Виктор Куликов - Первый из первых или Дорога с Лысой горы

• Название: Первый из первых или Дорога с Лысой горы
• Автор: Виктор Куликов
• Издательство: ИПП «Прометей»
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1995
• ISBN: 5-87091-024-2

Мастер, Маргарита, Воланд — герои великого романа Булгакова становятся главными действующими лицами этого романа. «Благодаря им прошлое смешивается с настоящим, события приобретают характер непредсказуемый и драматичный, Любовь и ненависть сталкиваются в открытом поединке, а Добро торжествует, увы, не всегда…»

---

Дважды генерал зыркнул на Слюняева, запомнил навечно все его приметы и снова обратил глаза к Электросилычу. Взгляд был вопрошающим.

Тот понял генерала и кивнул. Мол, здесь все свои и можешь говорить.

— Конечно, если в прошлом, то это задачу усложняет. В какой-то степени. Хотя… работать в прошлом легче, чем в будущем. Там в ресторанах такую водку подают примерзкую! Изжога от нее… Сплошная химия! А в прошлом, там продукты натуральные, никаких вам искусственных волокон…

— Ты отвлекаешься, — остановил Стоеросова Электросилыч.

— Прошу прощенья, — откашлялся генерал. — Мы в прошлом работаем. Так что говорите: кто, где, когда…

— Недалеко, — Слюняев был доволен ответом дв жды генерала. — Минувшим утром…

— То есть, сегодняшним, — уточнил Стоеросов Электросилыч.

Начальник охраны закивал:

— Ага, ага, я понял!

— Сегодня утром здесь, в Твери, из фестивально гостиницы вышел человек, на правой руке, на указатель ном пальце которого есть… было?., есть кольцо. О направлялся к „Волге“, — неторопливо давал вводну-Слюняев. — Нам надо, чтобы за эти одну — две минуть пока он шел от гостиницы к машине, кольцо с его ру исчезло. Сумеете?

Стоеросов щелкнул каблуками:

— Так точно! Будет исполнено!

— Если сумеете, то получите награду, — пообещ; ему Слюняев и обратился к Электросилычу: — Пять окладов?

Макар Электросилыч был щедрее:

— Шесть!

— Е-е-есть! — подавился Стоеросов.

— Ну, действуйте! — Электросилыч шлепнул ладонью по крышке стола. — Вам хватит тридцати минут?

— Так точно! И двадцати достаточно!

И дважды генерал ушел.

— А мы пока по рюмочке? — спросил с надеждой Электросилыч.

Слюняев снизошел:

— Ну разве что по маленькой…

Ни за столом с английской королевой, ни на банкете в парижской Гранд-опера, ни на ужине после охоты с главою государства в завидовских лесах Электросилыч не чувствовал себя таким счастливым, как наливая стопку холодной водки Афранию. Мечта сбылась! Ведь раньше: он и думать не смел о том, что будет чокаться с человеком, столь близким к прокуратору…

Пока Афраний и Толмай закусывали пшеничную, Стоеросов организовал все как следует.

То есть, в тот миг, когда Дикообразцев вышел из „Полноводной“, направляясь к машине, чтобы ехать в управу, его нагнал какой-то малый в синей униформе и с огромной сумкой на животе.

— Товарищ Дикообразцев! — окликнул он Александра Александровича. — Вы не подскажете, кому мне передать вот это письмо?

Дикообразцев взял протянутый конверт и прочитал на нем: „Штаб фестиваля. Епихиной В. К.“.

— А, это? — он повернулся к гостинице. — Вам следует подняться на второй этаж и в самом конце коридора найдете комнату номер двести семнадцать. Там и работает Вия Константиновна Епихина.

— Спасибо вам огромное! Спасибо! Не знаю, как бы я без вас! — униформист затряс Дикообразцеву руку. Да так, что Александр Александрович едва вырвался.

Малый нырнул в гостиницу. Дикообразцев пошел к машине. На указательном пальце его кольца уже не было… Афраний и Толмай выпили по третьей и зажевали бутерброды с черной икрой, когда селектор сообщил, что прибыл Стоеросов.

— Сюда его, сюда! — потребовал Электросилыч.

Дважды генерал вошел, чеканя шаг. Прошествовал к столу и молча положил перед Электросилычем кольцо. С одной насечкой. Не глядя на генерала, Электросилыч сказал:

— Вы свободны. Благодарю за службу! Приказ о премировании уже написан.

Стоеросов ушел.

Афраний и Толмай склонились над кольцом.

— Оно, — Афраний осторожно взял кольцо и положил на ладонь.

— Да, это оно, я хорошо его запомнил, — сопел Толмай.

— Холодное, — заметил Афраний. — Как взгляд мертвеца.

— А если его… надеть?!

Афраний даже передернул плечами:

— Нет, спасибо… Его наденешь, а потом не снять. Оно как приговор. Мне кажется, что тот, кто носит его, он обречен. Поскольку оно предназначалось только одному…

ГЛАВА 23 ОТВЕРГНУТЫЕ СОБЛАЗНЫ

Здесь следует заметить, что всяческие манипуляции с прошлым эффект дают своеобразный.

