Виктор Куликов - Первый из первых или Дорога с Лысой горы

• Название: Первый из первых или Дорога с Лысой горы
• Автор: Виктор Куликов
• Издательство: ИПП «Прометей»
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1995
• ISBN: 5-87091-024-2

Мастер, Маргарита, Воланд — герои великого романа Булгакова становятся главными действующими лицами этого романа. «Благодаря им прошлое смешивается с настоящим, события приобретают характер непредсказуемый и драматичный, Любовь и ненависть сталкиваются в открытом поединке, а Добро торжествует, увы, не всегда…»

---

Отцу же Анна призналась честно, что сбежала из Ершалаима, сбежала от человека по имени Станий-младший, который пообещал, что убьет ее, если она не будет любить только его. И который уже убил одного мальчишку, поэта, за то, что тот вопреки приказанию Станин, снова пришел к ней.

— Ты понимаешь, — объясняла Анна отцу, сидя на пригорке в степи неподалеку от Гинзы, — он требует, чтобы я принимала только его. Иначе, сказал, перережет мне горло, вырвет сердце и бросит его собакам. И он сделает это, я знаю!

— А почему бы тебе так и ни сделать? Если он любит тебя… — вслух подумал Минарефф.

Анна замотала решительно головой:

— Разве того, кого любят, сразу обещают убить? Разве его не спросят сначала «Любишь ли ты меня? Хочешь ли быть со мной?»… Как можно обещать, что бросишь собакам сердце любимой?.. Нет! Станий не любит меня, — убежденно сказала Анна. — Или любит не так, как я понимаю любовь… Но все равно, мне-то он противен. Несколько раз я отказывала ему, хотя он пред лагал мне огромные деньги, присылал золотые брасле ты, кольца и перстни с бриллиантами, целый ларь жемчугов… Он мне противен! Мне кажется, он хочет взять меня для того, чтобы всем доказать, что он может все, что все ему подчинятся. А теперь, после убийства этого мальчика, Лизания, я ненавижу его. И никогда не соглашусь на то, чего хочет он… Поймите, отец, я ведь теперь немного не та, не прежняя Анна, которая оставила Гинзу четыре года назад…

«Совсем не та», — с горечью подумал Минарефф.

— …И то, что меня покупают, не означает, будто купить меня может каждый, кто только захочет!.. Они приходят ко мне, приносят подарки и деньги. Но их выбираю я. И я решаю. Я, Анна!.. Я даю им любовь, сравниться с которой не могут ни монеты, ни камни, ни блестящий, но холодный металл… А поэтому подчиниться Станию-младшему я не могу и не подчинюсь. Пусть делает со мною что хочет. Пусть хоть убьет! Я не боюсь смерти. Я давно уже поняла: я слишком грешна для того, чтобы жить долго и умереть как подобает порячной женщине. И я уехала из Ершалаима не потому, о боюсь за себя, не потому, что испугалась наемных пни, Стания-младшего или его самого… Но я знаю, что теперь, после Лизания, Станий может убить и еще когонибудь. А этого я не хочу. Поэтому я поживу здесь, у вас, дней пятнадцать. За это время, как я слышала, легион, которым командует этот мерзавец, должен отправиться в Сирию. И говорят, надолго. А пока Станий находится там, многое может перемениться…

Анна выжидательно посмотрела на отца. Она понимала, что слушать ее Минареффу было совсем нелегко. И все-таки Анне казалось, что отец ее понял.

Вглядываясь в сухую, выгоревшую степь, которая за теми холмами, напоминающими волны спокойного моря, переходит в пустыню, Минарефф устало поморщился:

— Значит… из-за тебя убили человека… Что я могу сказать? Кроме тебя у нас с матерью нет никого. Ты приехала, значит, оставайся у нас сколько захочешь. Здесь твой дом… А мне остается только одно: каждый день умолять Иегову, чтобы больше из-за тебя не погиб никто.

А два дня спустя в напуганной бурею Гинзе появился Вар-Равван.

И как ни старалась Анна скрыть от других, что с ней произошло после этого, Минарефф заметил, как дочь изменилась. И на душе у него стало чуть легче. Может быть, его молитвы услышаны? Может быть, все переменится раньше, чем он надеялся? Может быть, этот бродячий философ послан их Анне судьбой?

…В то утро, когда Анна отправилась за хворостом, Минарефф вышел за нею и видел, что впереди его дочери быстро движется к роще прямая фигура Вар-Раввана.

Минареффу все стало ясно. Все стало ясно ему, и когда он услышал, как свалилась на землю вязанка, а дочь, с почерневшим лицом, вошла во двор и, ни слова ему не сказав, скрылась в Доме.

Судьба…

Или тот, кто так много грешил, тот, из-за кого убили невинного, прощенья уже недостоин?

Вскоре жена позвала его завтракать. Анна есть отказалась.

Потягивая из миски кислое молоко, отламывая от лепешки маленькие кусочки, Минарефф молчал и думал все об одном.

Только раз он отвлекся.

— Что это с вами обоими происходит? — прервала его размышления Зия. — Оба мрачнее песчанного вихря и молчаливей, чем степь? Не заболели уж?

