Фредерик Поттешер - Знаменитые судебные процессы

• Название: Знаменитые судебные процессы
• Автор: Фредерик Поттешер
• Жанр: Публицистика

Книга французского писателя Фредерика Поттешера — заметное явление в художественно-публицистической литературе Запада; она ярко и образно доводит до читателя злопамятные вехи в истории уголовной юстиции. Написанная примерно в том же детективном жанре, что и коллекция Роже Жана Сегала «Крупнейшие уголовные процессы», эта книга отличается как по своему замыслу, подбору процессуальных материалов, способу изложения фактов, так и по оригинальности психологических и бытовых зарисовок соответствующих эпох и характерных для них криминальных действий. Это — своеобразный калейдоскоп наиболее примечательных казусов из истории уголовной юстиции.

---

Петио в бешенстве кричит:

— Для того чтобы распространились слухи о том, па что теперь намекаете вы! Вы подлец! Снимите ваш вопрос, негодяй!

Господин Анри не отступается, напротив, он настаивает на том, чтобы Петио ответил ему. Все адвокаты со стороны гражданских истцов вскакивают и начинают нападать на подсудимого. Поднимается такой шум, что председатель суда прерывает заседание и приказывает освободить зал.

30 марта 1946 года в суде присяжных царит тишина. В центре зала судебный исполнитель срывает печати с чемодана. Он поднимает крышку и достает рубашку и шляпу. Это две вполне обычные детали одежды. Так почему же теперь на них обращено все внимание судебного заседания.

— Петио, знакомы ли вам эти рубашка и шляпа?

— Мне еще рано говорить. Председатель:

— Отвечайте, я вам приказываю!

— Я буду говорить только после того, как будут заслушаны остальные свидетели.

— Ловкий ход, — замечает один из адвокатов со стороны гражданских истцов. — Так у вас будет время обдумать ответы.

Петио:

— Повторяю то, что сказал: говорить я буду, по только через полчаса минута в минуту.

И насмешливо добавляет:

— Не волнуйтесь. Я же никуда отсюда не денусь. И снова, как при всякой его удачной реплике, в зале раздается смех. А пока в ожидании момента, когда подсудимый соблаговолит говорить, объясним, откуда появились здесь рубашка, шляпа и — увы! — куда исчез доктор Браунбергер; это можно сделать на основании того, что уже стало известно суду, а также на основании свидетельских показаний его Вдовы.

Однажды майским вечером 1942 года Браунбергеры познакомились с Петио у некоего Раймона Валле, двоюродного брата Петио. Разговор зашел о том, что происходит в стране, об антисемитизме, о преследовании евреев. Петио дал понять, что он знает, каким образом можно выбраться из Франции.

Через месяц, 20 июня в 8 часов 30 минут, в доме Поля Браунбергера — а он, конечно же, богатый человек — раздается телефонный звонок. Доктора просят приехать к больному на улицу Дюрель. Его встретят у метро на площади Звезды. Говорящий не называет ни своего имени, ни адреса, но по всему чувствуется, что он знаком с доктором Браунбергером. Прошло три часа, Браунбергер все еще не возвращается, но Раймон Балле, двоюродный брат Петио, приносит его жене полученное им по пневматической почте письмо: доктор Браунбергер пишет — жена узнает его почерк, — что ему с трудом удалось избежать ареста. Он просит Балле предупредить жену. Пусть она никому ничего не говорит и подготовит чемоданы, упаковав туда все самое ценное.

Два дня спустя по домашнему адресу Браунбергеров приходит письмо. Даты на нем нет. В письме содержится приблизительно та же просьба, что и в письме, полученном по пневматической почте. 23 июня новое письмо: доктор Браунбергер просит жену подготовить все к его отъезду и, главное, хранить все в тайне… Последнее письмо получено 1 июля: «Моя дорогая, следуй советам этого человека, он расскажет тебе, как меня найти…»

Странное письмо, ведь его не принесли, оно пришло по почте… И не только это странно… Обращение «моя дорогая», которым начиналось это и предыдущее послания, было непривычным. Никогда в своих письмах доктор Браунбергер не называл жену иначе, как «моя милая Мэгги». И потом этот почерк, неровный, неразборчивый почерк, который, по мнению судебных графологов, свидетельствует о том, что человек писал по принуждению.

Но это еще не все. Двадцать четвертого нюня Раймон Балле тоже получает подобное письмо без даты. «Мой дорогой друг, — пишет доктор Браунбергер, — я знаю, что ваш двоюродный брат, врач по профессии (речь шла, несомненно, о Петио), приобрел небольшой особняк недалеко от улицы Буа, Окажите мне услугу и вместе с ним посодействуйте тому, чтобы туда перевезли мою мебель и все мои вещи».

Разумеется, Раймон Балле ничего этого делать не стал, но он предупредил госпожу Браунбергер. Его удивляло, что доктор Браунбергер так заботится о Петио, с которым встречался всего раз в жизни.

