Н. Успенский - К истории обряда святого огня, совершаемого в Великую Субботу в Иерусалиме

• Название: К истории обряда святого огня, совершаемого в Великую Субботу в Иерусалиме
• Автор: Н. Успенский
• Жанр: Религия

---

Успенский Н.Д. К истории обряда святого огня, совершаемого в Великую Субботу в Иерусалиме

Актовая речь, произнесенная 9 октября 1949г.

 

Ваше Высокопреосвященство, Ваше Преосвященство, глубокоуважаемые коллеги и дорогие гости!

Совет Ленинградской Духовной Академии, в соответствии с существующей в русских Духовных Академиях многолетней традицией отмечать годичный акт докладом научно-богословского значения, в заседании своем 31 августа с.г. поручил мне сделать таковой доклад в настоящем торжественном собрании. Исполняя волю Совета Академии, имею честь доложить Высокому Ученому Собранию реферат на тему «К истории обряда святого огня, совершаемого в великую субботу в Иерусалиме».

Избранная мною и одобренная Советом Академии тема в основном касается исторических истоков священнодействия, которое известно еще как раздаяние благодатного огня от Гроба Господня.

Едва ли можно указать еще какой-либо иной христианский обряд, который создал бы вокруг себя такую обширную литературу, как иерусалимский обряд святого огня. «У всех путешественников, побывавших в Иерусалиме и имевших случай провести здесь день великой субботы, пишет проф Дмитриевский, к какому бы он вероисповеданию ни принадлежал,

 

2

каких бы убеждений не держался, непременно одно из первых мест в их заметках отводится описанию религиозной церемонии этого святого дня».[1]

По описанию проф. Дмитриевского[2] в настоящее время обряд совершается следующим образом. В конце утрени, когда архидиакон кончает евангелие и произнесет слова «Они же шедше утвердиша гроб, знаменавше камень с кустодиею», в кувуклий Св. Гроба входят кандиловжигатели которые тушат в нем огни и наливают в лампады нового масла. Главный привратник Святогробского храма запечатывает двери кувуклии четырьмя восковыми печатями на шнурах. Около 2 часов дня греческий патриарх, в сопровождении епископов и прочего клира, в торжественной обстановке шествует в Святогробский храм. Здесь он южной дверью входит в алтарь св. Воскресения. За православным патриархом в такой же торжественной обстановке вступают в храм патриарх армянский и митрополит коптский (абун), которые занимают принадлежащие им в храме места. Многочисленный греческий клир, облачившись в блестящие ризы, выходит из алтаря в преднесении креста, 12 хоругвий, рипид, два диакона несут пуки свечей «для удобнейшей передачи св. огня в народ», и сзади их шествует патриарх с посохом в правой руке. С пением стихиры «Воскресение Твое

 

3

Христе Спасе, ангели поют на небеси и нас на земли сподоби чистим сердцем Тебе славити», они выходят из церкви Воскресения перед кувуклием Гроба Господня и трижды обходят его. Затем, остановившись перед дверями, ведущими в кувуклий, поют «Свете тихий». Окончив пение этого гимна, все духовенство возвращается в алтарь воскресного храма, а патриарх, оставшись перед кувуклием, снимает с себя митру, саккос, омофор и палицу, и остается в подризнике, епитрахили с поясом и в поручах. Патриарший драгоман (должностное лицо для официальных сношений между патриархом и турецкой правительственной администрацией) снимает с дверей кувуклия печати и впускает туда патриарха, за которым входит и армянский патриарх, также е пучками свечей. Двери кувуклия закрываются. Армянский патриарх остается в приделе Ангела, а патриарх подходит к ложу Спасителя и преклонив колена, молится о том, чтобы Бог «светом познания Своего просветил язычников пребывающих во мраке, и через Свое сошествие во ад, небесная, земная и преисподняя исполнил бы света; чтобы сей раздаваемый свет от светоносного Его Гроба верным послужил даром освещения, исцелением oт болезней, демонам ужасом, и чтобы Спаситель благословил и освятил благочестиво к Нему прикасающихся и даровал бы им ходити во свете заповедей Его как сынам света». Молитва патриарха продолжается четверть часа или 20 минут. Вдруг с колокольни Воскресенской церкви раздается оглушительный трезвон «во вся тяжкая» и из отверстий северной и южной

 

4

стен кувуклия появляются первые пуки свеч с ярко пылающим огнем. Каждый из паломников, держа в своей руке связку из 33 свечей, по числу лет жизни Спасителя, спешит зажечь их от огня клириков, стоящих снаружи северной и южной сторон кувуклия и первыми получающих огонь из Св. Гроба. Из кувуклия появляется патриарх, держащий в руках по пукy горящих свечей. Он следует в алтарь, где разоблачается и затем в сопровождении свиты отправляется в патриархию на отдых.