— Нет, я здоров, — покосился на Зию Минарефф. Но с утра не дает покоя мысль, что время уходит так быстро, и скоро наша дочь снова уедет от нас.

Он тут же о своих словах пожалел. Потому что и Зия нахмурилась.

— Я тоже думаю об этом постоянно, — тихо призналась она. — Но ты ведь сам говорил, пусть Анна живет там, где ей лучше…

Не осилив и половины лепешки, Минарефф вышел во двор, где думал расположиться в тени инжирового дерева, и услышал в деревне какие-то крики, незнакомые голоса, ржанье коней. Выйдя на улицу, Минарефф узнал, что в Гинзу прибыл отряд римских легионеров во главе с каким-то очень важным начальником и что все прибывшие устроились у Бен-Халима.

Редко, но римские солдаты проезжали через деревню. Они никогда не приносили с собой ничего хорошего, хотя особенно и не безобразничали. Да и Гинза была слишком уж тихой и маленькой деревушкой для того, чтобы даже самые буяны из них могли развернуться. Поэтому сообщение о легионерах и важномначальнике Минареффа не испугало и не насторожило. Как приехали, так и уедут. Разве что Бен-Халим станет еще на четыре монеты богаче.

Поэтому Минарефф вернулся во двор, как и все другие дворы отгороженный от улицы глинобитным забором в рост человека, сел под деревом, как и хотел, и принялся размышлять, может ли он помочь Анне.

Не сходить ли к Вар-Раввану, не поговорить ли с ним? Бродячий философ нравился Минареффу. Только что ему скажешь? Полюби мою дочь? Глупо!.. Попросить его быть повнимательней к Анне? Но — почему? Да и к тому же они, Анна и Вар-Равван, уже наверное объяснились…

Так весь день Минарефф и просидел под инжировым деревом, поднимаясь лишь для того, чтобы пересесть, когда тень от него уползала.

Ну а вечером вышел на площадь к колодцу, где уже собирался народ, чтобы послушать Вар-Раввана. Стоя у своей калитки, Минарефф раздумывал, слушать ли ему беседу отсюда или же подойти поближе к колодцу, пока там есть еще где устроиться.

Он так ничего и не решил, когда из-за угла вывернул тающий жирной улыбкой Бен-Халим в сопровождении высокого надменного человека в хитоне с узкою красною полосой, в сандалиях с полумесяцами. Левая щека незнакомца, говорившего на арамейском скверно, была изуродована шрамом, который скрыть не могла и аккуратно постриженная борода.

За Бен-Халимом и незнакомцем тяжело топали трое солдат.

— Уважаемый Минарефф, — заговорил Бен-Халим, остановившись, — скажи, твоя уважаемая дочь прекрасная Анна дома ли?

Не скрыв удивления, Минарефф признался:

— Дома. Где же еще ей быть? А… зачем она вам?

Плавным движеньем руки Бен-Халим указал на незнакомца со шрамом:

— Досточтимый гость из Ершалаима, почтивший нас своим посещеньем, хотел бы увидеть Анну. Он утверждает, что они знакомы. И я прошу тебя, уважаемый Минарефф…

Досточтимый гость в нетерпении перебил Бен-Хали-ма, обратившись к Минареффу:

— Вы позволите мне пройти в дом и увидеться с Анной?

В голосе незнакомца звучали грозные нотки.

Конечно, Минарефф мог отказать незнакомцу. Что бы тот сделал тогда, неизвестно. Однако, Минарефф понял уже, кто это был. И понял, что лучше ссору не затевать.

— Сделайте честь, войдите в мой дом, — открывая калитку, сказал Минарефф и хотел первым войти во Двор.

Но Станий-младший отстранил его и, бросив через плечо: — Нам надо поговорить без свидетелей! — вошел во двор и направился к дому.

Один из солдат двинулся за ним, двое других замерлли у калитки, всем своим видом показывая, что не пропустят во двор никого.

Обескураженный таким поворотом событий Минарефф повернулся к Бен-Халиму.

Тот торопливо сказал:

— Пусть, пусть поговорят без свидетелей!

Из дома в сопровождении солдата вышла Зия-двужильная. Она возмущалась:

— Как так можно?! Выгоняют из собственного дом, Здесь вам не Кесария и не Ершалаим!.. Минарефф, Бен-Халим! — обратилась она к стоявшим у калитки. — А в куда смотрите? Почему…

— Подожди, подожди! — поспешил угомонить ее Бен-Халим. Ему так не хотелось, чтобы поднялся скандал. Ведь тогда перед всей деревней ему придется защищать римлян.

Но римляне уедут, и что потом?

— Понимаешь, — Бен-Халим зашептал доверитель но, наклонившись к Зие, — это очень, очень большой начальник. Это легат! Ты знаешь, кто такой легат?.. Пусть он побеседует с Анной. Мы все здесь, и ничего плохого случиться не может. Ну а поднимешь шум, разве лучше будет?.. Вон идет Вар-Равван. Послушай лучше, что скажет он.

На площадь, к колодцу, действительно вышел Вар-Равван, а с ним и трое учеников, и Андрей, и кто-то еще из соседей Андрея… Вокруг них бегали чумазые дети, норовившие дернуть игриво Вар-Раввана за развевающийся хитон и увернуться, чтобы он не успел их шлепнуть.