Заканчивая свои показания, госпожа Браунбергер заявила, что Петио виновен в исчезновении ее мужа. Доказательство тому рубашка и шляпа ее супруга, обнаруженные в одном из чемоданов, нагроможденных за спиной подсудимого.

Раймон Балле тоже выступает в качестве свиде-еля. Этот агент по продаже недвижимого имущества не очень-то гордится своим родством с Петио… Он весьма сожалеет о том, что познакомил док тора Браунбергера с Петио… И вдруг раздаются крики, и все взгляды обращаются к скамье подсудимых.

— Сядь! — приказывает Петио один из охранников.

— Я запрещаю вам обращаться ко мне на ты!

— Сядь!

— Ах ты, дерьмо! — орет Петио.

Такого в суде присяжных никогда еще не слыхали. Что делать? Председатель суда Лезе с минуту колеблется. Он просит свидетеля выйти из зала, потом снова вызывает его, ведь Петио, кажется, хотел задать вопрос Раймону Балле, пусть спрашивает, а не то он использует это как повод для подачи кассационной жалобы.

— Подсудимый, вам предоставляется слово. Петио уже успокоился. Он цинично заявляет:

— Я хотел сказать моему дорогому кузену, что мне не было никакого смысла убивать этого старого еврея.

Совершенно спокойно Петио утверждает, что предъявленная шляпа на два размера больше шляпы доктора Браунбергера и нет доказательств того, что рубашка тоже принадлежит ему. Да и какая корысть убивать старика, вышедшего из дому без единого су.

Петио хватает рубашку и шляпу и бросает их в сторону секретаря суда.

— Я не желаю ничего больше слышать обо всем этом! — кричит он.

Смех, оживлсппе в зале. Где уж тут говорить о благопристойности и соблюдении судебного ритуала!

Наконец слово берет адвокат Петио метр Флорио. И проводит ошеломляющий доказательный эксперимент.

— Госпожа Браунбергер, — говорит он, — утверждает, что найденная в чемоданах Петио шляпа принадлежала се мужу. Шляпа будто бы была куплена у «Гело», И на ней стояли инициалы П. Б. Неверно! На шляпе метка фирмы «Бертей»… Ах да, госпожа Браунбергер объясняет, что фирма «Гело» была закрыта, и потому она обновляла шляпу в фирме «Бертей». Снова неверно! В 1942 году фирма «Бертей» также была закрыта… Что касается размеров, то адвокат нашел в регистрационной книге фирмы запись размера головы доктора Браунбергера; он никак не соответствует размеру представленной здесь шляпы.

— Итак, господа присяжные, — вопрошает Флорио, — что вы на это скажете?

Зал разражается аплодисментами. И среди этого шума слышна остроумная реплика Петио:

— За эту шляпу я снимаю перед вами шляпу!

Что же остается от обвинений госпожи Браунбергер? Предположения, один только необоснованные предположения!.. И никаких доказательств! Все это отлично сознает метр Флорио, которому удается непрестанно сеять сомнения в умах присяжных.

Между тем истекает время, назначенное для допроса свидетелей обвинения; на тринадцатый день, 1 апреля, судебное заседание целиком посвящено прослушиванию нужных Петио свидетелей. Они наперебой хвалят его: «О, какой доктор!», «Ах, какое великодушие!», «Мы всем обязаны ему», «Да при благоприятных обстоятельствах он был бы сегодня министром!» Жители Вильнёв-сюр-Йонн, откуда родом Петио и где он был членом департаментского совета, подходят к месту для дачи свидетельских показаний. Это — триумф… Потом выходит участник движения Сопротивления младший лейтенант Леритье, который в тюрьме Френ пять месяцев просидел в одной камере с Петио. Он говорит, что этот мужественный человек научил его переносить пытки, всегда изыскивал возможности передавать вести на волю, и у него, Леритье, нет никаких сомнений в том, что Петио был участником движения Сопротивления.

Метр Флорио:

— Как вы полагаете, может ли человек в течение пяти месяцев скрывать свои истинные чувства?

— Это невозможно, — отвечает Ришар Леритье, — более того, я убежден, что Петио действовал не один и что его группа участвовала в движении Сопротивления. Может быть, не в официальном, но все равно в Сопротивлении.

Трогательное заверение! Создается впечатление, что младший лейтенант Леритье совершенно убежден в том, что говорит. Мог ли он, проведя пять месяцев в одной камере с Петио, не заподозрить, что рядом с ним не совсем нормальный человек, чудовище? Когда судебное заседание заканчивается, вопрос этот так и остается невыясненным.

На другой день заслушиваются девять речей адвокатов со стороны гражданских истцов. Бесконечный день, бесконечный словесный поток. Петио дремлет; публика зевает; Флорио сидит со скучающим видим, А ведь эти адвокаты, в способностях которых вряд ли можно усомниться, выступают в защиту исчезнувших людей, в защиту жертв, от которых не осталось никакого следа, кроме нагроможденных за спиной подсудимого чемоданов различных размеров, цвета и формы.