Ну согласитесь, по логике обывательской, то бишь, повседневной, коль скоро кольцо было похищено у Дикообразцева утром, то весь последующий день на пальце Александра Александровича быть его не могло.

И это правильно. По обывательской логике.

А в противоречивой нашей действительности, никаким законам ньютоновым не подчиняющейся, все происходит не совсем так и совсем даже не так.

Вот почему кольцо с руки Дикообразцева исчезло — в нашей беззаконной действительности — только в тот миг, когда Стоеросов положил его на письменный стол перед Афранием и Толмаем.

Александр Александрович как раз захлопывал дверцу „Волги“ на причале у теплохода и тут почувствовал судорогу, которая свела ему правую кисть. Свела лишь на мгновенье и отпустила, но в указательном пальце засела холодом. И поэтому палец был словно мертвый.

Дикообразцев поднял кисть к лицу и, увидев, что нет кольца, остолбенел.

Мир вокруг качнулся и поплыл. Огни теплохода смазались, музыка, звучавшая с него, забуксовала.

— Сан-Саныч, что с вами?! — послышался сзади голос водителя, неестественно растягивающий слова.

Хлопнула дверца, Алексей бросился к Дикообразце-ву.

— Вам плохо? Сердце? Что с рукой?

Дикообразцев медленно опустил руку с по-прежнему мертвым пальцем и посмотрел на водителя потусторонним взглядом:

— Всё… нормально. Уже отпустило. Поезжай…

— А что было-то? Сердце? — допытывался встрево женный Алексей.

Дикообразцев кивнул. Говорить ему было трудно.

— Может, к врачу вас? — водитель и сам побледнел. — Может, ну ее к лешему, эту встречу?!

— Нет, нет, что ты! — Александр Александрович выдавил на губах улыбку. — Мне лучше. Просто… переутомился. Бывает.

Ему действительно стало значительно лучше. Мир вокруг больше не плыл, не был размыт. Словно залитое дождем лобовое стекло опустилось, исчезло.

Теперь Александр Александрович смотрел на водителя совершенно обычным взглядом, со всегдашней своей ироничностью:

— Спасибо, Алешенька, за беспокойство! Но честное слово, ничего серьезного! Бессоные ночи, все на нервах, перекусить толком некогда. Откуда тут здоровье возь мется? Ну прихватило слегка. Пустяки!.. Поезжай, поез жай! Все нормально. А от встречи этой я отказаться никак не могу. К сожаленью, — он усмехнулся горько и добавил: —Такова моя участь!

Хлопнув водителя по плечу, Дикообразцев направился к трапу, перед которым чему-то смеялись скучающие милиционеры.

Водитель же, потоптавшись, наблюдая за тем, как милиционеры пропускают Дикообразцева, вернулся в автомобиль и уехал.

Спецпропуск исполнительного директора, действительно, не вызвал у дежурных вопросов.

Зато мрачный тип, торчавший у трапа на теплоходе и выряженный в белую парадную матросскую форму, пропуск у Дикообразцева выхватил и принялся изучать его, вертя в руках как нечто диковинное.

— Так-так! — кривился он усмешкой живодера, ухва тившего за холку очередную беззащитную жертву. — Дикообразцев? Александр Александрович? Исполнительный, значит, директор?.. Явились, стал-быть, не запылились? Храбрец вы наш, удалец! Ну-ну, входите! Добро пожаловать! Вас ждут. И еще как ждут! Хе-хе…

— Кто ждет и где? — Дикообразцев и удивился, и в то же время не захотел вступать с матросом в пререкания.

— А вот по лестнице вниз и по центральному коридору. Никуда не сворачивайте, там вас и встретят. Когда потребуется! — и матрос указал на лестницу, сбегавшую в трюм.

Не удостоив его и взглядом, Александр Александрович начал спускаться.

Лестница оказалась длиннее, чем ожидал Дикообразцев.

Яркий праздничный свет иллюминированной палубы теплохода постепенно от Дикообразцева отстал, как стихла и бодрая музыка, разливавшаяся по Волге. В просторном овальном холле, куда Александр Александрович спустился по лестнице, было сумрачно, тихо и неуютно. Слева от Дикообразцева оказалась глухая стена, справа — широкий коридор, уводивший мимо редких дверей куда-то во тьму.

— Смелее, смелее! — скатился по лестнице издева тельский окрик матроса. — Уж если пришли, так чего же тут?! Раньше следовало думать и колебаться. Встал на дорогу — иди!

Покосившись на мутное пятно света, обозначавшее лестницу, Дикообразцев вздохнул.

Ему вдруг стало жалко себя. Жалко, как не было никогда раньше… Нет, было, пожалуй! В детстве, когда он пытался понять, что же такое смерть. Когда он примеривал к себе безликий глагол „скончаться“…

Как хорошо было в детстве! Губы кусай над вопросами безответными, плач в подушку, будь испуганным сколько угодно, и никакого сомненья, что папа с мамой помогут и защитят, что бы ни случилось… И никто не стоит за спиной, и не смотрит, примериваясь, как ты поступишь, что сделаешь в следующее мгновенье. Никто не прошепчет: „Я ожидал от тебя другого…“