расскажу? Был у нас один

курсант по фамилии Перестань. Казусов с ним приключалось, немеряно. То и дело в

истории попадал…

— Представляю, но знать не хочу, — угрюмо буркнул Варн, поглядывая в сторону.

Чуял опасность впереди, знал о ней, но не знал, что предпринять. Нахмурился,

повернувшись к Лесс. — Тебе не страшно?

— От чего? — насторожилась — странный вопрос.

— Не от чего, за себя. Я ведь знаю, Лесс, зачем ты здесь. Не думала, что

впереди ожидает? Не боишься каверзы?

— От своих? Нет. Дома, может быть, здесь нет, — улыбнулась щедро. А сама

подумала — больно ты проницательный.

— Что предпримешь?

— Бэф, давай оставим этот разговор? Неприятно, не к месту. Я взрослая девочка,

привыкла сама думать. Делать, решать. И в помощи не нуждаюсь. Не порти

настроение. То, что будет, будет завтра. Сегодня хочется прожить сегодня.

Бэф внимательно посмотрел на девушку и, притянув к себе крепко, обнял, припал

губами к виску, лбу, щекам. Он готов был зацеловать Лесс, остаться здесь сейчас,

сегодня, навсегда. И никаких `завтра', где опасность и разлука.

— Э-э, граф, мы так не договаривались, — вывернулась Лесс, смеясь, из его

объятий. — Смотрю, вы уже отдохнули, раз на подвиги потянуло? Тогда вперед, к

вечернему пристанищу, с ночным призом.

— Ты не приз, ты дар…

— О-о! Это любовь! — хохотнула девушка, вставая. — Придется поспешить. А то

через пару дней в тишине и забвении вы мне предложение сделаете, сгорая от

страсти. А я ответ еще не придумала, представляете?

Не сделаю, — поднялся Бэфросиаст, с легким укором поглядывая на развеселившуюся

девушку: Не могу.

Через два дня они прибыли на место. Засели метрах в тридцати от покосившейся

хижины.

Лиса пристально оглядывала периметр, прилегающий к домику на склоне. Все чисто,

ни единого признака присутствия живых душ, будь то человек или птица. Но все

равно подходить к нему девушка не хотела — не верила она Игнату и все. С него

станется группу зачистки послать или заминировать подходы к дому, или… Миллион