Андрей Соломатов - НФ: Альманах научной фантастики 35 (1991)

• Название: НФ: Альманах научной фантастики 35 (1991)
• Автор: Андрей Соломатов
• Жанр: Научная Фантастика

В очередной сборник НФ входят произведения авторов, чья литературная судьба так или иначе связана со всесоюзными — семинарами молодых фантастов в Малеевке и Дубултах. При всем разнообразии их творчества авторов объединяет обостренное внимание не к космической, а к земной «составляющей» научной фантастики.

Рассчитан на широкий круг читателей.

Грядет ли «Новая волна»?: От составителя (1991) // Автор: Евгений Войскунский 

Повести и рассказы // Автор: Евгений Войскунский

Танцы мужчин (1989) // Автор: Владимир Покровский

Клубника со сливками (1991) // Автор: Андрей Саломатов

Страх (1991) // Автор: Алексей В. Андреев

Отдай мою посадочную ногу! (1990) // Авторы: Евгений Лукин, Любовь Лукина

До зимы еще полгода (1990) // Автор: Эдуард Геворкян 

Проблема верволка в Средней полосе  [= Верволки средней полосы] (1991) // Автор: Виктор Пелевин

Спи (1991) // Автор: Виктор Пелевин

Синтез (1991) // Автор: Егор Лавров

Публицистика // Автор: Евгений Войскунский

Воспоминания о прошлом и немного о будущем (1991) // Автор: Владимир Гопман

---

А что это за палка? Блестит. Похоже на металл. Но откуда у них металл? Нет, надо проверить…

Железо. Точно железо. И неплохого качества. Для них неплохого. Интересно, что это такое? И зачем он ее на меня направил? Странно, но я почему-то чувствую в ней угрозу. Хотя ему она явно помогает. Похоже, с нею он себя чувствует уверенней. Неужели именно поэтому она кажется мне угрожающей? Нет, что-то в ней такое есть… Не могу разглядеть. Далековато. А ближе нельзя… Стоп! Совсем память отшибло. У глетчера же есть… Вот он. Так… увеличение… Нет, это слишком… Тьфу, сбилось. Руки дрожат. Вот… Уже лучше…

Та-а-а-к. Быстро они. Жаль, что я не могу перелететь через эти горы. Жаль. Значит, у них уже есть заводы, промышленность. И они делают оружие. Пусть пока примитивное, но это уже не лук и стрелы. Это сильнее. Так сильно, что есть о чем подумать. Например, о том, что же мне делать дальше? Ведь теперь понятно, зачем он стоит. Просто он хочет меня убить… Стоп, а почему сразу убить? Может, он просто от страха наставил на меня эту железку? И теперь сам не знает, куда ему деваться? Нет, непохоже. Тогда бы он ушел. Выбрал момент и ушел. А он ждет. Ждет, когда я выйду. Ждет, чтобы стрелять. Я слишком давно их знаю, чтобы не научиться хоть как-то прогнозировать их поступки. А общего у них много. Хотя бы то, что они дети одной планеты. Он просто немного поувереннее. Он тоже боится непонятного, но уже научился подавлять свой страх оружием… Какой нелепый путь…

Ладно. Попробуем разобраться спокойно. Значит, он хочет меня убить. Убить меня, практически бессмертного, знающего так много, что ему и не снилось, из этого еле обработанного куска железа, начиненного горючими материалами?! Смешно. Но самое смешное то, что у него это может получиться. Корпус глетчера выдерживает многое, но стоит только вылезти… Все моя проклятая самонадеянность! Ведь сказано же, всегда в глетчере должен находиться автономный скафандр. Во всех правилах записано. Так нет… Придется за ним лететь, Выйти просто так было бы самоубийством. Даже защитное поле я уже не могу поставить. Энергии нет для этого давно и безнадежно. Так что надо лететь… Но время… Могу не успеть… Что же получается? Улетаю — больной умирает, остаюсь — он тоже умирает, но вместе с ним еще и я? Хорошенькая ситуация. В духе всей моей жизни на этой планете… А может, подогнать глетчер к самому дому? Нет, не пройдет. Да и незнакомец этот стоит у стены. Пока я раздумывал, он даром время не терял. Похоже, ему и в голову не приходит, что нападать на него никто не собирается. Что же делать? Что? А может, попробовать с ним договориться? Объяснить. Может, поймет, что я не хочу делать ничего плохого? Я же просто не могу сделать ничего плохого! У меня даже оружия нет!..

* * *

Боишься. Теперь я точно знаю, что ты меня боишься. Значит, все. Считай готов. И нечего мне на туземной тарабарщине лепетать. Меня этим не проймешь. Не на того напал. Это ты местных можешь пугать. А меня теперь не испугаешь. И не разжалобишь. Может, ты парень и ничего, в конце концов у каждого свои вкусы, но только тесно нам вдвоем будет. Не договоримся мы. Это ты сейчас такой смирный — ручки из яйца своего тянешь и что-то лопочешь по-местному. А потом неизвестно как обернется. Когда позади меня окажешься. А вечно тебя перед глазами держать неинтересно. Да и не наш ты какой-то. Вон руки тянешь — вроде и человеческие да не совсем. И цвет зеленый. На кой ты мне здесь такой нужен. Всех баб перепортишь. Так что плевал я на твои знаки. Давай-ка лучше вылезай. Быстрее кончим. Давай, давай, надоело… Только голову покажи или что там у тебя есть. А уж дальше я разберусь…

* * *

…Нет, не понимает. Или не хочет понять? Прицелился и ждет. Неужели они все такие? Или мне просто но повезло. Мне ведь с самого начала не везло на этой планете. Словно я ей чем-то не понравился. Гораздо больше повезло всем остальным, взорвавшимся вместе со звездолетом. Кощунственно, но факт…

