Алекс Тарн - И возвращу тебя…

• Название: И возвращу тебя…
• Автор: Алекс Тарн
• Издательство: Издательство "Иврус"
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: ISBN: 978-965-7180-28-0

Третья и заключительная книга «Берлиады» — трилогии Шломо Бельского. Издана изд-вом «Олимп», 2006. Второе, исправленное издание: изд. «Иврус», 2008.

Счастье — хрупкая вещь. Очень легко потерять все в один миг. Лишиться самого дорогого на свете.

Найти пропавшую четырнадцать лет назад возлюбленную друга — вот новая задача, с которой столкнулся суперагент Берл. Проследить путь человека, жизнь которого, возможно, давно оборвалась, собрать воедино всю рассыпавшуюся когда-то мозаику. И узнать страшную правду, и попытаться вернуть все назад…

---

Как это часто бывает, перерыли целый континент, а след обнаружился прямо под носом. На прошлой неделе Берлу позвонил Стив из криминального отдела. Боснийский торговец женщинами по имени Рашид действительно существовал, более того, существовал в Израиле, и до совсем недавнего времени успешно занимался своим прибыльным ремеслом. Попал он сюда давно, в разгар последней балканской войны, в составе группы в несколько сотен боснийских беженцев-мусульман. Их завез тогда в Страну некий депутат кнессета — перед выборами, в расчете получить голоса арабских избирателей. Голосов-то он не получил, но криминала добавил. Как это обычно и происходит, гуманитарная помощь в первую очередь досталась бандитам и прохвостам, а вовсе не тем, кому она предназначалась на самом деле. В числе прочих Рашид получил вид на жительство, осмотрелся месяц-другой и вернулся к прежнему бизнесу.

В ту пору торговля людьми была намного безопаснее, чем в позапрошлом веке, когда англичане, поймав работорговцев в море, без лишних разговоров вздергивали их на рее. Но лет пять назад в кнессете наконец зашевелились, приняли соответствующие законы, и у полиции впервые появилась легальная возможность брать подонков за жабры. В этот момент многие из них решили сменить специализацию. Рашид тоже довольно быстро исчез с рынка. По мнению Стива, теперь он занимался игорным делом, примкнув к одной из крупнейших мафиозных семей Израиля. Где именно следовало его искать, Стив не знал, но мог дать несколько хороших советов.

Берл советы выслушал, поблагодарил и набрал номер Колькиной автостоянки. Конечно, Берлу не составило бы никакого труда решить вопрос самостоятельно, но как можно было лишить Кольку права на участие в столь важной для него охоте?

Берл снова отхлебнул коньяку и взглянул на часы. Четверть пятого. Время еще есть. Пусть парень передохнет после перелета, примет душ и все такое… Колька приехал в «Хилтон» в половине четвертого, зарегистрировался и сразу поднялся в номер. Берла он, конечно, заметил, но виду не подал, прошел мимо, не моргнув глазом. Молодец он все-таки, этот Колька. Не то чтобы надо было от кого-то прятаться, но вся суть тут в принципе: делай только то, что сказано, не умничай. Ведь сказано было что? — сразу по прилете взять такси и прибыть в гостиницу. А насчет того, чтобы в гостиничном лобби бросаться на шею к Берлу с криком «здрасте, я приехал», не говорилось ровным счетом ничего. И в этой безоговорочной Колькиной точности чувствовалось редкое сочетание такта, профессионализма и уважения к партнеру. Отпуск определенно обещал быть удачным.

Берл допил коньяк и пошел к лифту. Дверь Колькиного номера оказалась незапертой. Берл постучал.

— Открыто!

Колька сидел на краешке кровати. Неразвязанный рюкзак лежал у его ног. «Черт! — подумал Берл. — Какой там душ… парень тут с ума сходит, а ты коньяки распиваешь…» Колька поднял на него спокойные голубые глаза.

— Привет, Кацо, — сказал он, пожимая Берлу руку. — Я думал, что ты уже никогда не поднимешься. Где Рашид?

— Погоди, Коля, — улыбнулся Берл. — Не так быстро.

Они ехали на север по береговой магистрали. Стоял самый что ни на есть час пик, и на переполненном шоссе яблоку негде было упасть без того, чтобы немедленно попасть под колесо. Тесная колонна автомобилей терпеливо продвигалась вперед, покорно замирая перед светофорами, неохотно уплотняясь и с готовностью разреживаясь на восьмерках путевых развязок. «Конечно, надо было выехать попозже, — подумал Берл. — Да разве этого удержишь…» Он покосился на молчащего Кольку. Тот явно не стал разговорчивей за прошедший год. В течение последнего часа они ухитрились не обменяться ни единым словцом. Хорошо хоть радио выручало, с успехом тараторя за десятерых.

После Нетании движение поредело, и Берл облегченно вздохнул. Но радость его оказалась преждевременной: не доезжая до Ольги, они уперлись в глухую, стоячую пробку.

— Ну вот, приехали… — с досадой сказал Берл. — Теперь надолго. Говорил я тебе — рано? Говорил — в пробках настоимся? Сидели бы сейчас в гостинице, коньячок попивали…

Колька покачал головой:

— Не боись. Это ненадолго. Один перекур, максимум два.