Казалось бы дерзостью ждать свыше огня в определенный день, час и минуты; казалось бы недостойно христианского звания из года в год искать знамения от Гроба Христа, божественное достоинство Которого засвидетельствовали своей кровью апостолы и несчетное число мучеников; наконец, кажется, было бы кощунством требовать сверхъестественного огня для лампад от Того, Который для величайшего таинства евхаристии взял естественные плоды земли – хлеб и вино; однако, среди христиан восточных исповеданий – православного, армяно-григорианского, иаковитского и коптского – весьма широко распространено верование в сверхъестественное чудесное происхождение «благодатного огня». Красной нитью через всю паломническую литературу от паломника второй половины IX века Бернарда и до XX столетия проходит мысль о чудесном появлении Св. огня, причем одни паломники лишь констатируют самый факт изнесения патриархом огня из часовни Гроба Господня, а другие указывают и образ его появления, кто – в виде голубя, кто – в виде молнии, так что еще игумен Даниил должен был сказать: «Мнози бо

 

5

странници неправо глаголють о схождении света святаго; ин бо глаголеть, яко Святый Дух голубем сходит ко гробу Господню; а друзии глаголють: молнии сходить с небесе и тако вжигаются кандила над гробом Господним. И то есть лжа и не правда: ничтоже бо есть не видети тогда, ни голубя, ни молнии, но тако невидимо сходит с небеси благодатию Божиею и вжигает кандила в гробе Господни».[3] Заметим, что игумен Даниил путешествовал ко Гробу Господню в 1106-1107 гг. Однако и после него в письмах наших паломников встречаются подобные заявления о тех образах, в каких появляется Св. огонь, заявления, противоречащие самим сeбe, где этот огонь представляется и сходящим «аки солнце» и распространяющимся по доске Гроба Господня «аки молния», воочию для всех молящихся. Так, например, в «Пути» иеромонахов Макария и Селивестра, паломничествовавших в 1704 году, читаем: «В великую субботу о девятом часе огнь сходит с неба невидимо в кадилы, и уже сам огнь загорится и тотчас внидет в знамение Божие, с небеси приидет огнь аки солнце над гроб Божий, и от той лучи загорится кадило; и узревши вси людие Божии сошедшую с небеси благодать над Гробом Господним во огненне образе, огню ходящу по Гробу Господню по досце мраморной всякими цветы с небеси что молния, и видевшее вси людие, возрадуются великою радостию зело о таковом человеколюбии Божием».[4]

 

6

Подобные паломнические сообщения, противоречивые в самих себе об образах исхождения огня свыше, и утверждающие очевидность этого исхождения для всех молящихся, скорее говорят о религиозной экзальтации авторов и окружавшей их во время обряда Св. огня толпы, нежели о величии самого обряда. Отсюда же теряется их научная ценность в вопросе исследования обряда. Короче говоря, литература об обряде Св. огня, весьма богатая количественно, не дает нам истории его происхождения. Она только наделяет святой огонь сверхъестественным происхождением, о котором ничего не говорит голос вселенской церкви. Как известно, ни соборные постановления вселенского или поместного значения, ни святоотеческая литература не знают чудесного огня. Молчит о нем и святитель иерусалимский Кирилл, оглашая просвещаемых тайнам веры. Доказывая им воскресение мертвых законами постоянно возрождающейся жизни в природе, вращения небесных тел, и даже используя с этой целью легенду о чудесной птице Фениксе (сл. 18), он ни слова не говорит о чудесно происходящем огне, в то время как самую речь держит, ввиду приближения Пасхи, в том самом иерусалимском храме, где совершается обряд Святого огня, когда, кажется, это сообщение было бы более уместным и более убедительным, чем те, которые приводит св. отец. Более того. Святитель говорит и о великосубботней службе: И вскоре услышите чтение, в котором изрекается благая весть: светися, светися, новый

 

7

Иерусалиме, прииде бо твой свет». Где, как не здесь, должно было прозвучать слово и о чудесном свете? Но Кирилл молчит. Ни наличие Гроба Господня, где он проповедует, ни мысли о службе великой субботы, ни самые слова «прииде бо Твой свет…» не вызывают в нем видимой ассоциации со святым огнем. Факт знаменательный для истории обряда святого огня!

Проф. Олесницкий объясняет происхождение обряда св. огня чудом Св. Нарцисса. «По своему началу новозаветный праздник огня, пишет он, восходит к первым векам христианства. По свидетельству историка Евсевия, поводом к его установлению послужило чудо, совершившееся при патриархе Нарциссе, когда при недостатке масла, налитая в лампады силоамская вода была зажжена сошедшим с неба чудесным огнем и горела как елей во все продолжение пасхальной службы».[5] Это объяснение проф. Олесницкого приводит нас в недоумение. Дело в том, что Евсевий не говорит ничего подобного тому, что пишет о чудесном возжении лампад, ссылаясь на него, проф. Олесницкий. У Евсевия мы читаем: «Некогда в Пасху, во время великого всенощного бдения у диаконов, говорят, недостало елея. Так как все собрание было сильно огорчено этим, то Нарцисс велел приготовляющим светильники почерпнуть в близ находившемся колодце воды и принести к нему. Когда приказание было исполнено, то, помолившись над принесенной водой, он с искренней верой в Господа велел влить ее в лампады. Как скоро