А ведь ничего решать ты не хочешь. Ждешь, когда это сделает кто-нибудь другой? Тянешь время? Неужели ты боишься? Ты же в состоянии его спасти! Надо только войти в дом…

А как? Ведь он же меня убьет. Убьет! И я все равно никого не спасу! Только погибну сам… Слышишь, ты! Опомнись, куда ты лезешь? Вспомни, до сих пор тебе так и не удалось никому помочь. А сколько раз пытался? Все равно они умирали. Или их убивали. Хотя никто тебе не мешал и не угрожал железными палками. Они же умирали от одного страха. Умирали тогда, когда уже были практически здоровы. Им оставалось только встать и жить. А они умирали. Вспомни. И этот умрет. Не от одного, так от другого. Не от болезни, так от страха. Умрет, если ты выйдешь, умрет, если улетишь. Так какой же смысл? Что, спрашивается, изменит твой дурацкий героизм? Ни-че-го! Абсолютно. Не спасет, не поможет… А ведь скоро сюда придут другие. Те, которые смогут понять. Которые не испугаются. Они уже есть, только очень далеко. И скоро придут. Должны прийти… А ведь это надежда. То, чего тебе так не хватало. Чего ты был так долго лишен. В конце концов, что для тебя значат какие-нибудь лет сто или двести. Да нет, раньше! Они очень быстро развиваются… И тогда ты будешь не один. Действительно не один. Ты будешь нужен! Тогда…

Ох, как он кричит. Даже здесь слышно… Как все глупо получается… Времени совсем мало… Надо решать… Но ведь он же все равно умрет!!! Я же ничем не смогу ему помочь!!!

Нет, не могу. Не могу я его так бросить. Жить с этим будет невозможно. Вечно слышать этот крик. Вечно слышать голоса друзей и родных, повторяющие одно и то же: «Ты бросил умирающего? Ты не помог ему, спасая свою жизнь?». И нельзя будет ничем оправдаться. Потеря каждой жизни необратима. И оправдать ее нельзя. Ничем! Это может слишком далеко завести. Тогда я потеряю право чему-либо их учить. Я не смогу им помогать. Да и жить тоже. Так что решать, собственно, и нечего. Не проходит здесь математика. И логика тоже… Нелепо. Как все нелепо… Именно сейчас, когда появилась надежда, когда я смогу снова начать жить…

Все, хватит! Надо выходить… Может, еще обойдется? Он же увидит, что я без оружия. Может, поймет…

Любовь Лукина Евгений Лукин ОТДАЙ МОЮ ПОСАДОЧНУЮ НОГУ!

И утопленник стучится

под окном и у ворот.

А. С. ПУШКИН

Алеха Черепанов вышел к поселку со стороны водохранилища. Под обутыми в целлофановые пакеты валенками похлюпывал губчатый мартовский снег. Сзади остался заветный заливчик, издырявленный, как шумовка, а на дне рюкзачка лежали — стыдно признаться — три окунька да пяток красноперок. Был еще зобанчик, но его утащила ворона.

Дом Петра стоял на отшибе, отрезанный от поселка глубоким оврагом, через который переброшен был горбыльно-веревочный мосток с проволочными перилами. Если Петро, не дай бог, окажется трезвым, то хочешь не хочешь, а придется по этому мостку перебираться на ту сторону и чапать аж до самой станции. В темноте

Леха задержался у калитки и, сняв с плеча ледобур — отмахаться в случае чего от хозяйского Уркана, — взялся за ржавое кольцо. Повернул со скрипом. Хриплого заполошного лая, как ни странно, не последовало, и, озадаченно пробормотав. «Сдох, что ли, наконец?…» — Леха вошел во двор.

Сделал несколько шагов и остановился. У пустой конуры на грязном снегу лежал обрывок цепи. В хлеву не было слышно шумных вздохов жующей Зорьки. И только на черных ребрах раздетой на зиму теплицы шуршали белесые клочья полиэтилена

Смеркалось. В домишках за оврагом начинали вспыхивать окна. Алексей поднялся на крыльцо и, не обнаружив висячего замка, толкнул дверь. Заперто. Что это они так рано?…

— Хозяева! Гостей принимаете? Тишина.

Постучал, погремел щеколдой, прислушался. Такое впечатление, что в сенях кто-то был. Дышал.

— Петро, ты, что ли?

За дверью перестали дышать. Потом хрипло осведомились

— Кто?

— Да я это, я! Леха! Своих не узнаешь?

— Леха… — недовольно повторили за дверью — Знаем мы таких Лех… А ну заругайся!

— Чего? — не понял тог.

— Заругайся, говорю!

— Да иди ты!.. — рассвирепев, заорал Алексей. — Котелок ты клепаный! К нему как к человеку пришли, а он!..

Леха плюнул, вскинул на плечо ледобур и хотел уже было сбежать с крыльца, как вдруг за дверью загремел засов и голос Петра проговорил торопливо:

— Слышь… Я сейчас дверь приотворю, а ты давай входи, только по-быстрому…

Дверь действительно приоткрылась, из щели высунулась рука и, ухватив Алексея за плечо, втащила в отдающую перегаром темноту. Снова загремел засов.

— Чего это ты? — пораженно спросил Леха. — Запил и ворота запер?… А баба где?

— Баба?… — В темноте посопели. — На хутор ушла… К матери…

— А-а… — понимающе протянул мало что понявший Леха. — А я вот мимо шел, дай, думаю, зайду… Веришь, за пять лет вторая рыбалка такая… Ну не берет ни на что, и все тут…