— А ты-то откуда знаешь? — удивился Берл. — Ты здесь без году полдня.

— А чего тут знать… Ментуры на дорогах, что грязи. Я, когда из аэропорта ехал, видел, как они этих ребят лупили. У них тут прямо война какая-то.

— Каких ребят?

— Ну, этих… оранжевых.

Берл удивился еще больше. Вот так Колька! Не в бровь, а в глаз… А впрочем, что тут такого странного? Насильственная депортация поселенцев из Газы должна была начаться со дня на день, страна бурлила, разделившись на два лагеря, несанкционированные протесты подавлялись быстро и безжалостно. Скорее, трудно этого не заметить, даже стороннему наблюдателю. Так что и поражаться особенно нечему.

Берл тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли. Как и любой израильтянин, он давно выработал в себе спасительное умение отключаться от невозможной реальности постоянной вялотекущей войны. В конце концов, отпуск у него или не отпуск? Но веселое утреннее настроение никак не возвращалось.

Вздохнув, Берл поискал помощи у радио, но радио, как назло, пропикало шесть и сменило музыку на депрессивные последние известия, причем на всех станциях одновременно. Он поскорее убрал звук. Надо было взять с собой пару-тройку хороших дисков, да где ж там, не подумал вовремя… вот теперь и мучайся, стоя в пробке в этом паршивом арендованном «фокусе» — без музыки и с глухо молчащим Колькой на соседнем сиденье. И если бы еще просто молчал, а то ведь время от времени открывает рот — для того лишь, чтобы напомнить о какой-нибудь местной пакости.

— Вот видишь, — сказал Колька. — Уже поехали. Быстро здесь менты работают. Да не вздыхай ты так, Кацо. Я тебе вагон коньяку пригоню. Или в чем там его возят, в цистернах? Ты мне, главное, Рашида найди, а уж дальше я сам.

Они медленно миновали место демонстрации, где полицейские заталкивали «оранжевых» в автобус. На обочине валялись сломанные транспаранты и флаги.

— Ну, что я тебе говорил? — напомнил Колька. — Знать бы, чего они хотят? И за что их менты давят?

— Давай-ка, лучше послушаем радио, — мрачно предложил Берл, игнорируя Колькины вопросы.

Последние известия закончились, и теперь можно было добавить громкости без особого опасения услышать что-либо неприятное. Во всяком случае, на некоторых волнах.

Они свернули на 65-е шоссе и дальше двигались без задержек. Плоский прибрежный ландшафт сменился холмистой местностью. Горизонт перед ними постепенно темнел, мягкие сумерки сползали на землю, зажигая фонари, засвечивая огонь в окнах домов по обеим сторонам пути. Не доезжая нескольких километров до Умм-эль-Фахма, Берл повернул направо. Скоро асфальт кончился; теперь машина переваливалась с кочки на кочку по разбитой грунтовой дороге. Грунтовка была абсолютна пуста. Справа и слева цеплялись за склон чахлые сосны. Наконец впереди замерцали огоньки небольшой арабской деревни. В деревню Берл въезжать не стал, а повернул в объезд, туда, где на отшибе стоял длинный каменный барак без окон. Рядом с бараком, вплотную к массивным, глухо запертым воротам, виднелась сторожевая будка, вроде той, в которой Колька коротал свои вышеградские ночи.

Остановив машину, Берл достал из-под сиденья «глок» с навинченным глушителем и запасную обойму.

— Держи, Коля. Без крайней нужды не пали, но и жалеть тут тоже особо некого. Бандит на бандите, полицию звать не станут. Да она сюда и не сунется. Принцип простой: видишь угрозу — мочи, не думая.

Колька кивнул и сунул пистолет за пояс, под рубашку. Они вышли из машины. Зной к ночи немного высох — в воздухе уже не чувствовалась тяжелая банная влажность, но ветра не было вовсе, и дышалось по-прежнему тяжело. Берл потянулся, расправляя спину, и вразвалку пошел вдоль барака к сторожке. Там, внутри, уже наметилось какое-то шевеление: в окошке двинулась тень, дернулась занавеска. Подойдя к двери, Берл постучал — громко, уверенно.

— Эй, вы!.. выходите, дело есть… — он говорил по-арабски.

— Кто там? — голос из-за двери звучал приглушенно, с сомнением.

— Открывай! — так же уверенно крикнул Берл и отступил в сторону. Свой «глок» он держал наготове, прижав его к правому бедру.

Дверь, помедлив, распахнулась. Вышли двое — сухой тощий старик в кафие и сером, в полоску, пиджаке поверх застиранной галабии и коренастый длиннорукий парень в джинсах и футболке. На футболке красовался зеленый исламский самолет, врезающийся в одну из башен-Близнецов и надпись: «I Love New York».

— Как жизнь, бандиты? — приветливо осведомился Берл. — Мне бы Мугинштейна, на пару слов. Знаете такого?

Арабы переглянулись. Мугинштейна, а проще говоря, Муги, в Стране знали все: он возглавлял одну из двух враждующих друг с другом семей, которые на пару контролировали весь израильский подпольный игорный бизнес.